Паркер взял поднос из рук Джонса и отдал ей. — Сейчас мы придем, — сказал он. Девушка вышла. — Джонс! Никто сюда не должен входить ни под каким предлогом. Никто. — Ясно, шеф! Инспектор кивнул Алексу и направился к двери. Кэйт Сэндерс уже расправляла скатерть на конце стола. Паркер молча ждал, пока она закончит. Когда горничная пошла к двери, он остановил ее движением руки. — Минутку, мисс. Девушка подошла и остановилась, опустив глаза. Выглядела заплаканной, но стояла прямо, и, когда подняла голову, услышав первые слова инспектора, Алекс отметил, что она очень заинтересована тем, что случилось, и наверняка также тем, что может случиться. — Мы пережили здесь ужасную трагедию, — начал инспектор. — Скажите, пожалуйста, мисс Сэндерс, не бросилось ли вам в глаза вчера или в последние дни что-нибудь необычное? — Необычное? — Ну, то есть что-то выходящее за рамки привычной жизни в Саншайн Мэнор. Какая-нибудь деталь, даже мелкая. — Нет, прошу прощения… Ну, может, что у ворот разбили палатку два молодых человека. Но они очень симпатичные… — Не сомневаюсь… — Паркер невольно улыбнулся, но тут же стал серьезным. — А кроме этого? — Ничего… может… Но это, пожалуй, не важно… — Что? — спросил Паркер. — Скажите нам. — Стакан… — Сказала она и, увидев его заинтересованный взгляд, добавила. — Он стоял в прихожей на камине… — Когда? — Сегодня утром… я не убирала сегодня как следует, потому что… мне запретили до всего дотрагиваться, а кроме того, везде ходит полиция и смотрит… Но когда стало уже видно, я вышла, чтобы подмести в прихожей, потому что нанесли много грязи, ноги ведь никто не вытирает… — Да. И что? — И он там стоял. Стакан с апельсиновым соком. — А его не мог поставить кто-нибудь из домашних в течение дня? — Мог. Но когда в половине одиннадцатого я ложилась спать, то заглянула наверх к миссис Драммонд, чтобы спросить, не нужно ли ей что-нибудь? Она не звала меня, но я… мы ее все любим… может, только Мэлэчи немного ее сторонится… Извините, что я вам такие глупости… — Она замолчала, засмущавшись. — Пожалуйста, рассказывайте дальше. Вы заглянули к миссис Драммонд и что? — Ничего, потому что ей ничего не было нужно. Пожелала ей спокойной ночи и спустилась вниз. И вспомнила, что утром во время уборки открутилась какая-то гайка от пылесоса и я ее положила там. Пылесос работает и без этой гайки. Вообще-то я в этом ничего не понимаю. Но хотела ее забрать, чтобы Мэлэчи прикрутил куда нужно. Поэтому, спускаясь вниз, подошла и взяла гайку. — Так, и что? А стакан? — Вот именно, прощу прощения. Стакана там тогда не было. А утром, как только нас разбудили, я оделась и вышла, хотела узнать, не нужно ли чего миссис Драммонд после такой страшной ночи… Некоторые считают глупостью, но иногда чашечка крепкого кофе может человека немного… — Да, да. И что? — И, проходя по прихожей, я заметила этот стакан. Свет на него падал. — И что вы с ним сделали? — Забрала его. Я тогда плакала, а кто бы не плакал, увидев миссис Драммонд сегодня утром… Забрала стакан и занесла его на кухню. Сразу же его вымыла. А потом вместе с другой посудой занесла в буфет. — Где он расположен? — Здесь, рядом со столовой. К нему есть проход через маленький коридор. Там хранится стеклянная и серебряная посуда, стоит холодильник, в котором мистер Драммонд распорядился держать всегда немного ветчины, сока и еще кое-что из еды, потому что он иногда мог ночью проголодаться, когда работал. Занесла его туда и поставила среди других стаканов. — Вы хорошо его вымыли и вытерли? — Конечно! — В голове девушки прозвучала легкая, почти незаметная обида. — Буфет всегда открыт? — Да. Всегда. — Большое спасибо. — Паркер сел и бросил два кусочка сахара. Кэйт Сэндерс направилась к двери. — И еще, — заметил инспектор, — дверные ручки в доме чистите ежедневно? — Каждую неделю, порошком. Ежедневно протираю их тряпкой. — В кабинете тоже? — Так же, как везде. — А вчера вечером вы случайно не протирали ручку на двери в кабинет профессора Драммонда? — Нет. Никогда не делаю этого вечером. — Большое спасибо, мисс Сэндерс. XIV Кровавое пятно Они молча ели. Алекс выпил две чашки горячего кофе и заставил себя съесть кусочек хлеба с маслом. Потом отодвинул тарелку. — Не могу больше, — сказал. — Я тоже. — Паркер встал. — Перейдем в кабинет. Там поговорим с мистером Робертом Гастингсом. Думаю, он объяснит нам несколько деталей и его объяснение запутает дело окончательно. Он не ошибся. — Я не могу вам ничего сообщить об этой ужасной трагедии, — сказал Гастингс после того, как подтвердил показания Спарроу и Дэвиса. — Я глубоко потрясен, а вместе со мной, думаю, все, кто понимает, как велик вклад Драммонда в науку. Это невосполнимая утрата не только для вас, англичан, но и для всех в мире. Не важно, что я хотел видеть его в Америке. Это конкуренция и борьба промышленных концернов. Но сама личность Айона и его ум были бесценны для людей, независимо от того, где он находился. Такие, как он, творят прогресс, облекают его в формы и вырывают у материи целые куски неизвестного. Я знаю очень мало ученых, равных ему. — Но после отъезда Спарроу, например, смерть Драммонда затормозила бы развитие этой отрасли в Англии и она развивалась бы в Америке, верно? — Не понимаю вас, — сказал Гастингс. — То есть не желаю понимать. — Уважаемый профессор… — Паркер встал. — Я нахожусь здесь, чтобы найти человека, который убил Айона Драммонда. Никто, кроме маньяка, не убивает без мотива. Это убийство совершено не маньяком. Поэтому я хочу найти мотив. Когда я его найду, убийца будет у меня в руках. Вы могли, по крайней мере теоретически, убить Драммонда для того, чтобы сделать невозможным окончание его исследований. Роберт Гастингс покраснел и вскочил с места. Стиснул руки в кулаки, глаза метали молнии. — Еще одно слово, — крикнул он, — и… — Этим вы доказываете, — спокойно сказал Паркер, — что словесные формулировки по поводу убийства цените выше, нежели спокойный анализ, в результате которого я вам могу сказать, почему вы не убивали Айона Драммонда и не могли этого сделать. Или, почему его не мог убить человек, состоящий с вами в сговоре. Гастингс по-прежнему оставался багровым, но спокойный тон Паркера подействовал на него. — Но вы отдаете себе отчет в том, что вы мне сказали? — А вы считаете, что все живущие здесь лица менее достойны уважения, чем вы? И все-таки Драммонда убил не кто-то со стороны. Его убил кто-то из вас! И вы все одинаково подозреваемы в глазах закона. Вы меня понимаете? — Да, я вас понимаю. — Гастингс сел. — Прошу вас, спрашивайте. Я отвечу вам, если смогу, но мне нечего сказать. — Вам нечего добавить к своему рассказу о вчерашнем вечере? — Нечего, — Гастингс отрицательно качнул головой. — Вот видите! — Паркер хлопнул в ладоши. — И вы, именно вы взрываетесь от возмущения, когда я говорю, что вы могли бы убить Айона! Ведь я имею право вас сейчас арестовать и еще не знаю, не сделаю ли этого, если… — он сделал паузу, — если вы не объясните мне, откуда взялось кровавое пятно на носке вашего левого ботинка. — Паркер наклонился и указательным пальцем дотронулся до ноги Гастингса. Алекс, который ни на секунду не спускал глаз с последнего, заметил, как его лицо покрыла смертельная бледность. — Что? — спросил Гастингс. — Кровавое пятно?.. — Он закрыл глаза. — Да, кровавое пятно. — Паркер выпрямился. С минуту они сидели молча. Потом Гастингс глянул вниз и задрожал. — Что?.. Что вы собираетесь делать?.. Я… я не знаю, откуда… — Собираюсь или отдать этот ботинок на химическую экспертизу, а тогда, я убежден, она покажет на нем кровь Айона Драммонда, потеря которого так глубоко вас тронула. Вы окажетесь в тюрьме, и я не буду вам объяснять, что произойдет дальше. Или… вы признаетесь, откуда взялось это пятно, а тогда я либо поверю вам и вы останетесь здесь как подозреваемый, либо не поверю и вам будет предъявлено обвинение. — Но я… вы просто не понимаете, что для человека с моим положением… в научном мире. Вы отдаете себе отчет?