Через неделю они отправились в Энск. Встретились на перроне Ярославского вокзала. У обоих были билеты в вагон СВ, но в разные купе. Гурам думал, Маша поедет одна, но… – Привет, Лирик! – услышал он знакомый голос. – Семен? – поразился Гурам. Он не видел старого друга много лет. Думал, он сейчас где-то за границей. – А ты разве тут? – Как видишь, – хохотнул тот. – Да я просто слышал, что тебя направили в Чехословакию… – Жил там, да. В Польше еще. В Союз вернулся в прошлом году. В Риге пришлось год просидеть, пока не перевели в Москву. – С повышением? – Не сомневайся. – Физик хлопнул товарища по плечу. Он был искренне рад его видеть. – А тебя можно поздравить с женитьбой и рождением сына? Молодец, Лирик. Я, честно говоря, думал, ты останешься холостяком. – Тебе Маша рассказала обо мне? – Лавинская в этот момент давала автографы проводницам и стояла чуть в стороне. – Нет, я изучил твое личное дело. – Зачем? – Мы едем на режимное предприятие. Я давал «добро» на то, чтоб тебе выписали пропуск. – То есть ты отправляешься с нами? – Физик кивнул. – В качестве…? – Друга. – Или соглядатая? Лицо Физика дрогнуло. Ему не понравилось то, что он услышал. – К Маше в любом случае приставили бы чекиста, – холодно проговорил он. – Таковы правила. Но сопроводить ее вызвался я. Хоть мне и не по штату. Этим занимается младший офицерский состав. – Эрнест знает, что мы нагрянем все вместе? – Для него это будет приятным сюрпризом. Последнее слово потонуло в тепловозном гудке. Проводницы засуетились и стали загонять пассажиров в вагоны. Маша и Сеня зашли в одно купе. Гураму же достался ужасный попутчик, он вез мешок воблы, она пованивала. Да он и сам пах не очень. Еще и храпел. Хорошо, что через сорок минут за ним зашел Сеня и пригласил «в гости». В их купе уже был накрыт стол. На нем коньяк армянский, шампанское, фрукты, шоколад. А вскоре из вагона-ресторана привезли салаты и горячее. Мария сияла. Сеня угождал ей, но без раболепства. В отличие от Гурама и Эрнеста он в ее присутствии не превращался в размокшую вафлю. А ведь она тоже ему очень нравилась! Не меньше, чем им. Физик как-то проговорился об этом Гураму. Но он отлично собой владел даже в детстве. А уж сейчас – и подавно. Сеня был живым олицетворением идеального чекиста. Внешне – сто процентов. Красивый, статный, сдержанный, уверенный, внимательный, умеющий к себе располагать, он совершенно точно добьется больших успехов на своем поприще. И ему однозначно не по штату сопровождать звезду не первой величины на творческую встречу. Даже если она будет проходить в учреждении, работающем на оборонку. – Сеня, а ты женат? – спросила Мария. Естественно, это ее волновало в первую очередь. Она опять осталась одинокой, а Физик был прекрасной партией. – Фиктивно. – То есть с супругой вы… не живете? – Даже не видимся в последнее время. Она осталась в Прибалтике. Приезжала на банкет, когда я новые звездочки обмывал с начальством, мы изобразили счастливую пару, и вскоре Эльза вернулась на свое любимое Балтийское море. – Она латвийка? – По паспорту русская. Родилась в Пскове. Но вообще полька. Ей нужно было выехать из СССР, чтобы повидать родственников, а мне для этого же жениться. Мы стали полезными друг другу. – То есть между вами вообще ничего не было? Он покачал головой. Врун, но хороший, подумал Гурам. Эта пара в Чехословакии и Польше жила под одной крышей. Оба супруга молоды, здоровы, значит, имеют потребности. Пусть редко, но они точно друг с другом спали. Гурам, к примеру, совершал половой акт со своей второй половинкой раз в квартал. Приурочивал его к праздникам. Лилю секс не особо интересовал, но и без внимания она оставаться не хотела. – Но у меня есть сын, – огорошил друзей Сеня. – Произошло непорочное зачатие? – усмехнулся Гурам. – Все гораздо прозаичнее: взял женщину с ребенком. Он называет меня папой и пока даже не знает, что я не родной. Позже скажем, когда вырастет. – И что, тебе не хочется любви? – все о своем, о женском, спрашивала Мария. – Не до нее мне. Да и нечестно будет давать женщине, с которой я начну отношения, надежду. С Эльзой я не разведусь, а она именно этого будет ждать. Машенька нахохлилась. В ее мире все жили эмоциями. Но Гурам отлично понимал Сеню. Сам он не зарекался. Возможно, если встретится женщина, которая вскружит голову, и он разведется. Но он был рад тому, что этого не случалось. Он обожает сына, жена его устраивает и что-то менять не хочется. Тем более если он уйдет, то вынужден будет оставить недавно полученную квартиру семье. В двадцать с небольшим в общаге жить нормально, но когда ты разменял четвертый десяток и уже вкусил прелести отдельного санузла… Когда мужчины выпили коньяк, а дама шампанское, решили расходиться. Всем нужно было хотя бы пару часов поспать. В Энске Марию Лавинскую встречали с оркестром. Самодеятельным – и все же. Ее тут же увезли в гостиницу, в холле которой должна была состояться первая творческая встреча. Сеня отправился с ней, а Гурам поехал к своим. Бабушка, увы, уже скончалась. А родители все еще жили в коммуналке. В отличие от родственников Сени. Забродин посодействовал тому, чтоб им дали отдельную квартиру. К зданию НИИ они втроем подкатили на шикарной «Чайке». Ее выделил сам министр химической промышленности специально для Марии. Управлял авто солидный дядечка в белоснежном костюме, больше похожий не на шофера, а на адмирала. У крыльца стояла толпа зевак. На нем же рядком выстроились партийные шишки города и руководство института. Был и оркестр, уже филармонический. Журналисты присутствовали, и областные, и столичные. Был корреспондент программы «Время». Мария Лавинская, естественно, решила, что все устроено ради нее, будто забыв о юбилее НИИ и о том, что она всего лишь приглашенная на торжество артистка. Сеня и Гурам не стали ее разубеждать. Пусть тешится! Празднество удалось. Если не считать скучной торжественной части с награждениями, разумеется. Но концерт, банкет и танцы впечатлили. Мария уехала раньше всех, ей нужно было успеть на следующее выступление. Физик, Химик и Лирик остались втроем. Много болтали, смеялись. Эрнест был необычайно радостен, общителен, воодушевлен. – Я как никогда счастлив, друзья! – то и дело восклицал он. – Этой медальке радуешься? – хмыкнул Сеня и щелкнул по коробочке с наградой. – Или очередному званию? – Порядком нагрузившийся Гурам уже начал поглядывать на танцующих дам. Среди младших научных сотрудниц были премиленькие барышни. – Звание у меня то же. В должности повысили. Теперь я не зам, а начальник лаборатории. – Самый молодой в НИИ? – В РСФСР. – За это надо выпить! – Гурам разлил коньяк по стопкам. Притянул к себе тарелку с тарталетками, наполненными черной и красной икрой. Не на каждом банкете такое подают, да еще в подобном изобилии. Не по одной, а бери сколько хочешь. Сеня с Гурамом хлопнули по полной, а Эрнест только лизнул и тут же запил горечь морсом. – Ты, Химик, наша гордость, – хлопнул его по плечу Забродин. Он тоже захмелел, но чуть-чуть. А на дамочек не смотрел вовсе. Зато они с него, бравого, глаз не сводили. – Светило советской науки! А с чего все начиналось? С бомбочек-вонючек. – Это вы еще о моих новых разработках не знаете. Они изменят мир. – Но ты расскажешь нам о них? – Не могу. Они секретные. – Правильный ответ, Эрнест, – похвалил его Физик. Тут к их столику подбежала девушка, пьяненькая, веселая. Она начала поздравлять Субботина и пыталась чмокнуть в щеку. Тот, бедный, не знал, как от нее увернуться. Пришлось Гураму друга спасать. Он пригласил даму на танец и дрыгался с ней под кошмарные, по его мнению, песни группы «Бони М». К счастью, вскоре они сменились лирической композицией, и Гурам смог отдышаться, а заодно продемонстрировать свои танцевальные способности. В медляках ему не было равных. Когда парочка вернулась за стол, все стулья оказались пустыми. Химик и Физик куда-то ушли и не появились больше. Впрочем, Гурам недолго оставался на банкете. Прихватив со стола бутылочку и несколько бутербродов с бужениной, он и его дама сердца на этот вечер переместились в ее комнату в общежитии. Девушка очень понравилась Гураму. Он пробыл у нее аж до обеда, пообещал звонить и искренне верил в то, что так и сделает. Но едва он покинул гостеприимный дом младшей научной сотрудницы, тут же о ней забыл. В Москву все возвращались по отдельности. Семен уехал первым, вызвав служебную машину, Мария следом, уже на поезде, а Гурам купил билеты на теплоход. Себе только до Москвы, а родителям туда и обратно. Решил побаловать их. И дать возможность лишний раз увидеть внука. Теплоход в столице весь день стоял, Лиля привезла Марка на речной вокзал, и он гулял с дедушкой и бабушкой по набережной. Потом жизнь завертелась. Гурам новую работу нашел, Марии дали главную роль в премьерном спектакле, и она пропадала на репетициях, Эрнест так глубоко погрузился в свои разработки, что дневал и ночевал в лаборатории, а на редкие звонки друзей отвечал через раз. Сеня же совсем пропал. Все решили, что опять уехал за кордон по своим чекистским делам. Спустя полгода Эрнест позвонил Гураму. Сообщил, что в Москве, и предложил встретиться. Решили сходить на премьеру в театр оперетты. Мария контрамарки оставила, а после спектакля пригласила в свою гримерку. – В ресторан не пойдем, – сказала она. – Тут спокойнее. – Поклонники одолели? – догадался Гурам. – Я рада тому, что меня узнают, берут автографы, но после спектакля я выжата как лимон. – Она встала у зеркала и принялась стирать грим. – Трудно улыбаться, быть милой и сногсшибательной, даже говорить трудно (связки два часа напрягала). А еще я сегодня не в голосе, потому недовольна выступлением, это портит мне настроение. – Ты пела великолепно! – с искренним восторгом воскликнул Эрнест. – Как ангел. Маша тут же просияла. Она понимала, что для Субботина все, что она делает, великолепно, но это так здорово, иметь столь преданного поклонника. – У меня, мальчики, отличная новость, – уже другим тоном заговорила она. – Наш фильм-мюзикл принят к участию в конкурсной программе Венецианского фестиваля. – Мария сделала паузу, но не смогла ее надолго удержать: – И меня включили в состав группы. – Это же потрясающе! – захлопал в ладоши Гурам, аплодируя Лавинской. – Представляете, я полечу в Италию, на родину Софи Лорен и Марчелло Мастроянни, Феллини, Бертолуччи.