Он, оторвав руки от руля, замахал ими протестующе. – Я все приемы забыл. Как зал закрылся, я больше не занимался. У меня был один сэнсэй, другого я не хотел. Но многие из наших пацанов продолжили путь воина. Кто-то даже чемпионом стал. – Почему зал закрылся? – Рэмбо уехал из города. Точнее, сбежал. Он несколько лет скрывался то ли от ментов, то ли от бандитов, мы так и не узнали. Помещение закрыли, а потом в нем ремонт сделали и превратили в пивнуху. – Грустно. – Энтузиастов в этом мире мало, увы. Мы очень старались сохранить зал. Писали в разные инстанции и тем ребятам, что пробились в большой спорт. Помню ответ одного из питомцев Рэмбо, чемпиона Европы по вольной борьбе. Его менеджер все подсчитал, и получалось, что если каждый из нас скинется по три тысячи долларов, мы сможем выкупить подвал. Он готов был помочь с рекламой. И проводить несколько занятий в месяц бесплатно. – Откуда вам было взять такие деньги? – Мы даже сотню долларов в руках не держали. Кстати, сейчас этот гусь в министерстве спорта пост занимает. Видел тут по телику, как он открывал уличную площадку с тренажерами. – У нас много таких в городе. Только редко вижу, чтоб на них занимались, особенно пацаны. – Потому что им нужен наставник, сэнсэй. Сейчас каждый второй растет без отца, как и я когда-то. Они углубились в эту тему, совсем не романтическую, поэтому Ариадна обрадовалась, что они подъехали к супермаркету возле дома Марка. В магазин пошли вместе. Выбирая продукты, советовались. Марк катил тележку, Ари подсказывала, что нужно не забыть взять. Со стороны они выглядели как семейная пара. Гармоничная, между прочим (она бросала взгляд в зеркальные витрины). Ариадна поймала себя на том, что наслаждается этими мгновениями. Она уже больше трех лет одинокая покупательница. Забегающая за самым необходимым, спешащая, недовольная очередями на кассах. Особенно ее раздражали парочки с полными телегами. Такие, как они с Марком. Хотели только пасты, а чего только не набрали! Даже лопаточки, красивые салфетки, емкости для специй купили – у Марка всего этого не имелось. – Как же ты гостей принимаешь? – поинтересовалась Ари. – Я очень редко пускаю в дом посторонних, – ответил он. – А свои знают мою неприхотливость. – Среди них есть цирковые родственники? Общаешься с ними? – Нет. Те, что не спились, давным-давно из страны уехали. Погрузив пакеты в багажник, они поехали к дому. Он был в пяти минутах. Строение напоминало то, в котором жили Долгополовы в Энске. Типовая девятиэтажная, только с лоджиями, а не балконами. И на фасаде нет профиля Ленина. Квартира тоже мало отличалась по планировке. Но у Ари с мамой она уютной была, а у Марка только отремонтированной. Интерьер безликий. И все же нашлось то, за что зацепиться глазу: фото. Их много. Все стоят в рамках. Марк взял это от отца. Но у Гурама они помещались на камине, а у его сына на тумбе в прихожей. – Это мама? – спросила Ари, указав на один из снимков. На нем женщина обнимала льва. – Да. Она лечила животных, с которыми выступали ее родственники. – Ты как будто совсем на нее не похож. Разве что волосами. – Это странно, но я, хоть и не напоминаю кавказца, копия Гурама. – А вот и вы с ним. – Ари взяла рамку, в которую был заключен снимок отца с сыном. Оба на нем моложе, чем сейчас. У Гурама в бороде много черных волос, а Марк с мелированной челкой. – Я экспериментировал с прическами, строго не суди. – Ты тут похож на солиста мальчиковой группы, – хихикнула Ариадна. Но тут увидела еще одну фотографию. На ней юный Марк с крупным мужчиной в кепке и солнцезащитных очках. – Вот он, Рэмбо! – поняла она. – Точно. Очки, кстати, не для понта. У сэнсэя была светобоязнь. Он повредил сетчатку на войне. Тогда же ногу потерял. – Не знаешь, как сложилась его судьба после побега? – спросила Ари. Она понимала, что Рэмбо очень повлиял на Марка. Он не только помог ему избавиться от лишних килограммов, стать увереннее в себе… Он заменил парню отца! Гурама Марк любил, это очевидно, но будто не уважал. – Рэмбо как в воду канул. Либо хорошо скрылся, либо убили его. Они прошли в кухню. Марк выдал Ари сковородку, кастрюлю, дуршлаг, разделочную доску и нож. Все это искал. Точно, редко готовит. – Если ты питаешься пельменями, как умудряешься сохранять стройность? – спросила она. – Я от природы худой (в отца пошел, а он кощей до сих пор), просто меня раскормили. Сейчас я ем что хочу. Но и спортом занимаюсь, конечно. – Каким? – Футбол, волейбол. Играю два раза в неделю. – Мне бы тоже заняться чем-нибудь. – Запишись на танец живота. У тебя женственная фигура, будешь красиво смотреться в набедренной повязке с монетками. – Сделав комплимент, Марк обнял ее за талию, притянул к себе и смачно поцеловал. – Не отвлекай меня, – пробормотала Ари, когда он оторвался от ее губ. – Ты очень голодна? – Нет, хот-дог сделал свое дело. – Отлично. – Марк выключил газ, затем отобрал у Ари нож, бросил его в раковину, взял ее на руки и понес в спальню. Там уложил на кровать и стянул с себя джемпер. – Только не пугайся, – сказал он. Ариадна поняла, о чем он. На торсе был бугристый шрам. Он шел от груди до паха. Наискосок. – В аварию попал два года назад. Вылетел через лобовое, распорол пузо. Медики думали, не выживу, залатали, как смогли. – Шрамы украшают мужчину. Он широко улыбнулся и накрыл Ари своим телом. Глава 4 С телефона Эдуарда Петровича позвонила какая-то женщина. Назвалась Еленой. Сказала, что у ее отца инсульт, и продиктовала адрес больницы, в которую его увезли. Аня, естественно, помчалась туда, забыв о том, что обещала Паше подождать его в машине. Пока ехала, рыдала. Это она довела отца до инсульта! Наговорила ему такого, что его сердце не выдержало… Или при инсульте другой орган страдает? Мозг, кажется? Аня совсем не разбиралась в болезнях. Она добралась до больницы быстро. Ей было плевать на камеры и штрафы, что выпишут. А гаишников Аня, к с частью, не встретила. – Ваш отец в реанимации, к нему нельзя, – устало проговорила женщина из регистратуры, к которой она обратилась. – Как переведут в общую палату, вам позвонят. – Но я должна его увидеть! – Не положено. Аня вытащила из кошелька пятитысячную купюру и стала совать женщине. – Уберите немедленно! – подпрыгнула она и бросила косой взгляд на потолок. Под ним висела камера. Но Аня была не в себе и этого не понимала. – Пустите меня, умоляю… – Вы глухая? В реанимацию даже ближайшим родственникам вход запрещен. – Вам дать больше денег? Переведу на карту. – Я сейчас охрану вызову! Тут Аня почувствовала прикосновение к своей руке. Дернулась. – Это я вам звонила, – проговорила женщина в годах. Симпатичная, крупная, в элегантных очках. – Отойдем? И оттащила Аню. – Что вы тут устроили? Нельзя так! – А как можно? – Нужно действовать аккуратнее. Я уже обо всем договорилась, ждала вас. – То есть нас пропустят? – Теперь уж и не знаю… – А вы, собственно, кто? Я думала, мне врач или медсестра звонит с папиного телефона.