Глава 19 Притирание для лица Настоять воду кипяченую на розовых лепестках да откинуть на чистую холстину. К одной мере воды добавить полмеры растертых листьев алоэ, масло льняное, на лаванде настоянное, четверть меры. Добавить все к одной мере растопленного пчелиного воску, смешать хорошо. Розового масла или миррового добавить две капли. Через редкую холстину протереть, пока горячее. Хранить в подполе. Из аптекарских записей Нины Кориари Понимая, как велик риск, Он все же верил, что утро принесет Ему и Его покровителю долгожданную власть и славу. Знал, что не сможет уснуть этой ночью. Ждал, когда Его призовут, чтобы наградить и передать титул великого паракимомена при новом императоре. Когда манглавиты грубо ворвались в каморку и вытащили Его и других евнухов, служащих при опочивальне Романа, Он еще верил в успех. Ведь если наследник и император умерли, то в общей суматохе еще не разобрались, кто теперь будет отдавать приказы. Всех их загнали в сырую, пропахшую болью и страданиями подземную комнату. Холодные стены словно источали смрадное дыхание близкой смерти запертых здесь людей. Кто-то стонал, обхватив бритую голову руками. Кто-то бормотал молитвы, иные рыдали от ужаса, не понимая, что происходит. Он старался не терять достоинства. Это не к лицу будущему паракимомену. Однако время шло, а за Ним никто не приходил. Рассветное солнце уже разогнало тьму, обнаружив крохотное окошко под самым потолком. Дверь распахнулась, и двоих евнухов забрали охранники. Несчастные кувикуларии плакали и причитали. Его забрали только на четвертый раз. В небольшом зале горел очаг, сбоку от него стоял деревянный, грубо сделанный стул. На нем восседал Василий. Сердце замерло, немилосердно заболел затылок. Что происходит? Ведь Ноф должен быть заключен в подземелье, все должны были подумать, что это он отравил наследника. * * * Василий устал. Уже светало, а отравитель еще не найден. И неизвестно, кто еще был вовлечен в заговор. Из дюжины слуг, кто имел право входить в опочивальню наследника, уже допросили шестерых. Один упал в обморок, едва увидел Василия. На него, не церемонясь, вылили ведро воды, чтобы очнулся. Другие рыдали и молились при виде плетей и пыточных крючьев. Поговорив с каждым из них, Василий отдавал их в руки палача для последующих подробных расспросов. Но он понимал, что они не виноваты – напуганы, потеряны, валили вину друг на друга, но это не они подложили отраву мальчику. Когда ввели Малха, Василий вздохнул. Молодой слуга, которому он доверял, кто показал себя умным и старательным. Великому паракимомену было больно думать, что Малх мог предать его. Когда слугу швырнули на каменный пол, Василий даже сделал жест рукой, как будто прося стражников быть сдержаннее. Малх встал на колени, склонив голову. – Почему ты не смотришь на меня, Малх? – тихо спросил Василий. Молодой человек поднял на него сухие глаза. Василий не удивился злобе, мелькнувшей в них. Сильный характер этого слуги был ему известен. Именно Малха он выделял в толпе прислужников, доверял ему больше, чем другим. Видимо, евнух ожидал к себе иного отношения и здесь. Василий задал вопрос, который задавал сегодня уже не раз: – Кто налил яд в чашу наследника? Малх растерянно перевел взгляд на стражника, опять посмотрел на паракимомена. – В чашу? – переспросил он. – Да. Кто-то оставил в его опочивальне чашу с разбавленным вином. А в чаше – яд. Наследник умер. У Малха изменилось лицо, но не так, как у остальных. Это не было ужасом, горем, отчаянием. Это была задумчивость и недоумение. Он закусил губу. Поднял опять глаза на Василия и прежде, чем успел остановить себя, спросил: – А император? Василий понял, что это значит. А поняв, прикрыл глаза рукой. И тихо произнес: – Император при смерти. Малх чуть усмехнулся, думая, что Василий не видит. Василий же, убрав пальцы от лица, через которые наблюдал за стоящим перед ним слугой, обратился к манглавитам: – Отведите этого человека в отдельную палату. Заприте и поставьте охрану. Малх, недоумевая, поднялся, глянул на воинов, повернулся к Василию: – Я не виноват, великий паракимомен. Куда меня ведут? – Ты все скоро узнаешь. Ты был верным слугой, Малх. Охранники, бряцая оружием, увели пленника. Вздохнув, Василий приказал привести следующего допрашиваемого. С Малхом он снова поговорит, когда завершит допрос остальных. Но сначала проверит кое-что еще. Василий закончил опрашивать всех уже под утро. Лишь четыре человека в тот вечер помогали наследнику готовиться ко сну. Среди них был Малх. Никто не видел, кто открывал ларец. Только Малх ходил на кухни за кипяченой водой для наследника. И только там можно было незаметно взять тарелку для лукумадеса – посуду после ужина еще не убирали, доместик трапезы должен был пересчитывать блюда утром. Выйдя из тюрьмы, Василий лично поговорил с подавальщиками и поварами. Узнать, что отравленный лукумадес подложил Малх, оказалось просто. Слишком просто. Узнать почему – еще предстояло. Выслушав доклад Василия, император постарался ничем не выдать своего потрясения. Не желая оглашать обвинения в низком преступлении при всей свите, василевс решил принять бывшего доместика и посла Иоанна Куркуаса в своих покоях. В присутствии лишь препозита, бледного от такого нарушения церемониала, василевс вошел в небольшой зал, где между двумя колоннами из багряного мрамора на возвышении стоял золоченый, богато украшенный трон. Стол напротив был покрыт пергаментами и картами. Там же стояла чернильница и резной ларец, принесенный из спальни императора. Великий паракимомен и куропалáт[63] – люди, в чьих руках была сейчас судьба империи, – стояли вокруг стола. По знаку препозита охрана распахнула двери, и Куркуас в парадном облачении вошел в зал и опустился на колени перед императором. Великий воин был сосредоточен и бледен. Черные с густой проседью волосы его и подстриженная борода аккуратно причесаны. Прямой суровый взгляд из-под кустистых бровей позволял представить, как огромная армия повиновалась этому человеку. Он не служил василевсу – он служил империи. Великий доместик отвоевывал земли, возвращал домой плененных ромеев, привез из Эдессы сокровище – Спас Нерукотворный[64].Имя Иоанна Куркуаса известно каждому в Константинополе. Стоявшие в зале придворные переглянулись в смятении. Слава этого великого воина словно запечатала им уста. Константин Багрянородный велел Куркуасу подняться с колен и подойти к столу. – Разреши наш спор, Иоанн. Где сейчас проходят восточные границы империи? Насколько далеко они простираются на восток от Мелитéны, завоеванной тобой несколько лет назад? Василий принес мне карту, но предположил, что картограф ошибся. Куркуас подошел к столу и склонился над картой. Подняв на императора взгляд, он пророкотал: – Великий паракимомен прав, василевс. Картограф ошибся. Или великий паракимомен ошибся с картой. Это границы почти десятилетней давности. – Куркуас бросил презрительный взгляд на Василия Нофа, стоящего с виновато опущенной головой. – В таком случае не откажи нам в просьбе очертить на этой карте нынешние границы нашей империи на востоке, – ласково произнес Константин. Полководец склонил голову, повинуясь. Он протянул руку к каламари и оглядел стол. – Великий паракимомен не принес калам, – сдержанно произнес он. – Великий паракимомен заслужил мое неудовольствие сегодня, – сказал император. – Но ты можешь воспользоваться прекрасным каламом, что преподнес мне вчера. Куркуас побледнел. Василий, склонившись, поставил ларец перед ним. В зале наступила тишина. – Что же ты медлишь, великий доместик? – спросил Василий, не отрывая взгляда от лица Куркуаса. – Я не смею брать калам, которого может касаться только рука божественного василевса, – медленно и отчетливо произнес великий воин. – Я приказываю тебе, почтенный Иоанн! – Голос василевса прозвучал неожиданно твердо. Тот склонил голову и медленно открыл ларец. Калам поблескивал драгоценными камнями, притаившись, словно клюв хищной птицы, на масляно отливающем шелке. Все затаили дыхание. По лицу великого воина пошли красные пятна, он решительно протянул руку и взял калам. Император не отрывал взгляда от его лица. По виску Куркуаса пробежала капля пота. Рука его слегка подрагивала, когда он потянул за защитный колпачок на конце калама. Тот не поддался. Пришлось обхватить его всей ладонью и потянуть сильнее. Так удалось сдвинуть колпачок с калама. Но тотчас же воин отдернул руку. На его пальцах остались тонкие глубокие царапины, набухающие кровью. Глава 20 Маска для лица из зеленой глины