Эла ускорила шаг, молясь о том, чтобы за ней поскорее приехал Эдик. Сердце замирало от страха — наверняка он ринется её защищать, и как бы эти двое не покалечили его! Эла судорожно искала выход из тупиковой ситуации, но мозг словно окоченел и отказывался мыслить логично. Хлопнула дверца автомобиля, послышались тяжёлые шаги, парень быстро нагнал её и резко развернул к себе лицом. Второй тоже вышел из машины и наблюдал за ними с нахальной ухмылкой. — Дамочка, я же к тебе обращаюсь! — наглел первый. — Пожалуйста, оставьте меня в покое, молодые люди! — Эла вывернулась из захвата и отступила на несколько шагов. — Я мужа жду. Мы разминулись, и он едет за мной! –— Шутница, цену себе набиваешь? — осклабился тот, медленно надвигаясь и норовя схватить её за руку. — Да отвали ты! — взбунтовалась она. Реплика потонула в визге тормозов. Серебристый «Ланд-крузер» Полянского остановился у обочины дороги. Выскочив из машины, Полянский обошёл капот и стремительно направился к ним. — Что здесь происходит? — жёстко отчеканил он, взирая на Элу и её обидчика. Тот притормозил, подозрительно сунув руки в карманы куртки. Элу точно пулей прошило — решение пришло в ту же секунду. С тихим стоном она кинулась к Полянскому на грудь и повисла у него на шее ненадёжной, но отчаянной бронёй. — Любимый, ну наконец-то, я так заждалась тебя! — защебетала она, не давая Полянскому и шагу ступить. — Что хотят от тебя эти?.. — Полянский рвался вперёд, пытаясь высвободиться из цепких объятий Элы, но она всё сильнее смыкала руки и продолжала нести какой-то бред. — Они сейчас уедут, они просто мимо проезжали… они неплохие ребята… Парень хмыкнул и быстро направился к машине. Захлопнулись дверцы, заурчал мотор, послышались звуки отъезжающего авто. Эдик хмуро смотрел им вслед, ноздри слегка раздувались, на скулах играли желваки, между бровями вновь залегла суровая складка. «Боже, как он красив в гневе», — облегчённо выдохнула Эла, с удовольствием наблюдая за эмоциями Эдика. — Ну, и что всё это значит? — вмиг отрезвил её Полянский. Эла расцепила руки и, пошатнувшись, нервно рассмеялась. — Да ты пьяна?! — приглушённо воскликнул он. — Есть немного! — цинично усмехнулась Эла. — Так весело?! А если бы эти двое втолкнули тебя в машину и… Из груди Элы вырвался хриплый стон. — Полянский, ну какое тебе до меня дело? Ты отвернулся от меня, оставил одну, сказал, что я твоя ошибка! Ты просто трус! — А ты... настоящая дура! Тебе что, жить надоело?! Шляешься по ночам, как... — Эдик осёкся и провёл рукой по лбу, будто стряхивая мрачные мысли. — Да кому я нужна?! Кому?! — Голос её сорвался и задрожал. Слёзы брызнули из глаз, Эла повернулась к нему спиной, накрыв лицо ладонями, и горько разрыдалась, правда, на этот раз тихо всхлипывая и жалея несчастную себя. Вот и всё, подумала она, сгорая от стыда и обиды. Как глупо и нелепо всё вышло. Сейчас он посадит меня в машину, отвезёт домой и больше никогда не позвонит. В тот момент тёплые руки Эдуарда легли на плечи Элы. Он нежно привлёк её к себе и горячо прошептал в висок: — Ты мне нужна, Эла. Прости, я не должен был так говорить, но ты… ты просто с ума меня сводишь! Объятия Полянского были почти невесомы, он бережно придерживал её и поглаживал по спине, и Эла обмякла, удобно уложив голову у него на груди, а сердце сладко таяло от надёжного тепла его тела и мягких интонаций голоса. — Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека! — взволнованно продолжил он. — Ты говоришь стихами, — всхлипнула Эла, решившись наконец поднять на него глаза. — Я говорю словами Достоевского. — Он обхватил ладонями её лицо и вытер подушечками пальцев скатившуюся по щеке слезу. — Долгое время я думал, что не способен больше любить, бежал от мыслей, грузил себя работой и просто существовал, но ты... — Полянский глубоко вздохнул и на секунду прикрыл веки. — Ты снова вернула меня к жизни. С тех пор как мы расстались, я места себе не находил. Не знаю, сколько бы я раздумывал, если бы не… — Эдик… это правда? — прошептала она, чувствуя, как от эмоций слабеют ноги. — Правда. И я хотел предложить. Давай начнём всё сначала? Понимаю, что время выбрал неподходящее, но лучше попытаться сделать что-то, чем... — Эдик, — затаив дыхание перебила его Эла. — Я согласна! С минуту он смотрел ей в глаза, будто не верил в реальность происходящего. И Эла уловила во взгляде Эдуарда промелькнувшую радость, сомнение и... решимость. Полянский прерывисто выдохнул, покрыл поцелуями её лицо, потом нашёл её руку и, сжав ладонь, увлёк за собой в машину. *** Они приехали к дому Полянских в сталинскую высотку на Кудринской площади. Долго целовались, не в силах оторваться друг от друга, и только спустя четверть часа поднялись на лифте на шестнадцатый этаж, обнимаясь и держась за руки, совсем как юные влюблённые в предвкушении первой брачной ночи. У самых дверей в квартиру Эла немного отрезвела от свалившегося на неё счастья и беспокойно взглянула на Полянского. — А где Филипп? Он разве не дома?! Эдик долго молчал и возился с замками. Лицо его казалось бледным и растерянным. — Нет, — с горечью сказал он. — Этот парень давно не живёт дома. Не ладится что-то у нас. Сердце Элы сжалось от боли, и волна нежности затопила её. Сколько же невзгод пришлось пережить этому человеку! Она потянулась к Полянскому, коснулась ладонью шершавой щеки и обвила его шею руками. Он тут же нашёл её губы, легко оторвал от пола и бережно внёс в квартиру. От пьяных поцелуев кружилась голова, по телу разливалась жаркая истома, мысли таяли в блаженном забытьи. Эла очнулась, лёжа на твёрдой поверхности дивана. Полянский нависал над ней, в его горящем взгляде томилось желание. — Эдик, милый, прошу тебя, — прошептала она, задыхаясь от предвкушения скорой близости. — Мне нужно в душ. — Да… конечно. — Он медленно выпустил её из объятий, поднялся и вышел из комнаты. Не прошло и минуты, как Эдик вернулся, в руках он держал полотенце и чёрный махровый халат. Оставшись в душе одна, Эла с удовольствием встала под горячие струи воды и тщательно намылила кожу, смывая с себя все неприятности дня. При мыслях о страстных объятиях любимого грудь налилась в ожидании ласк, низ живота сводило чувственной судорогой — она на мгновение затерялась в романтических иллюзиях, не заметив, как дверца кабинки распахнулась и в душевую, наполненную паром, вошёл он. — Эла… я больше не могу ждать. — Полянский вжался в её разгорячённое тело. Она задрожала и выгнулась, подставляя шею и грудь для ласк и поцелуев. Нежно огладив округлости, он очертил ореолы набухших сосков, скользнул по влажной спине, приподнял за ягодицы и одним движением вошёл в неё. Эла раскрылась ему навстречу, обвивая ногами талию и блаженствуя от сильных ритмичных движений. Неужели… мечты становятся явью… *** Завернувшись в чистый махровый халат, Эла расслабленно дремала на кухонном диване, наблюдая, как Полянский помешивает кофе у плиты. Взгляд её ласкал смуглую спину Эдика, исследуя чёткий рельеф мышц, широкие плечи и мускулистые руки. Спустился к бёдрам, обёрнутым полотенцем. Ни грамма лишнего жира. Всё же он в отличной форме для своих сорока с хвостиком, наверняка занимается спортом, следит за фигурой и питанием. Ещё бы, профессор, доктор медицинских наук… или кто он там… Эдик неожиданно обернулся и посмотрел на неё с таким обожанием и нежностью, что Эла едва сдержала стон удовольствия. Когда-то в другой жизни, полной разочарований и неудач, он дарил тепло другой девушке — Марине, но теперь его улыбка и влюблённый взгляд принадлежат только ей! От этого долгожданного счастья на глаза Элы навернулись слёзы. — И всё же скажи мне, Эдик, почему ты позвонил мне в такой поздний час? — прошептала она, боясь спугнуть этот удивительный интимный момент. Полянский задумчиво сдвинул брови. — У нас ведь теперь не должно быть секретов друг от друга, верно? — ответил он вопросом на вопрос, затем аккуратно разлил по чашкам дымящийся кофе и двинулся к столу, на котором стоял раскрытый ноутбук. Усевшись рядом с Элой, Эдик тронул тачпад, и на экране замелькали знакомые лица, послышался гул голосов и бренчание гитарных струн. Это же… концерт группы A-$peeD на даче у Полянских! Оказывается, он, как любой нормальный родитель взрослого сына, беспокоится и следит за ним, находясь на расстоянии! Эла застыла от неловкости, припоминая детали вечеринки, но тут же расслабилась — её поведение оставалось безупречным! Эдик отмотал видео назад и отыскал нужный момент. На экране возникла Эла: грустные глаза устремлены в камеру, брови хмурятся, губы дрожат в напряжённой улыбке и решительно выдают: — А лучше бы ты посвятил эту песню тем девушкам, которые умеют любить, которые многие годы любят вопреки всему, но по каким-то причинам эта любовь остаётся безответной. Наверное, это классика жанра, но такова жизнь. Эдик остановил кадр и взглянул на Элу с надеждой: — Эти слова… они были адресованы мне? — Тебе, Эдик, конечно тебе! — Она подалась навстречу Полянскому и, крепко обняв, коснулась губами его губ. Он улыбнулся, не прерывая поцелуя, и, усадив её к себе на колени, стянул халат и осыпал поцелуями лицо и шею. Казалось, волны оргазма недавно схлынули, а в Эле снова проснулось желание. Она слегка пошевелила бёдрами, и он с готовностью откликнулся на ласки. Тела их сплелись в объятиях, и всё повторилось вновь. Остро, обжигающе, страстно… *** Эла проснулась поздним утром в постели Полянского и сладко потянулась. «Всё-таки он потрясающий любовник», — блаженно улыбнулась она. Наверняка у него были женщины для встреч, трудно сдержать в узде такой темперамент. Или, быть может, они упали в объятия друг к другу, изголодавшись от одиночества и тоски? Блики ласкового майского солнца играли в жёлтом глянце обоев, отчего спальня казалась уютной и тёплой. Сквозь щель в окне струился прохладный ветер. Тонкий ажурный тюль, колышась на сквозняке, отбрасывал на стены вычурные тени. Где же Эдик? Эла прикрыла веки, легла на живот и вновь задремала, как вдруг её пробудил протяжный, трубный рёв слона. Эла испуганно подскочила и снова рухнула на подушку. Как же она забыла?! Недалеко от дома Полянских раскинут огромный зоопарк. Когда-то в детстве она с родителями не раз бывала там, заглядывалась на сталинку с затейливыми башенками и шпилями, колоннами и скульптурами людей. Тогда этот дом казался ей настоящим сказочным дворцом. Она пробежалась взглядом по комнате. Всё аскетично, строго и со вкусом: дорогие обои, добротный спальный гарнитур из дуба, матрас средней жёсткости, скорее, с кокосовой стружкой и прочими экологическими штучками для здоровья. Жилище одинокого мужчины. Вот только столик с зеркалом напоминает об умершей жене. На нём резные рамки с фотографиями маленького Филиппа и аккуратно расставленные флаконы с французскими одеколонами. Что ж, у Эдика неплохой вкус на парфюм. Поднявшись с постели, Эла облачилась в махровый халат и осторожно выглянула из спальни. — Эдик! — громко позвала она, но дом откликнулся тишиной. Шлёпая по паркетному полу босыми ступнями, Эла отправилась на экскурсию по квартире Полянских, изучая пространство жилища: коридоры с массивными дверями, высокие потолки, старинные люстры и широкие окна. Немного осмелев, Эла вошла в одну из дверей и оказалась в кабинете Эдика, обставленном в классическом стиле: с высокими стеллажами книг, удобным кожаным креслом и рабочим столом. Следующей была комната Филиппа — небольшая, светлая и уютная, из окна которой виднелся зоопарк. Эла огляделась, замечая профессиональную музыкальную установку, синтезатор у стены, книжные полки и плакаты каких-то маргинальных личностей. Всё современно, дорого и круто! Наверняка эта квартира досталась Эдику по наследству от его знаменитых родственников профессоров. Кто же следующий хозяин? Филипп? Странный, странный паренёк. Оценит ли он такой подарок? Толкнув последнюю дверь, Эла вошла в просторную гостиную. Мрачная, лишённая утреннего солнца и тепла комната выходила окнами на юго-запад. Неподвижные тени окутывали белый рояль и антикварный шкаф с безделушками. На стенах лоснилась холодная шелкография с рисунком воды и диковинных рыб. Синие шёлковые шторы ниспадали на пол, словно траурные флаги. Тоска! Склеп покойной Марины. Видно, здесь всё остаётся так, как и было при её жизни. Эла передёрнула плечами, сбрасывая оцепенение. Надо же, столько лет прошло, а в доме до сих пор витает её дух!