— Ой, нет, нет, подождите, — встрепенулась Олька, засовывая баночку в карман ветровки. — Послушай, сестрёнка. Это совсем не то, что ты подумала. У папы случился сердечный приступ, его в больницу забрали, а я об этом только ночью узнала. Мне было так страшно … Да мне на стены выть хотелось, вот я и попросила Фила, чтобы он со мной по дружбе переночевал. Мы ведь друзья. А друзей в беде не бросают. Хотя… я никак не могу смириться со всем этим. — Олька насупилась и выжидающе смотрела исподлобья. — Ну скажи ей, Филь, я ведь как есть говорю. Лина переводила растерянный взгляд с Ольки на Фила. Щёки её пылали, глаза отчаянно блестели. — Ну что за глупости, — наконец выдохнула она, — это совершенно не моё дело, и тебе, то есть вам … незачем оправдываться. И вообще, это как-то странно, что я тут… — Вот и я говорю — странно! — фыркнула Олька. — Что тут такого, ну встретился с подругой детства, что за тайны, да Филипп? — Заткнись, — огрызнулся Фил, и Олька замолкла. Тут дверь квартиры Полянских приоткрылась, и в просторный холл подъезда высунулась тётя Нина. — И чего это вы тут расшумелись? — Нянька цепко оглядела Фила и Лину, но приметив Ольку, укоризненно щёлкнула языком. — Ну что за настырная девка, дождалась всё-таки! От вас впору хоть из дома беги! Ты её в дверь, она в форточку лезет. — Тётя Нина шумно вздохнула. — Ну-ка, заходите в дом, нечего у дверей стоять, — скомандовала она. — Пойдём? — Фил легонько потянул Лину за руку. Она, неуверенно кивнув, продолжала смотреть на няньку, но, к его величайшему облегчению, последовала за ним. Видно, была так воспитана и не привыкла перечить старшим. Олька даже не думала обижаться, и тем более уходить. Проигнорировав реплику няньки, она натянула улыбку и, задрав подбородок, первой зашла в квартиру. Фил сокрушённо вздохнул — не тащить же её из дома за шкирку. — А что это за девочка? — ласково спросила тётя Нина, как только Лина с Филом вошли в прихожую. — Это Лина Альтман, — не без гордости сказал Филипп и снял с её плеч пиджак. — Здравствуйте, — приветливо улыбнулась Лина. Олька присела на кушетку и возилась со шнурками на кедах, но нянька делала вид, что не замечает её. — Ах вот ты какая, Лина Альтман! — Тётя Нина, умилившись, сложила на груди руки. — Мариночка столько рассказывала о тебе. Всё говорила, какая девочка милая, ангелочек. И правда, ангелочек. Ну, что же мы стоим в дверях, Филипп, веди дорогую гостью в дом, а я сейчас на стол соберу. Я тут сладких пирожков напекла, — спохватилась нянька и поспешила на кухню. — Ой, ну что вы, не стоит, я же ненадолго! — воскликнула Лина ей вслед. — Да ты не отказывайся, — как ни в чём не бывало вмешалась Олька. — Тётя Нина классно печёт, я по утрам любила кофе пить с пирожками. Мне особенно нравятся… — Слушай, а может, ты всё же свалишь? — вскипев, осадил её Фил. Олька замотала головой и юркнула на кухню: — Тёть Нин, а с чем пирожки? — послышался её как никогда вежливый голосок. Глава 24. Лина День выдался очень напряжённым и насыщенным. На Лину обрушилось столько впечатлений, сколько и за год не приключалось. Чего только стоило появление Фила на концерте и их потрясающее общение! Филипп, тот самый мальчик из детства! Он был так близко, держал её за руку и так проникновенно смотрел в глаза! Сердце сладко замирало от интонаций его голоса. Тело отзывалось мурашками на мягкие, но уверенные прикосновения, а от запаха его пиджака, от тесных, но далеко не братских объятий кружилась голова. Лина верила в искренность его слов, успев нафантазировать себе нечто большее, чем просто дружба, однако встреча с Олькой у дверей квартиры Полянских развеяла все иллюзии, остались лишь досада и лёгкий укол разочарования. Ну зачем, зачем Филипп привёл её сюда, зачем сказал, что свободен? Кажется, Олька не желает мириться с расставанием и продолжает борьбу. Наверное, и правда — в войне и любви все средства хороши, вот только Олькины методы Лине явно не по душе. Неужели бывают такие прилипчивые курицы? И Филипп тоже хорош, не мог объяснить доходчиво, раз и навсегда поставить точку в тяготивших его отношениях. Если бы не тётя Нина, вовремя вмешавшаяся в спор, вряд ли бы Лина поддалась на уговоры Филиппа и вошла в квартиру. Да и некрасиво было бы развернуться спиной к почтенной тётушке и уйти не попрощавшись. В прихожей тётя Нина недовольно оглядела Ольку, но та, ничуть не смутившись, скинула кеды и будто на правах члена семьи прошла на кухню. Фил проводил подружку хмурым взглядом и озадаченно улыбнулся Лине. Как и ожидалось, дом Полянских впечатлял изысканной роскошью и утончённой простотой. Просторная прихожая больше походила на уютный, со вкусом обставленный холл. Лина с интересом подмечала в интерьере отголоски пятидесятых: рельефную лепнину на потолках, массивные медные люстры и настенные бра, старинное зеркало с вычурной деревянной резьбой и до блеска начищенный паркет. Мебель была современной и модной, но удачно вписывалась в обстановку квартиры. Настоящая эклектика в дизайне — кажется, так называют подобное смешение стилей. — Да, маме очень нравился этот сталинский ампир, поэтому здесь многое остаётся оригинальным. Ну и нам с отцом нравится. — Стоя у кухонной двери, Филипп подпирал плечом дверной косяк и украдкой наблюдал за Линой. Пару раз она ловила на себе его внимательные взгляды, но он виновато отводил глаза, видно, чувствовал неловкость из-за присутствия Ольки в доме. Однако та вина, что угадывалась во всём его облике, вовсе не портила общего впечатления. Филипп казался Лине тёмным раскаявшимся ангелом, устало сложившим за спиной израненные крылья, и от этого захватывало дух. — Это очень-очень красиво, правда, — пробормотала она, не зная, чем занять руки. — А … где пианино тёти Мариночки? — Рояль в белой гостиной, там. — Филипп кивнул на комнату за плотно прикрытыми дверями, но с места не сдвинулся. Лина тоже будто чего-то ждала. Их разделяло расстояние вытянутой руки. Оба не мигая уставились друг на друга. Лицо Филиппа просветлело, в глазах заискрился живой блеск, и сердце Лины учащённо забилось. Ей бы злиться на Филиппа за его мягкотелость, а она, как дурочка, стоит и любуется им, не в силах дать отпор его опасному обаянию. — Я очень рад, что ты согласилась прийти сюда, — проникновенно сказал Филипп. — Только … я не думал, что всё так тупо выйдет. — Что ж, — немного помолчав, ответила Лина. — Будем считать, что мой визит — всего лишь дань вежливости семье Полянских и … просто обычный интерес. — А это на самом деле так? — с напряжёнными нотками спросил Филипп, и Лина неуверенно пожала плечами. Из кухни доносилось позвякивание посуды и бормотание милой старушки. Она между делом воспитывала Ольку, и Лина с Филом невольно становились свидетелями нянькиных упрёков. — И что за девки пошли, — ворчала нянька, — где твоя девичья гордость? — Да ладно вам, тёть Нин, — громким шёпотом верещала Олька. — Ну при чём тут гордость, мы же с Филиппом друзья. — Друзья? — возмутилась тётя Нина. — Эка ты дружбой прикрываешься. А как Филипп женится, ты тоже будешь за ним таскаться? — Не женится. — Чего это он не женится? Ещё как женится! — настаивала тётя Нина. — Ну, женится … — взбрыкнула Олька, — какая разница. — Огромная разница! Ты только подумай своими мозгами. Ишь … — Ну, тёть Нин, ну ладно вам, давайте я лучше помогу, давайте чайный сервиз принесу, тот, что для гостей. — Вот и помогай, раз пришла. Только смотри осторожней, ничего не разбей, трындычиха. — Ага, он такой клёвый. — Клёвый, — пробубнила нянька. — Всё у тебя клеевое. Иди уже… Фил, усмехнувшись, слегка покачал головой и оторвался от стены. — Ну, идём, я покажу тебе, на этом инструменте уже лет сто никто не играл. Отец никак не решится избавиться от него, а мне… — Избавиться? — ужаснулась Лина. — Разве можно? Это же память! Неожиданно из кухни выскочила Олька и будто специально налетела на Фила. Тот чертыхнулся и отступил, улыбка сбежала с его лица, и губы плотно сомкнулись. — Ой, — хохотнула девчонка, — а чего это вы тут стоите? — Олька с минуту топталась рядом, но, так и не дождавшись ответа, направилась к дверям гостиной. Фил возвёл глаза к потолку, явно призывая на помощь всё своё терпение. — Линочка, Филипп, ну что же вы за стол не проходите? — позвала их тётя Нина, появившись в проёме двери. — Давайте-давайте, а все экскурсии по дому будут потом. *** Кухня была небольшая, но очень уютная, с продолговатым столом, накрытым праздничной скатертью, за которым, к удивлению Лины, уместились и гости, и хозяева. Окна украшали шторы из персиковой органзы, стены были оклеены бежевыми обоями с рисунком пушистых одуванчиков, у стены расположился удобный диван. — Ну какая же ты вся праздничная, воздушная, — улыбнулась тётя Нина, разглядывая Лину, как только они с Филиппом уселись за стол. — Филипп тоже под стать, полдня сегодня наряжался, нервничал. — Ну, тёть Нин, — ухмыльнулся он. — Всё, молчу, молчу, лучше расскажите, как прошёл концерт. Во взгляде Филиппа блеснули озорные огоньки, он вдруг напомнил Лине того несносного мальчишку из детства. — Лина здорово выступила, — отчитался он с довольной улыбкой, — она просто сделала всех! Зал аплодировал стоя, толпа обезумевших поклонников ломанулась к сцене, пришлось отгонять! — Скажешь тоже, — засмущалась Лина. — Я чуть ли не полгода готовилась, а концерт пролетел как миг. Даже не верится, что всё так... — Какая умница! — умилилась тётя Нина. — Полгода, с ума сойти можно, вот это упёртость, — процедила Олька. С минуту назад она влетела на кухню с упакованным в коробку сервизом и теперь расставляла чашки на блюдца, однако, встретившись с предупреждающим взглядом Фила, тут же сбавила обороты. — То есть… я хотела сказать, упорство. И как тебе только не надоедает долбить одно и то же?! Я бы со скуки давно умерла. Филь вон со своей командой за два дня песню репают, иногда вообще на концерте за пять минут сочиняют что-то новое. — Не надоедает, — возразила Лина. — Занятие музыкой тренирует силу воли и закаляет характер. Иногда приходится себя заставлять, не без этого. Как сказал Пётр Ильич Чайковский: «Вдохновение рождается только от труда». — Ну и зануда, — пробурчала Олька себе под нос. — Фил тоже бывает таким, когда… — Угомонись, тебя слишком много, — Фил беспокойно заёрзал на стуле. И Олька замолкла. Тётя Нина прищёлкнула языком и покачала головой. — Ты её не слушай, Линочка. Помню, как Марина готовилась к концертам, будто из жизни выпадала. — Я тоже помню. Благодаря тёте Мариночке я нашла себя в жизни, поняла, что мне по-настоящему дорого. Я твёрдо решила стать пианисткой. Никогда не забуду концерт Рахманинова в её исполнении, это было так ... впечатляюще. — От воспоминаний на глаза Лины навернулись слёзы. — Простите, у меня был очень сложный день, — пробормотала она. — Да что ты, милая, — заохала тётя Нина, — ты ещё держишься молодцом, это ведь такой стресс. А как Марина нервничала перед выступлением, только Эдуард Филиппович и спасал, бывало, возьмёт за руки, пошепчет что-то, а она идёт и играет. Вот такая магия!