–– «Вершина», подтверждаю. – ответили на том конце в динамиках. – Черт-е что творится. Приказаний нет, пытаюсь связаться с начальством. В воздухе повисла неловкая и настороженная пауза. Вот-вот из-за одного нервного движения могли снова засвистеть пули. Среда держал в перекрестии чью-то голову в каске, а его, не бритое и уставшее лицо, от которого было видно только глаза в прорези балаклавы, выцеливал один из солдат. Шансов выйти из новой передряги уже не было. Дима не знал, что делать и лишь нервозно поглаживал спусковой крючок, держа около себя Кельта под одну руку. Он уже был готов прорываться с диким боем. Да так, что уже чувствовал, как под ним начинала дрожать от нервов земля. Потом это почувствовал и Ганс. Начал оглядываться капитан. Затем и Моргана посмотрела на зазвеневшую, согнутую из листового металла крышку приемника на столе, в косе проводов. Кажется, Среде эта дрожь не привиделась. –– «Вершина»! «Вершина»! – разрывался динамик рации. В этот момент рявкнула тяжелая, глухая очередь. По бетону свистнули крупнокалиберные пули. Стальные листы на окнах рвало и сбросывало. Рамы выкрашивались, на пол хрустальным дождем сыпались стекла, рвались кабеля, превращались в решето столы и стеллажи. Над головой, когда Среда упал на пол, начали проноситься целые огненные вихри. Даже через бронежилет чувствовалось тепло разрывных пуль от авиационной пушки. На спину, на плиты брони сыпался бетон, по шлему били кусочки всякого скарба, бывшие когда-то аппаратурой, рамами, перекрытиями, потолком и лампами. В ушах чудовищно звенело, в глазах потемнело, и сознание помутнело. Только сообразив открыть рот, чтобы разрывами пуль не вырвало из ушей перепонки, Дима лежал на полу, вжимаясь в гранитные плиты. Рядом была и вся команда – спасались от смертоносных очередей, что изничтожали помещение. И только когда первый смертельный аккомпанемент пушек закончился, стало слышно частые хлопки, будто кто-то спустил натянутую струну. Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. В пробоины в бетоне было видно застывший у самой башни покатый фонарь кабины пилота. Над ним еще один. А над тем два спаренных двигателя с прикрытыми крышками воздуховодами. Это был «Крокодил» – один из самых знаменитых советских вертолетов. И сейчас он решил мешать в труху верхние этажи башни. Эта грозная, невероятно страшная на свой вид боевая машина все сближалась и сближалась с башней, желая посмотреть на дело своих пушек. Могучий, огромный винт все хлопал с ревом по воздуху. Чудовищных размеров одиннадцатитонное тело вертолета медленно отходило в бок, стараясь заглянуть с другого угла. Среда не успел даже рук разомкнуть над головой, как пол чудовищно тряхнуло. Ниже в этаж угодила ракета. Бетонные плиты начали изламываться, хрустеть и трещать, облицовка этажей сыпалась в пропасть. Люди, что не успели увернуться – те самые солдатики, что засомневались – сорвались вниз, кубарем скатившись по гранитному изорванному полу. В глаза вдруг ударил яркий свет. Бахнули еще и еще ракеты. Вниз посыпался кирпич и бетон, металлические элементы каркаса. Пол с ревом накренился, и Дима, Моргана, капитан Карпов и Ганс начали непроизвольно скатываться по этой чудовищной горке вниз, туда, наружу, где до земли было с пол километра. Моргана вонзила в пол когти, другой рукой хватая за бронежилет капитана. Ганс взялся за кабели, которые снопами свисали теперь в пропасть. Закрутился в них, чтобы не катиться дальше. А Диму вдруг перевернуло. Пытаясь изо всех сил схватиться за что бы то ни было, он взялся за обломки бетона, рассадив пальцы в кровь. Но в итоге отпустил, потому что сверху, перевернувшись, на него мчался, заскрипев и зашумев, тот самый стол с радиостанцией. Нырнув меж его резных дубовых ножек, мужчина вдруг перестал чувствовать опору. Все оказались далеко, а он на самом краю! Забив руками, пытаясь не обращать внимания на судорожно бьющееся сердце, он запыхтел, заерзал и попытался взобраться обратно. Но, вдруг сорвался вниз. –– Держись, держись! – с резким шлепком по запястью, схватил его за руку Кельт, подвесив на себе Диму над пропастью. Опустив голову, Среда увидел все, как в миниатюре: крошечную технику, мелких людишек, что копошились вокруг, уходящую своими раскосыми ногами в землю башенку, что снизу казалась не толще иголки. А сбоку, грохоча огромным винтом, заливал из пушек этажи огромный размалеванный в камуфляж вертолет. Из-под крыльев его рванулись две ракеты, угодили куда-то снизу, и все здание тряхнуло, как от землетрясения. С новой силой вышибло окна, они переливающимся градом посыпали вниз, вместе с дощатыми занозами и шмотками одежд. Среда едва держался за Кельта. Силы были уже истрачены, а тяжелое снаряжение тянуло вниз. Медленно соскальзывая, Дима все же нашел в себе силы, и схватился другой рукой прямо за острые остовы бетона. Начал подтягиваться. Уже почти было спасение, ведь немец крепко держал товарища, не отпуская его в полет. А тот тянулся обратно на этаж, где медленно, мало по малу, остальная команда уже двигалась к лифтовой шахте. Пора как-нибудь уходить. Под чудовищными залпами «Крокодила», под ссыпающимся бетоном, Дима все перебирал и перебирал руками, скалясь от невероятных усилий. И тут, по его лицу брызнуло, обдало крошкой и пылью. На секунду зажмурившись, он понял, что держится теперь только за бетон. Другая его рука сжимала в миг похолодевшую пятерню. Как только на мгновение открылись его глаза, Дима увидел только окровавленный свалившийся сверху бетон. Кельта пришибло намертво, и только кусок его руки оказался в мертвецки холодной хватке Среды. Долго не удержался, сорвался. В поджилках что-то содрогнулось, поднялось в животе. Ощущение, с родни прыжку с парашютом, только парашюта не было. Мужчина перекувыркнулся в воздухе, сжал зубы, и напрягся так, как никогда иначе. Он падал с Останкинской башни точно вниз, к ее подножию. Уже пролетел, вероятно с несколько этажей. И тут в спину, в плиту бронежилета, проследовал чудовищный по силе удар. Среда сшиб собой одну из антенных тарелок, вместе с креплением. Его снова перевернуло, но теперь лицом вниз, и снова удар, но теперь еще более страшный. Тот, который его и затормозил. –– У! Ах! – вырвалось только из рта. – Сука, сука!!! В три погибели согнувшись, Дима вцепился в еще одну, более крупную антенну. Держался за ее крепление, которое уже начало отходить от стены. Ниже такого уже больше не было. Следующей станцией для него могла стать только московская земля… Повиснув от бессилия, Среда в одно движение, на мгновение отпустив одной рукой крепление тарелки, дернул бронежилет за систему быстрого сброса. Тот канул в бездну, распавшись на несколько частей. Стало немного легче, и со вдохом, Дима подтянулся, взобрался на скрипнувшее крепление, глянув в окна телебашни. Там был целый коридор, и можно забраться. Но тут снова вертолет. С нарастающим ревом он спустился с верхов, к нему, и монструозная его, заставляющая поджилки трястись, покатая двойная кабина будто бы поглядела точно ему в глаза. Мужчина замер, остановился, будучи в одном движении от пропасти. Он глядел точно на блестящий фонарь «Крокодила», в фантомные глаза этой техники, но не видел в них ничего. Это был просто советский монстр, под контролем еще больших монстров, что сидели в кабине в безликих шлемах. Вертолет завис, приблизившись, чтобы его стеклянные кабины стали более крупными, более внушительными. В сравнении, Среда был просто букашкой для него. Даже жалко было, наверное, тратить на него ракету. К бою приготовились пушки. И зависший над пропастью уже глядел на тридцатимиллиметровое жерло, которое отправило бы по нему очередь. Только попроси… Но выстрелов все не было, не было. Вертушка измывалась над облитым не своей кровью, измученным, запыленным солдатом. –– Мы ведь с тобой одной крови… – сглотнув, выговорил Среда, ища глазами на его борту алую звездочку. По кабинам вдруг пронеслась очередь. Стрелковые пули даже не царапали их, просто отпрыгивали в стороны, щелкая под звуками чудовищного гула двигателя. Нарастив вой, вертолет рванул вверх. Диму обдало ураганным ветром, но звездочки, ни на боку, ни на брюхе «Крокодила» он так и не увидел… Теперь машина служила другим. Раздался гомон пушки и разрывы ракет на этажах. Дима не знал, что там происходило, но вся башня гуляла ходуном. А он, спрыгнув на трясущихся от высоты коленях в коридор телебашни, на мгновение рухнул наземь, ощущая всем телом твердую, пусть и очень далеко над землей, поверхность. Отдышавшись, поднялся. Сорвал с головы тканевую, мокрую от крови маску, утерев жаркое и потное лицо ладонью. Среда опустил глаза, сглотнув. Один из команды уже точно не вернется. –– Дима! – пронеслось в наушнике. Это была Моргана. – Дима! Среда сперва не понял. Не сразу сообразил откуда идет звук. Ему, в сотнях метрах от земли, державшемуся за единственную выдержавшую его конструкцию, было не до переговоров. И возможно, и раньше девушка пыталась связаться, но только теперь, в относительной тишине, мужчина услышал ее слова. –– Да, да… я внизу! Ниже вас. – ответил он, переводя дух. – Убирайтесь оттуда! –– Мы это и делаем! Ты уходи! – вмешался капитан. Голос его стал уже совсем, не скрываясь, женским. –– Встретимся внизу. – прервал, глянув по сторонам, тот. Зашел в окошко он весьма удачно. Кажется, здесь проводились какие-то ремонтные, или даже строительные работы. На каталке с двумя замаранными краской колесиками, стояли два баллона: ацетилен и кислород. Рядом с ними был газовый, брошенный в впопыхах резак. Еще подальше, у несколько выпирающего куска стены, под брезентовым покрывалом проглядывали такие же синие кислородные баллоны. И у Димы в голове созрела идея. Он быстро прошелся по коридору, пару раз вздрогнув от ракет сверху. Обнаружил несколько карабинов и прочных ремней – кусков промышленно-альпинистской обвязки. –– Бинго! – восторженно воскликнул он, хватая все это в охапку. Достав из подсумка на ремне гранату, отложил ее в сторону. Взялся руками за двери лифта. С невероятным упорством и усилием открыв ее, увидел там лифтовые тросы. Внутри шахты сверху летели куски камня, обдувало жаром развернувшихся наверху пожарищ. Одна из кабинок вцепилась стопорами и застыла наверху, а тросы от нее шли вниз. За них можно было зацепиться. Это и был план – спуститься, что называется, «с ветерком». Наскоро обвязавшись, сделал из карабинов «восьмерку». Втянув в нее трос, Среда дернул из кобуры пистолет. Остался всего один магазин, но внимание вертушки можно было привлечь. Взяв отложенную гранату, дернул у нее чеку и выкинул ту в сторону. Подойдя к окну, высунулся. Не глядя, только в сторону, в район висения огромной винтокрылой машины, высадил несколько пуль. Звякнув об голубое брюхо, пульки разлетелись в стороны. Но это сыграло! Сыграло! Рев винтов несколько ослаб, машина, разворачиваясь, пошла вниз. Пушки и ракетные подвесы стихли. Металлический ящер искал для себя новую цель. И, кажется, нашел. Ответные, уже намного больше пистолетных пуль, выстрелы зашили по этажу еще до подлета вертолета. Он бил играясь, не видя цели. Стрелял наугад, не жалея ни боезапаса, ни тех, кто мог оказаться в башне. Мешал все и со всем, как тесто. Делал это очень успешно, ведь в один пышный рулет снова сворачивался и бетон, и камень, гранит и аппаратура, медные толстые обрезиненные кабеля и обшивка стен, всяческий строительный хлам. Как масло снаряды прошивали мешки с цементом, со штукатуркой и асбестом. Изрывали на лохмотья пустые, откинутые в сторону аргоновые баллоны. Разорвался даже один, оказавшийся в стороне кислородный, и Диму дернуло взрывной волной, на мгновение оглушило. Тот отошел обратно на центр коридора, снова взглядом встречаясь с показавшимися в проломах фонарями кабин. «Крокодил» снова смотрел точно на него. А он сжимал в руках гранату без чеки. Под гулом винта не было слышно короткого выдоха. Рванув по коридору к лифтовой шахте, Среда едва успел увернуться от первого залпа, что вспахал пол там, где только что стояли его ноги. Выстрелы следовали точно за ним по пятам, поднялись на стену, и теперь крошили ее. Под оглушительным воем авиационных снарядов, Среда прикрыл голову и подался вниз, соскальзывая в шахту. –– Черт, фразу не придумал! – с бравадой кинул он, закладывая гранату точно между двух баллонов на тележке. Мгновение, и его подхватили лифтовые тросы, дернув за таз, ударив по груди и ногам. Обхватив трос руками в рукавах куртки, Дима заскользил по нему вниз. И раздался чудовищный, со свистом, нарастающим ревом словно десятка турбин, взрыв. Кислородное яркое пламя вырвалось в лифтовую шахту и побежало в обе стороны от нее. Башню в этот момент изломило, секцию этажа вывернуло далеко наружу, забросало обломками и вертолет. Дикий жар с пылью заполнили воздухозаборники двигателей. Бетонные вырванные из пола и потолка плиты перекрытий ударили по винтам, ломая их. Корпус вертолета, фонари, все, что было – изменило форму, сломалось и разбилось. И одиннадцать тонн металла вонзились в башню. Второй удар. Останкинская стала скрежетать, наклоняться. Дима видел, как она рвалась напополам, в месте, куда ударил вертолет. Лифты тряхнуло. Одна из кабинок сорвалась вниз, а он все еще спускался внутри всего этого дьявольского безумия, имея под рукой лишь пару карабинов и куртку, чтобы не излохматить собственные руки. Игловидная башня кренилась, гулко трещала и стонала, рушилась. Осыпалась вниз. Она уже не могла стоять. Эти бои были выше ее прочности. И как только ноги Димы ступили на побитый пол первого этажа, как только он полностью затормозил, срывая с себя ремень, со всем, к чему тот был прикреплен, его схватил капитан Карпов. Команда оказалась внизу раньше. Перед парой затормозил их Тигр. Моргана была за рулем, а Ганс, как только открылись задние двери, затащил и Карпова, и Среду внутрь. Даже не дождавшись закрытия дверей, Моргана вдавила педаль газа в пол. Заревев, огромный бронированный джип сорвался с места, только чудом отворачивая от падающих элементов Останкинской телебашни. Пыль застелила когда-то зеленые поляны, деревья, позиции техники. На некоторую из той валились бетонные конструкции, вкапывая в землю, не оставляя и шанса. Люди суетились, а огромная башня в заднем зеркале удирающего Тигра только приближалась. –– Она падает прямо на нас!!! – заревев во все горло, хлопнул дверью Ганс. –– Знаю, я знаю!!! – не отрываясь от руля крикнула ему Моргана. – Я, итак, выжимаю все, что могу!!! Башня, будто бы, как человек споткнулась, по дуге начала наступать на прыткий «Тигр». Нагоняла его, пылила собственными обломками. Поглощала под собственными «шагами» все, что было раньше рядом с ней. Под этим искусственным, цементным самумом не выживал никто, да и шансов не было. Не было их и у рвущего на всех парах «Тигра». Башня настигала его, уже ложилась на землю стеклянными этажами, расшибая те в песок. Огромный ее шпиль, как хлыст, завыл над бронемашиной. И вдруг он врезал по земле, всего в десятке метров от прыгнувшего на перпендикулярный выезд «Тигра». Все в пыли. Ни черта не видно! Землю сотрясло как от артиллерийского удара. Машина подпрыгнула на своей подвеске, и заухала на кочках как барабан стиральной машины. Кенгурятником, в пылевой завесе, броневик вышиб какие-то металлически ограждения и вырвался на свободную, закиданную камнями улицу. Рухнувшая башня оставалась позади. –– Ф-х-х-х… – взявшись рукой за лоб, Среда шумно выдохнул. – Почти как в Берлине, помнишь? Только тут уже не ступени ракет, а целая башня! –– Ты молодец, Моргана. Большая молодец! – похлопал ее по плечу капитан, зажмуривая левый глаз. Среда успел заметить, что Карпов потерял цветную линзу. –– Лучше бы не все было, как в Берлине. – помотал головой Ганс, прижимая руку к рваной ране на ноге. Задело не сильно, но кровоточило. – Не хочу снова надевать эту ужасную русскую маску, в которой воняет старой резиной! – на мгновение он улыбнулся, а затем помрачнел, что было ему не свойственно. – …Только вот Кельт из Берлина выбрался. А тут… –– Он спас меня. – сказал Дима, кивнув уважительно. – Он… спас меня… Очень жаль, что он не выжил. –– Я размозжу голову тому, кто это… – высказала через зубы Моргана. А затем схватилась за голову, зажмуриваясь. – А-а-а-а! –– Бери руль! – поддернув Диму, Карпов подорвался со своего места. Броневик сильно потянуло в сторону, но Среда успел перехватить управление, и машина вернулась на прямой курс. Моргана сжимала металлической рукой голову, постепенно снова приходила в себя. Она жмурилась, не показывала глаз, и от этого уже екнуло сердце у Димы. Он все чаще вспоминал тот кошмар, тот ужас, что возник в нем при виде красных ее колечек. Был тот первобытным, настоящим и точно не поддельным. Не такой, какой бывает во сне – этот не проходил с пробуждением. –– Я… я в порядке! Порядке. – девушка махнула рукой, снова беря руль в руки. – Нам надо быстрее возвращаться. –– Хвост! – прошипел Ганс, всматриваясь в заднее стекло. –– Твою-то… – прильнул к дверям Среда, глядя в окошко. – Три «Тигра», двести или двести пятьдесят метров, приближаются! Не оторвешься! Моргана провернула металлической рукой баранку автомобиля. С дикими перегрузками на бок, воем шин и скрипом дисков, многотонный Тигр повернул, и вывалился – по-другому было это не назвать – на широкую многополосную проезжую часть. Помчался с все нарастающей прытью. Девушка вела броневик без опаски, без хоть какого-нибудь страха. Она полностью чувствовала машину, и электронный чип в ней просчитывал все до миллиметра. Редкие застывшие брошенные авто она огибала по ломанной дуге, подрабатывала педалями, подгазовывала, иногда притормаживала. Когда не было проезда, когда на дороге был затор из брошенного транспорта, Моргана просто таранила их, а пассажиры в десантном отделении только чудом не летели по всем сторонам. Дорогие машины бились о кенгурятник, разламывались и отваливались в сторону, как пыльные мешки. Броневик весил чудовищно больше, и это ощущалось. Ревел, натужно выл коробкой и мостами, но несся по дороге, пытаясь оторваться. А преследовали все не отставали. Там тоже были профи – видимо из числа наемников. Настоящие профессионалы. Обычные срочники или контрактники так не водили. Ну или в кабинах были совсем отморозки, не боящиеся скоростей на спидометрах, которые иногда доходили и до трех цифр. Ветер ревел, из-под колес летела грязь и мусор. За преследователями тянулся настоящий пылевой буран. Вдруг по корпусу ударила очередь. С Тигров работали пулеметчики. Над крышами было видно всполохи огня. Некоторые пули прилетали даже в бронированное стекло. То покрывалось паутиной, трещало, но еще держалось под натиском. Как в железной бочке, слышно было каждый щелчок пули по броне, по колесным дискам и по армированным резиновым колесам. Барабанило так, что иногда перебивало рев двигателя и матерную ругань на немецком. Вдруг привстал Ганс, хватаясь за ручку на потолке. Внутри их Тигра тоже был запрятанный пулемет. Дернув за рукоятки люка на крыше, немец поднял на руках ПКМ и воткнул его в станину на крыше. Повернув люк назад, и передернув массивный затвор, выжал спуск. Внутри, по голому металлу, по лавкам и креслам, по прорезиненному полу запрыгали горячие, еще дымящиеся гильзы. Длинная лента тянулась от самых задних дверей. В ней было патронов четыреста – не должна была быстро закончиться. Тем не менее Среда начал рыскать по ящикам еще патроны, потому что Ганс и не думал прерываться. Он все давил и давил на спуск, заливая преследовавший их кортеж из пулемета Калашникова. –– Granatwerfer! – скомкав, выкрикнул вдруг он. Броневик дернуло в сторону. Грохнув, граната из «Мухи» угодила точно в скос двери десантного отсека. Сорвала ее с петель, отведя в сторону. Открылся проход, в который было видно, как, сидя на пятой точке и раздвинув для устойчивости ноги, Среда пытается нащупать под рукой автомат, а капитан Карпов в это время придерживает пулеметную ленту Гансу, чтобы та не зацепилась за что-нибудь и не заклинила. –– Ты ж!.. – передернув затвор, Среда навскидку выпустил очередь по автомобилям, которые упорно не хотели слезать с хвоста. – Немчура, бей по колесам! –– Трясет ужасно! – на мгновение отпустил спуск тот, выкрикнув. –– Сейчас будет поворот! – вцепился одной рукой капитан в скобу на потолке. Снова вой колес и мостов. Снова сброс скорости и скрипящие тормоза. По большому радиусу завернув, явно переложив весь свой вес только на один из рядов колес, «Тигр» едва не врезался в здание. Инерция у него была чудовищная, его тянуло только прямо, как трамвай, но Моргана умудрялась с ним ладить. Следом за ними завернули и преследователи. Но тут одно колесо вражескому «Тигру» прошила пулеметная очередь. Шина, не выдержав, сорвалась с диска. Многотонный бронетранспортер на полном ходу врезался в бетонную стену дома, застыв в облаках раскрошеной панели дома. Другие тяжело вошли в поворот. Один отстал, и пристроился за вторым. Еще поворот, а «Тигры» не отставали! Кремль был совсем рядом, и это понимали все. И на том конце погони, и на этом. Дима едва держался на полу, его вытягивало в сорванные «Мухой» двери прямо на улицу. Пулеметная лента все меньше походила на бесконечную. Она уже не тащилась по полу, а подходила к самому стволу. Боезапас кончался, а вот противник с пяток удирающей команды все не слезал. –– Дим, возьми. – из-за подпрыгнувшего на неровности броневика, макушка Среды почувствовала легкий удар обо что-то твердое. Это был РПГ-22, который к нему протягивал капитан. – Всади в колесо! Нужно сбросить их! Отбросив на колени пустой автомат, мужчина взялся за гранатомет. Все по правилам – отогнул мушку, прицелился и намеревался стрелять. Короткий выдох, и, с щелчком, упругий спуск красного рычажка сверху тубуса ушел вниз. У уха хлопнуло и из ствола вырвался громадный кусок алюминия, сорвавшись в полет. Со свистом реактивного двигателя, граната угодила точно под колесо, разорвав покрышку ближайшего броневика. Тот потерял управление и начал тормозить. Погоня выходила на финишную прямую. Как тут из люка последнего «Тигра» высунулся наемник с РПГ-7. Этот заряд прошибал танки… –– Срежь, срежь его! – откидывая от себя дымный тубус, широко раскрыл глаза Среда. И граната начала увеличиваться в размерах. Дима видел, как та приближается точно к нему. Все ближе… ближе, и еще ближе! Он буквально мог дотянуться рукой, но вдруг она шмыгнула в бок, саданула по асфальту, и дернула «Тигр» за одну из резиновых лап. Диск вместе со ступицей и тормозами вырвало из арки со страшным разрывом. Броневик подкинуло, как еще никогда не подкидывало, и начало уводить в сторону. Со скрипом, с фонтаном искр бампер вонзился в асфальт, заскоблив по нему. Машину начало трясти, и в один миг перевернуло. Покатило кубарем, действительно как барабан в стиральной машине. Среда только и успел, что взяться за одну из ручек, как его тряхнуло, перевернуло и опрокинуло с ног на голову. Потолок сменял пол чаще, чем билось неугомонное сердце. Отшвыривая от себя куски, Тигр прокувыркался цилиндром не меньше тридцати метров. И тут вдруг словно отключили свет. По Диминой голове прилетело чем-то тяжелым. Сознание в миг отключилось, а руки ослабели… –– …Пап, а эти звезды светятся? – спросила как-то у него Аврора на Красной Площади. Ей тогда было не больше четырех. Она и говорила-то с трудом, но всегда подмечала что-то интересное для себя, и спрашивала отца – Диму. Тогда он еще посвящал ей свое время, водил по интересным и запоминающимся местам. Тогда он был еще хорошим отцом. –– Да. – с улыбкой отвечал тогда он. – Эти звезды прогоняют свет через себя, и сверкают ярко-красным для всех нас! … В ушах снова, уже привычно для последней недели звенело. В голове, точно над последним позвонком, каленым саморезом сидела противная и пищащая, сковывающая весь мозг, боль. Вяло взявшись за голову, Среда открыл глаза. Броневик лежал на крыше. С легким скрежетом ворочалось одно из его колес. Вокруг был рассыпан всякий мусор: от звеньев пулеметной ленты, до пустых магазинов к автоматам. Вдруг послышался едва различимый стон. Перебарывая боль, Дима повернул голову и увидел стеклянный взгляд Ганса, который лежал рядом, лицом к лицу. По его пыльным губам текла кровавая струйка, и сил ему хватало только, чтобы просто дышать. Руки его были обессилевшими. Он даже не пытался ими двигать. Захлопали выстрелы. За ноги кто-то потянул – это Карпов вытягивал Среду из броневика. В разбитые двери десантного отсека было видно, как чуть поодаль притормозил один из преследователей. –– Живой? Ты слышишь меня?! – посадив мужчину спиной к перевёрнутому Тигру, спросил капитан. Быстро пощелкал пальцами у его глаз, и Дима моргнул. – Куда задело? –– Голова, голова! – сглотнув от боли, искривился лицом тот. – Вытяните Ганса, он совсем плохой… –– Надо прикрыть, ты можешь держать оружие? – не унимался офицер. – Держи. Нам нужно прикрыть Моргану, она его вытащит. –– Она цела? –– Она единственная была пристегнута.