– Там этот, твой, – продолжал нервно щебетать администратор, – господин страшный маг! Он совсем сбрендил! Иди его того… Выгони, Мира! Ммм, мой маг? Мне припомнился наш чудесный вечер, получившийся вовсе не деловым, а удивительным и волшебным, и на губах расцвела мечтательная улыбка, а в груди приятно закололо. Через секунду в голове что-то щёлкнуло и натужно зажужжало. Слова администратора повторно прокрутились в сознании… Одеяло полетело на пол, сонливость как рукой сняло, а одна растрёпанная управляющая кубарем скатилась с кровати, поднялась и бросилась к шкафу, наугад выуживая оттуда какое-то платье. Пока я собиралась, в голове всплывали самые разнообразные картинки, подстёгивая меня ускориться. Разум забрался в лабиринты фантазий, где каждый поворот открывал ещё более безумные и невероятные мысли. Вот Арнар устроил в таверне пожар, скинув в одну кучу всю мебель на первом этаже. Вот раздал все запасы продуктов нуждающимся, а причитающего Арвена подвесил за ноги к люстре. Вот приманил к нам всех пауков из Кровавого Леса, и теперь парочка из них дожёвывают последних посетителей… В конце-концов, мы знакомы всего пару дней! Мало ли что мог сделать один очень сильный, очень красивый и очень порядочный… Стоп. С расчёской в руке я открыла дверь, впуская изрядно вспотевшего Эфера. Администратор был в полном здравии, даже все конечности на своих законных местах, а из коридора не доносилось никаких страшных криков и шума. Дымом тоже не пахло, за окном щебетали птички, людей на улице практически не наблюдалось, а те, что были, не бежали в ужасе куда подальше от нашего заведения. На часах, куда я подозрительно скосила взгляд, и вовсе было только шесть. Целый час до моего подъёма! Да он издевается! – Молись, чтобы кто-то сейчас умирал, – серьёзно предостерегла управляющая, ткнув расчёской в грудь раскрасневшегося Эфера. – Иначе я просто не вижу причин будить меня так рано! Мой администратор вдруг стушевался, застыл у порога и принялся разглядывать носки своей обуви, явно избегая смотреть мне в глаза: – Т-там твой… этот… прости Луна – Арнар люд-дей м-мучает! – М-м-м? – заинтересованно поторопила, продолжив прерванное расчёсывание. – Сначала он рылся в наших бумагах, – переведя дыхание, с дрожью начал Эфер, загибая первый палец, – потом обошёл все наши комнаты с каким-то журналом, требовал имена наших постояльцев, после чего разгромил нашу кладовку, выкинул все наши вещи… – Эфер, не зазнавайся, – перебила, грозно зыркнув на посмелевшего администратора. – Бумаги, комнаты, постояльцы, вещи - мои. Мои, не наши! – Твои, – быстро исправился тот и тут же пошёл в наступление. – А что он забыл в твоей таверне, а? Ведёт тут себя, будто самый главный! Ты это, гони его взашей, обнаглел он! Сказать или пусть страдает? – Вчера Арнар был принят на работу, – сжалившись, сообщила удивительное. Впервые видела, чтобы у человека так сильно вытягивалось столь резко бледнеющее лицо. – Что?! – Эфер задохнулся от ужаса, вытаращив свои глазёнки прямо на меня. – Кем? Я злорадно улыбнулась, затягивая на затылке хвост: – Молись, чтобы я его администратором вместо тебя не сделала. – пригрозила сурово. И вышла из комнаты, оставив хватающего воздух ртом Эфера одного. Путь мой был недалеким – направо, до конца коридора и в умывальную, свободную по причине раннего утра. Луна, прямо как в общаге! Мы там тоже просыпались пораньше, чтобы быстрее всех нужную комнату занять. Уже во всеоружии спустившись вниз, застала удивительную картину: с моей таверной всё хорошо. Застыла, не поверив. А как можно? Тут «всё хорошо» отродясь не было. С моим появлением, хочется верить, ситуация улучшилась и несколько стабилизировалась, но до «хорошо» нам было ещё шлёпать и шлёпать. А тут… Справа от меня, на стойке администратора, где обычно сквозь кипу каких-то бумаг, записочек, газет и прочей макулатуры не просвечивало и кусочка столешницы, теперь одиноко стоял только горшок с цветами, по всей видимости позаимствованный Арнаром с заднего двора. Перегнувшись через перила, обнаружила и все бумаги. Они аккуратно устроились в подписанных резковатым почерком трёх коробках за стойкой. Порядок? У меня?! Слева, на раздаточном столе, заметила ящик с инструментами. С ума сойти, у нас тут и такое есть? В поисках пострадавших оглядела таверну – взгляд упал на стул у окна напротив, который, кажется, вечно находился в аварийном состоянии. Сколько бы клея я не вливала в сломанные ножки, он всё никак не желал чиниться. Именно поэтому тот стул облюбовали феи – под другими посетителями он мгновенно разъезжался на все четыре стороны. Так вот, Арнар его починил! Не клеем, как некоторые, а прям добротно так, даже со стороны было заметно. Свеженькие, слегка отличающиеся по цвету от всего стула ножки стояли уверенно на отведённой им площади и ломаться даже не собирались. В том, что руки на казенную мебель наложил Арнар, я не сомневалась и секунды. Больше некому было! Шуршание слева отвлекло меня от созерцания приятно посвежевшей таверны. Я наконец спустилась с лестницы и заметила рядом с дверью кладовой целую выставку какого-то старья, смутно припоминая, что старьё это вовсе не какое-то, а очень даже моё. Комод без ящиков, целая корзина уже неактуальных монет, два ящика пустых запылившихся бутылок, пожелтевшие журналы, какие-то неопознанные железяки, деревяшки, тряпки и прочий хлам, который я так боялась начать разбирать. Ржавый уличный фонарь, пристроившийся под лестницей, удивил больше всего, ведь его братья сейчас стояли в парках Сиснана. – Чего не спишь, хозяйка? – из кладовой ловко вынырнул мой инициативный помощник, выпрямился и обжёг прямым, почти суровым взором. Даже совестно стало. Действительно, чего это я встала так рано? Но тут же опомнилась, взглянула укоризненно, напоминая, кто тут, вообще-то, хозяйка психлечебницы и гроза питейного заведения. Арнар молчаливый посыл осознал, вот только не испугался и даже не смутился, лишь бровь скептически вскинул, мол кого ты тут запугивать взялась? – А ты во сколько встал? – осознав, что взывать к его совести бесполезно, спросила в свою очередь, невольным жестом заправляя волоски за ухо. Мужчина устало приподнял уголок губ и неопределённо дёрнул плечом. Тут же кивнул на один из ящиков и перевёл моё внимание на радостную весть: – Этот последний. Остаётся только всё выкинуть. Я на хлам и не взглянула, вглядываясь в своего нового рукастого сотрудника. На нём были чёрные штаны и майка, обтягивающая мускулистый торс, который ещё вчера под слоем ткани не казался таким внушительным. Да и руки виднелись лишь до локтей, так что неясно волнующим выпирающим венам я не удивилась, но вот бугрящимся мышцам, белесым полоскам шрамов и едва заметной строчке чёрных символов, нарисованных на внутренней части бицепса правой руки – очень даже. Побледневшее лицо с упрямым выражением на нём, сжатые в узкую полоску губы, взгляд спокойный, но за этим спокойствием столь отчётливо ощущалась суровая серьёзность, что даже как-то не по себе было. – Ты ведь не собираешься и дальше хранить тут весь этот мусор? – выдернул из задумчивости его ровный, чуть прохладный голос. Моргнув, растерянно мотнула головой и пробормотала: – Да какой мусор? Не нужен он мне… И, наконец, разглядела то, что так пристально искала. – Ты не спал, – заключила убеждённо и сложила руки на груди. Маг коротко выдохнул, скопировал мой жест, который в его исполнении получился куда более внушительным, и одарил недовольным взглядом. – Мирейна, – позвал предупреждающе, – я в воспитательных беседах не нуждаюсь. Это хорошо, что я не мастер их проводить. Иначе не удержалась бы, блеснула своими выдающимися навыками. А так лишь кивнула безразлично, пожала плечами и, сойдя с лестницы, направилась на кухню. Уже в дверях обернулась, не удержалась, и увидела, как Арнар легко поднимает несколько сложенных друг на друга ящиков и вместе с ними направляется на выход из таверны. Ну и хорошо. Пусть делом занимается, пока я ему бодрящее зелье варю. А уж потом, когда он будет полным сил и, соответственно, не таким злым, я ему обязательно объясню, чем полезен здоровый сон и чем грозит его отсутствие. Пока стояла у котла, привычно замешивая ингредиенты, взгляд упал на изображающего бурную деятельность Эфера. Жук усатый, по всей видимости, Арнара испугался сильно. Иначе я не могу объяснить, почему тот принялся работать за час до открытия нашего гостеприимного заведения. Однако, достаточно было понаблюдать за ним около пары минут, чтобы понять одно: гад он, причём редкостный! Эфер кряхтел, пыхтел, сопел, взваливая на себя очередной мешок с зерном, тащил его на улицу, по всей видимости к нашему небольшому амбару на заднем дворе, дальше возвращался за вторым мешком, третьим, пятым, а вот после… тащил их все обратно! И вот даже не знаешь же, наругать засранца за симуляцию бурной деятельности, либо просто наблюдать, на сколько же его хватит. Я и зелье успела сварить, и пыль на полках протереть, и даже на столе прибраться, а Эфер даже и не думал заканчивать представление. Когда уже делать на кухне стало совершенно нечего, а я достаточно насладилась стонами своего подопечного, то прикрикнула: – Эфер, тронешь ещё один мешок – и твоя зарплата урежется вдвое. – За что?! – искренне удивился вредитель. – За порчу имущества! – огрызнулась, беря со стола серебряный кубок с зельем. – Все мешки истрепал, скоро зерно посыпется. Эфер буркнул что-то бессвязное, опустил взгляд и вдруг заныл: – Мира, Мирочка-а, – жалостный всхлип, – дай мне работу подальше от господина страшного мага… П-пожалуйста! Надо же, дожили! Эфер сам работу просит! Не успела я было записать это великое событие в свой дневник, как вдруг из зала раздался какой-то грохот. Чудом не расплескав бодрящее зелье, я выбежала из кухни. Картина маслом: входные двери нараспашку, несколько бумажек, которые Арнар ещё не успел определить в коробки, лежали теперь на полу, а куча старья рядом с кладовой стала более бесформенной, словно кто-то решил врезаться в неё с разбега. От гневных комментариев в пустоту снова отвлёк звук, который теперь уже послышался справа, за дверью кладовой. Шуршание и… Треск! – Ай! – зашипели в кладовке, заставив одну управляющую на мгновение испугаться. Кубок с зельем я предусмотрительно поставила на стойку слева, а сама осторожно подошла к закрытой двери, взялась за ручку, резко дёрнула и… Ничего. Дверь была явно заперта изнутри, о чём мне сообщил металлический звон защёлки, дрогнувшей от моих действий.