Дальше они пошли уже по краю прорезанной колеями подъездной дорожки. Теперь идти стало легче, под подошвами их ботинок скрипел снег. – Не могу отделаться от ощущения, что что-то упускаю, – признался Кирби. – Что-то важное. Здесь столько всего происходило. – Куда именно мы направляемся? – спросила Конни. Ей было интересно, что такого она знает, что может помочь ему. – Это место огромное. – Отделение Китса, – ответил он. – Знаете о нем? – Думаю, да. Оно расположено у озера, вдали от основных корпусов с палатами. Это ведь отдельный корпус? – Точно. Там тело и нашли. Ей не приходило в голову, что она может попасть на место преступления, и внезапно Конни немного занервничала. Через несколько минут они добрались до административного корпуса. Она порадовалась, что надела зимние ботинки: температура, судя по всему, опускалась ниже с каждой минутой, и холод резал глаза, заставляя их слезиться. Над административным корпусом возвышалась колокольня. Конни сощурилась, пытаясь разглядеть сквозь падающий снег пустоту на месте циферблата. Эта дыра смотрела на нее в ответ подобно пустой глазнице. Флюгер наверху был погнут, словно какая-то невидимая сила прошлась по нему, неровная шапка из подмерзшего снега опасно зависла наверху. Все окна здания были заколочены, а на балконе первого этажа росла сирень. – Оно использовалось охраной, когда больницу только закрыли, – поведала Конни, которая уже побывала здесь два или три раза. – До пожара здесь все было красиво отделано деревом. – Огромные куски обшивки были уничтожены в результате поджога в 2004 году, но передняя часть здания, на которую они сейчас смотрели, осталась почти нетронутой. Когда они остановились, чтобы посмотреть на здание, Конни украдкой бросила взгляд на своего спутника. Как и тогда в ХАЧБ, ей показалось, что Кирби искренне интересовался этим зданием. Возможно, его интерес был исключительно профессиональным, но это удивляло ее и вызывало любопытство – как и его машина. Что за детектив разъезжает на «Ситроен SM» и слушает Savages? Ей стало интересно, чем он занимается в свободное от работы время, и она почувствовала, что краснеет при этой мысли. – Нам сюда, – произнес он, словно внезапно вспомнив, зачем они пришли, и показал налево. Радуясь, что они сдвинулись с места, Конни последовала за ним. Они обошли зал для отдыха, который тоже был сильно поврежден пожаром. Остались только четыре стены и остатки декоративных кованых железных перил, которые теперь повисли в воздухе. Усыпанный обломками пол был покрыт слоем снега. Благодаря четырем стенам можно было немного передохнуть от пронизывающего ветра, которому удавалось находить всевозможные лазейки в ее одежде. Конни заметила грубо нарисованное улыбающееся лицо на одной из стен. Из-за осыпающейся штукатурки казалось, будто во рту не хватало зуба. – Никогда не бывала здесь в снег, – проговорила девушка. – Все выглядит совсем по-другому. – Вы не боитесь, что вас поймают? – спросил Кирби. – Когда приходите исследовать подобное место? – Отчасти именно это и увлекает – постараться не быть пойманным. Нужно зайти и выйти. Это одна из вещей, от которых я научилась получать удовольствие, но на самом деле никто не хочет, чтобы его поймали. – Все ясно, старый добрый адреналин, – сказал Кирби. – Я могу понять ваш интерес к этому месту из-за сестры. То же относится и к Эду, верно? – Здесь раньше работал его дедушка, он был смотрителем. Они жили в корпусе башни, с видом на территорию. Он, бывало, рассказывал Эду в детстве разные истории. Но это место интересно и само по себе. Когда-то сюда было легко пробраться, и тут много чего оставили: технику, записи пациентов, образцы и все такое, – ее губы начали замерзать от холода. – Записи пациентов? – переспросил Кирби. – Да, огромное количество. И медицинские образцы. – Разве это законно? Ведь это своего рода нарушение конфиденциальности личной информации? – Это вы полицейский, а не я, – ответила Конни. – В любом случае здесь можно много чего изучить. К тому же моя работа в библиотеке архитектурных чертежей подогревает мой интерес к планировке этого места. Они уже добрались до часовни, которая находилась в относительно хорошем состоянии по сравнению с большинством здешних зданий и четыре года назад вместе с водонапорной башней была выставлена на торги. За часовней располагалась кухня, а за ней корпуса с палатами. Конни отдала бы что угодно, чтобы заглянуть туда, раз уж они здесь… но они пришли не для осмотра достопримечательностей, поэтому она ничего не сказала. Они шли по снегу мимо отделений Блейка, Байрона и Мильтона. Внезапно ветер стих, повисла жутковатая тишина. Снежинки неспешно опускались на землю. Конни попыталась представить, что могла здесь делать ночью пожилая женщина. Что-то привело ее в «Блэквотер» – или кто-то. Через десять минут они добрались до отделения Китса, оно стояло особняком напротив озера, а справа от него располагалась водонапорная башня. Снег уже перестал идти, и пейзаж казался умиротворяющим. На одной из каменных перемычек над дверным проходом было выгравировано «Китс» – надпись было сложно разглядеть через засыпанный снегом плющ, цеплявшийся за кирпичи. – Я как раз думала об этом здании, – произнесла Конни, когда они пробрались под полицейской лентой, перекрывавшей проход. Само здание хорошо сохранилось, но огромная комната отдыха на первом этаже использовалась как склад: там в хаотическом порядке были свалены стулья, столы, кровати и медицинское оборудование – все в плохом состоянии, металл покрылся ржавчиной, а дерево погнулось и заплесневело. Воздух здесь казался холоднее, чем снаружи, и даже несмотря на это Конни чувствовала запах разложения. – Черт, как холодно, – сказала она. – Так холодно, что этой зимой мне пришлось отыскать свой лыжный костюм, – ответил Кирби, указывая путь наверх. – Значит, вы катаетесь на лыжах? – Катался. Меня научила мама, она итальянка. Каталась на лыжах всю свою жизнь. Они поднялись по лестнице, и Кирби повел Конни вперед по коридору. Двери палат слева от них стояли открытыми. Конни была здесь только один раз, примерно два года назад: тогда это место показалось ей жутким, но сейчас все было еще хуже. В конце коридора находилась дверь с табличкой «Телевизионная комната». Девушка инстинктивно понимала, что Кирби ведет ее туда. – Вы нашли ее здесь? – спросила Конни, когда они с Кирби зашли в комнату. – Да, – детектив показал на дальний угол. – Вон там, на кровати с номером девятнадцать. Это вам о чем-нибудь говорит? Она покачала головой и еще выше подняла воротник куртки. Ее шея замерзла, а по рукам внезапно побежали мурашки. Почему-то эта комната ей не нравилась. Атмосфера здесь была иной, чем в коридоре снаружи. – Вы знали, что ее называли «Комнатой наркоза» или «Комнатой сна»? – Нет. Почему? – Как правило, пациентам давали кучу лекарств, в том числе барбитураты, чтобы они спали по несколько дней, а иногда и несколько недель или месяцев. Они применяли к ним электрошоковую терапию. – Электрошоковую терапию? – Ага. Здесь внизу все еще стоит машина – или, по крайней мере, стояла, когда я была в этом здании в последний раз. От одного ее вида становится не по себе. – Не удивлен. Этот глубокий сон работал? – спросил Кирби. – Наоборот, разум многих людей был навсегда поврежден, они потеряли огромные пласты воспоминаний. Кирби казался заинтригованным. – И многие ли знают об этом? – Из сталкеров – многие. Это помещение стало знаменитым: ну, вы понимаете – та жуткая комната в «Блэквотер». – Можете рассказать что-то еще об этой палате, что-то необычное? – Вряд ли. Это не секрет, но и не широко известный факт – кажется, в какой-то момент эту историю опубликовали в желтой прессе. Кирби ничего не ответил и, казалось, погрузился в свои мысли, даже отвлекся, уставившись в одну точку. – Думаете, это связано со смертью той женщины? – поинтересовалась Конни. – Я считаю, что тело могли оставить здесь, а не в каком-то другом месте, неспроста, – его взгляд сдвинулся с одной точки и теперь сфокусировался на ней. – Я ценю ваше мнение, вот и все. Вы неплохо знакомы с этим местом. – Странный выбор, согласна. Ведь есть множество других мест, где можно оставить тело и где его не найдут еще несколько месяцев, а то и лет. Но учитывая, что скоро здание снесут, рано или поздно тело нашли бы. – А где бы вы спрятали тело? – спросил детектив. – Я? Надеюсь, вы не думаете, что я имею к этому отношение. Он улыбнулся. – Нет, совсем нет. Мне просто искренне любопытно узнать ваше мнение. – Ну… – Конни принялась вспоминать самые далекие и недоступные уголки территории. – Наверное, самые заросшие места – очевидный выбор… Например, маленькие пристройки у прачечной. Где-то находился сарай смотрителя, но он так зарос, что может располагаться где угодно, – она на минутку задумалась. – Есть одно место, где никто бы не нашел тело. – Где? – Озеро. А если к телу прикрепить груз, его не нашли бы, пока… ну, пока бы не осушили озеро. – Она взглянула на Кирби, пытаясь прочитать его мысли и гадая, не было ли это ловушкой. – Хороший ответ, – наконец ответил Кирби. – Что лишь подчеркивает тот факт, что эта комната была выбрана неспроста. – Наверное, так и есть. – Вы сказали, что тут много чего оставили. Что насчет лекарств? Может, не в этой комнате, но где-то на территории? – Вы имеете в виду старые медицинские препараты? Кирби кивнул: – Вы натыкались здесь на подобное? Конни покачала головой. Иногда она обнаруживала оставленные здесь старые припасы, но точно не находила лекарств. – Где они могут находиться, если они все еще тут? – спросил Кирби. – Боже, не знаю. Их бы уже давно растащили. Детектив задумался. – Эд не упоминал о том, что находил какие-нибудь лекарства? – Никогда. Почему вы спрашиваете? – Просто любопытно, вот и все. – Конечно, это возможно. В прошлом я посещала заброшенные ветеринарные клиники, в которых все еще хранились медикаменты.