Фан Му начал задыхаться уже на этапе разминки, но Лю Ксу только-только вошел во вкус и не собирался останавливаться. Затем полицейский предложил Фан Му товарищеский поединок. Юноша немного помялся, но потом вынужден был уступить. Когда он в пятый раз полетел на мат лицом, то подумал с немалой долей самоуничижения: «Вот же черт! Еще немного, и он, наверное, полностью исцелится, но тогда ПТСД будет уже у меня». Ян Чжисен был очень доволен психическим состоянием Лю Ксу после окончания тренировки. А Бьян Пинь, наблюдавший за ней со скамьи, добродушно похлопал Фан Му по плечу и шепнул ему на ухо: – Не стесняйся, требуй компенсации за травму на работе. Лю Ксу выглядел немного смущенным – он все время улыбался и просил извинения у Фан Му. Тот же потирал ноющую нижнюю челюсть и разминал отбитые костяшки пальцев. – В следующий раз поедем на стрелковый полигон, попробуем там, – решил Ян Чжисен. При упоминании о стрельбе лицо пациента застыло. Ян Чжисен быстро добавил: – Нет-нет, не сегодня. Пока что с вас хватит. Оба отправляйтесь по домам, отдыхать. Проводив Лю Ксу, Бьян Пинь обратился к Ян Чжисену: – Почему стрельба не сегодня? Ян Чжисен пожал плечами. – Думаю, вы тоже заметили – он до сих пор не принял тот факт, что у него украли служебный револьвер. Это означает, что психологически он остается в возбужденном состоянии. Не будем торопиться. Лучше двигаться небольшими шагами, капитан Бьян. Я рекомендовал бы устроить для него еще несколько спаррингов. Он должен почувствовать, что по-прежнему хорошо владеет своим телом, это укрепит самооценку. Однако, – сказал он, поглядев на Фан Му и усмехнувшись, – в следующий раз пусть с ним пойдет кто-нибудь другой. Не думаю, что нашему коллеге понравилась сегодняшняя тренировка. Фан Му невольно рассмеялся – и тут же сморщился от боли в подбородке. * * * Другой спектакль. В верхнем зале над придорожным кафе шестеро встали в круг. В его центре на бетонном полу лежал громадный игрушечный медведь. Голова медведя была оторвана, а над шеей торчало лицо, залитое кровью. Это был человек. У него были связаны руки и ноги, а рот и глаза заклеены скотчем. Он лежал, свернувшись в клубок, всхлипывая и стеная. Они вшестером холодно смотрели на него сверху вниз, будто на неодушевленный предмет – подношение на алтаре. Стоны мужчины постепенно слабели; он начал задыхаться. Господин Х. встал на одно колено и сорвал скотч у него со рта. Мужчина вдохнул изо всех сил и разразился отчаянным кашлем. Захлебываясь, он начал умолять: – Прошу, отпустите меня!.. Мне жаль, очень жаль!.. Я думал, это просто эксперимент… Я ничего такого не имел в виду!.. От страха или от чувства вины, но мужчина совершенно потерял контроль над собой. – Это была случайность… Я не хотел причинять зла той девушке… Госпожа Ц. пошатнулась. Господин Т., стоявший с ней рядом, протянул руку, чтобы ее поддержать. Господин Ж. поглядел на часы и пошел в угол комнаты. Вернувшись, он вложил в руки госпожи Ц. какой-то предмет. Это был молоток. – Сделайте это, Ц. Уничтожьте его, – мягко сказал господин Ж. – Положите конец своим кошмарам раз и навсегда. Госпожа Ц. С застывшим лицом взяла молоток. Некоторое время она рассматривала его, держа в руках, словно никогда раньше не видела ничего подобного. – Уничтожьте его. После этого вы исцелитесь, полностью избавитесь от воспоминаний. Господин Ж. положил руку на плечо господина Т. – Все будет в точности как с Т. Госпожа Ц. повернула голову и посмотрела на господина Т. Тот поймал ее взгляд и слегка кивнул. Это придало ей мужества. Схватив молоток за рукоятку, она подошла ближе к мужчине на полу и склонилась над ним. Потом вдруг протянула руку и сорвала скотч с его глаз. Лицо мужчины исказила судорога, и несколько секунд его глаза оставались закрытыми, после чего он с усилием разлепил веки. Увидев над своим лицом черную головку молотка, залился слезами. Госпожа Ц. смотрела на него. Дыхание у нее участилось, и на глаза тоже набежали слезы. Взгляд мужчины переместился с молотка на лицо госпожи Ц. На несколько секунд мужчина замер, словно к нему внезапно пришло прозрение. – Так это вы? – Слезы текли по его щекам, оставляя блестящие дорожки. – Простите меня!.. Я не хотел… Прошу… Отпустите… Госпожа Ц. громко всхлипнула. Ее глаза, полные ненависти, неотрывно глядели в лицо мужчины на полу; она медленно занесла над ним молоток… Мужчина забился изо всех сил, но не произнес больше ни слова. И тут глаза госпожи Ц. закрылись, а рука безвольно упала вниз. Молоток ударился о бетонный пол, оставив отметину на месте падения. – Я не могу этого сделать. Господин Ж. нахмурился, но по его виду было ясно, что чего-то подобного он и ожидал. Он обернулся к господину Т. Тот сделал шаг вперед, поднял молоток и яростно обрушил его на голову мужчины. Бах. * * * Полночь. Веселая компания вваливается в маленький ресторанчик-барбекю – пять мужчин и одна женщина. В состоянии радостного возбуждения они проходят в отдельный зал, который сразу наполняется их восклицаниями и смехом. Больше всего веселится женщина; раз за разом из зала доносится ее пронзительный смех. Это последние посетители за ночь. За барной стойкой хозяин, позевывая, подсчитывает дневную выручку, а заодно размышляет, чему так радуются эти люди. * * * Небо на востоке уже приобретает слабый сероватый оттенок, когда они наконец уезжают на белом минивэне. Госпожа Ц. спит на заднем сиденье. Голова ее лежит на большой плюшевой игрушке, изо рта время от времени вылетает неразборчивое бормотание. Остальные молчат. Минивэн пролетает мимо уличных фонарей, словно уродливый верблюд, скачущий от оазиса к оазису желтого света. Этот свет то озаряет лица мужчин в минивэне, то сменяется тенью, придавая им сходство с мимами, мгновенно меняющими выражения лица. Госпожа Ц. все глубже и глубже погружается в мирный сон. * * * Минивэн подъезжает к многоквартирному дому, где живет госпожа Ц. Все еще сонная, она вылезает, захлопывает за собой дверцу и на нетвердых ногах поднимается по ступенькам, держа в руках мягкую игрушку, с которой не хочет расстаться. Господин Т. опускает стекло пассажирской дверцы и окликает ее: – Выспитесь как следует. Повозившись с ключами, госпожа Ц. внезапно останавливается и медленно оборачивается. В свете ламп с датчиками движения становится видно ее белое как бумага лицо под растрепанными черными волосами. Она неловким жестом поднимает плюшевую игрушку над головой, словно главный приз на соревнованиях. И хохочет, торжествуя. Этот хохот пронзает предрассветные сумерки подобно карканью вороны. * * * Утро следующего дня.