Но Родион ее не звал. И Варшавин куда-то подевался. Как остался тогда в больнице, так больше и не появлялся. – Ну, беги, если с радостью. Может, подавится? – Кто, подавится? Фомин?! Ну ты молодец! Неблагодарный! Он твою сифилисную шкуру спас!.. Все, пошел! А то меня сейчас стошнит! – скривилась Майя. – Сама пошла! – огрызнулся Гуляев. Он направился к своей машине, на ходу выбросив вверх и в стороны руки. Дескать, свобода. Козел!.. Фомин действительно его спас. Варшавин всего лишь под подписку о невыезде выпустил, а Фомин настоящих преступников задержал и даже деньги нашел. – Ну что, тебя можно поздравить? Варшавин говорил негромко, но Майя чуть не подпрыгнула, услышав за спиной его голос. – А подкрадываться обязательно? – недовольно спросила она, разворачиваясь к нему. Варшавин выглядел как жених – белая сорочка, галстук, черный костюм. Неужели в ЗАГС собрался? Далеко ходить не надо. – Ты должна знать, что я всегда рядом, – улыбнулся он. – Ты не был рядом, ты где-то пропадал. – Ждал, когда ты станешь свободной. – Дождался. – Послезавтра нам уже нужно быть на месте. Приказ подписан, пора принимать должность. – Ты это серьезно? – И про ЗАГС серьезно. Прямо сейчас в него отправимся! Майя с удивлением думала о себе. Ей бы сейчас от радости прыгать, а она стоит как дура и глазами хлопает. – Прямо сейчас? – Ты готова? – Хороший вопрос. – И на него нужен хороший ответ. Еще раз спрашиваю, ты готова? – В том-то и дело, что нет… Мне нужно немного подумать. Сейчас Майя готова была только к тому, чтобы отругать себя. Варшавин мужчина хоть куда, и красивый, и богатый, замуж зовет, а она стоит и думает о Фомине, которому она и даром не нужна. Так и не посоветовалась она с ним, и перед выбором его не поставила. А надо спросить. Или хотя бы дать понять. Вдруг он скажет, что ему в этой жизни нужна только Майя! – Ну думай! – отрезал Варшавин и повернулся к ней спиной. Майя чувствовала напряжение в его мышцах, он ждал, когда она его остановит. А она молчала, глядя ему вслед. И он ушел… Может, оно и к лучшему. * * * Утятница с рагу еще теплая, а Леры нет, след ее уже простыл. Приготовила ужин, написала записку, и все. А в записке всего одно слово. «Прости!» Номер ее телефона Родион набирал дрожащими от волнения пальцами. Он уже знал, что произошло, все-таки добился Варшавин своего, размыл фундамент под ней, не смогла она устоять перед ним. Но вдруг Варшавин тупо похитил ее? Лера ответила почти сразу. – Ты меня не простишь, я знаю. – Ее голос звучал на фоне шума, который издавали крутящиеся лопасти. Где-то рядом готовился к вылету вертолет. – Ты с ним? – А ты оставайся с Майей. Она тебя любит!.. – Да не надо мне!.. – крикнул он в трубку, но в ответ услышал короткие гудки. Не смог он удержать свое счастье, не смог справиться с нависшим над ним злым роком. Лера оказалась слабой, а Варшавин – законченный подлец. И все договоренности с ним ничего не стоят. А раз так, то и ему нечего делать в этой чертовой глуши. В Москву надо, в пекло, под пули. Родион открыл холодильник, достал из него запечатанную бутылку водки. Не было у него привычки выпивать за ужином, но на всякий пожарный беленькую держал. Но так пожар случился, сгорело все!.. * * * Отец уже дома – в больницу идти не надо, мужа нет – угождать некому, но настроение все равно ни к черту. И дело даже не в двойке по «Агрохимии». «Ленд Крузер» Майя на территории колледжа не оставляла, идиотов много, а гвоздей еще больше, хорошо, если просто колесо пробьют, а если слово матерное нацарапают. И Семен своих дружков придурочных мог на это дело подбить. Майя направлялась к стоянке у рынка. И если вдруг путь ей преградит Варшавин, плакать она не станет. Хотя и от радости не запрыгает. Но дорогу преградила Скорокова, деловая, в форме, но невеселая. – Что такое? – нахмурилась Майя. – Ты домой? – неофициальным тоном обратилась к девушке лейтенант. – Домой. – Фомина любишь? – Что?! – вскинулась Майя. Она-то, конечно, влюблена, как та кошка, но это ее личное дело, и нечего к ней лезть. – Спасать Фомина надо. – В смысле спасать? – Может, я ошибаюсь, но кажется, от него ушла жена. – Как ушла? – изумилась Майя. Новость вроде бы и невеселая, по правилам приличия она должна была изобразить скорбную мину, но губы сами по себе растянулись в счастливой улыбке. Ладно, жена ушла, куда важней, что Фомин ищет спасения в объятиях Майи. – Фомин третий день в запое. – Это плохо. – Да уж ничего хорошего… Дома он, отправил меня за водкой. – И что? – Майю охватило приятное волнение, но голос дрожал так, как будто ее трясло в лихорадке. – Он меня в магазин, а я к тебе. Ты к нему пойдешь, тебе он больше обрадуется. – Он так сказал? Что мне обрадуется? – Я так думаю. – А он что сказал? – А он ничего не говорит. Только посылает. За водкой. – Мне водку не продадут. – Так я уже купила… Эй, о чем ты думаешь? Не хочешь, так и скажи! – Я не хочу?! В дом к Фомину Майя входила на дрожащих от волнения и даже гнущихся ногах. Что, если Скорокова жестоко разыграла ее? Она заходит такая с водкой, а в доме Лера, вот будет облом. Но в доме находился только Фомин. Он лежал на диване, глядя в потолок, на столе сало нарезанное, хлеб, на полу пустые бутылки. И перегаром прет, хоть комнату проветривай, а то полыхнет. – Фомин, ты чего? – удивленно спросила Майя. Три дня в запое, три дня без бритвы. Щетина густая, волосы немытые и нечесаные, и одежда несвежая, одним словом, запущенный у Родиона вид. Но даже в таком состоянии он казался куда более привлекательным, чем надраенный, навощенный Варшавин. – Скорокова где? – строго спросил Фомин.