Часть 27 из 61 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Семенов.
— Что здесь произошло? — спросил Кудрин.
— Ефима Михайловича увезла скорая, кто-то вошел в дом, а меня вырубили, — скороговоркой сообщил Семенов.
— Понял, — отрезал Кудрин, — зайдем в дом, там и поговорим.
Вся группа зашла в двухэтажный бревенчатый дом, стоящий в самом центре села Коломенское. Каждый стал заниматься своим делом: эксперт раскрыл свой чемоданчик, надел перчатки и приступил к осмотру комнаты первого этажа на предмет обнаружения отпечатков пальцев; следователь стал расспрашивать помощника Свирского; кинолог водил огромную черную овчарку из комнаты в коридор — туда и обратно.
— В доме еще есть кто-нибудь? — спросил громко Кудрин.
— Да, — ответил Семенов, — на втором этаже спит внучка шефа Леночка, а дочери Свирского Татьяне я уже позвонил, и она скоро приедет сюда.
Пока Семенов показывал следователю, где лежал Свирский, Кудрин поднялся на второй этаж. Он осмотрел комнату-спальню и заглянул в соседнюю комнату, где безмятежно, раскинув в сторону ручки и разметав по подушке пепел волос в завитках, спала девочка.
Затем он снова спустился на первый этаж дома и стал осматривать комнату и кухню. В углу кухни он увидел лестницу, ведущую вниз, видимо, в подвал. Спустившись по лестнице, он остановился у массивной двери, которая оказалась плотно закрытой. На полу у двери одиноко виднелась фирменная зажигалка «Зипфер». Кудрин аккуратно, повинуясь выработанному годами инстинкту, накрыл ее тряпочкой, валявшейся неподалеку, и сунул в видавший виды карман.
В этот момент как вихрь в дом влетела запыхавшаяся моложавая женщина с перекошенным лицом и, не глядя ни на кого, бросилась на второй этаж. Через несколько минут она спустилась вниз и прошептала:
— Слава богу, с Леночкой все хорошо. Слава Богу… Потом она подошла к Кудрину, видимо, он ей показался здесь главным, и поспешно представилась: — Зотова Татьяна — дочь Свирского, мне уже Семенов сказал, что папа жив, у него, как сказали врачи, случился инфаркт, а почему здесь вы?
Кудрин также представился дочери Свирского:
— Видите ли, ваш отец — кандидат в депутаты Моссовета, и мы соответствующим образом реагируем на такие происшествия.
Зотова немного успокоилась, хотя напряжение на ее лице сохранялось.
— Когда вы в последний раз видели отца? — спросил Кудрин.
— Да сегодня в восемь вечера, когда привезла Леночку из бассейна. Отец в ней души не чает, он очень привязан к внучке, и завтра они как раз планировали поход в зоопарк.
— Татьяна Ефимовна, — доверительно тихо сказал Кудрин, — я хочу, чтобы вы осмотрели все в доме на предмет не пропало ли чего.
Зотова вопросительно глянула на Кудрина, затем неспешно осмотрела второй этаж, потом спустилась на первый и, подойдя к нему, проговорила:
— По-моему, все цело, все на месте.
— А это что за массивная дверь, куда она ведет? — поинтересовался Кудрин.
— Это кабинет отца, — охотно проговорила Зотова, — там его царство, его мир, — зажмурилась, тряхнув плечами, — он с детства собирает редкие монеты и, знаете, носится за ними буквально по всему миру, ну как мальчишка!
Она проворно спустилась по ступенькам вниз, подошла к этой двери и медленно набрала цифры кода на пульте, который находился слева от ручки двери. В двери что-то щелкнуло, и она открылась.
— Проходите, пожалуйста, Евгений Сергеевич, свет я включила, — позвала Зотова, — это и есть кабинет отца. — Кудрин вошел в небольшое помещение без единого окна, по стенам которого висели рамочки для фотографий, но вместо фотокарточек в каждой рамке было по одной монете. Зотова не спеша окинула взглядом комнату и подошла к небольшому столику, на котором лежала продолговатая железная коробка. Коробка оказалась открытой, и когда она легким движением пальцев откинула крышку, Кудрин увидел монеты, стоящие рядком, как солдатики; каждая в своем кармашке. Полный порядок.
— Все на месте, ничего необычного не заметили? — допытывался Кудрин.
— Да нет, все лежит на своих местах, только вот… — И она на мгновение задумалась, смешно наморщив лоб. — Почему-то коробка открыта, отец сегодня при мне ее закрыл.
— А вы сегодня, когда привезли дочь, заходили в эту комнату?
— мгновенно отреагировал Кудрин.
— Да, — ответила она, — когда мы приехали, отец как раз был в своем кабинете, и я зашла сказать, что уезжаю. Мы вместе вышли из кабинета, но перед этим он запер коробку и ключик положил в портмоне — это я хорошо запомнила.
Зотова направилась к выходу, но вдруг, что-то внезапно подумав, остановилась как вкопанная, снова медленно подошла к коробке и открыла ее.
— Евгений Сергеевич, здесь в коробочке справа лежал маленький сафьяновый мешочек красного цвета, а сейчас его нет, — сказала Зотова.
— А вы уверены в этом? — тихо спросил Кудрин.
— Абсолютно! Я его вчера видела здесь, — уверенно ответила Зотова.
— А вы можете найти ключик от этой коробки? — спросил подполковник.
— Конечно, в прихожей висит пиджак отца, в нем — портмоне. Побудьте здесь, я сейчас принесу его, — ответила Татьяна Ефимовна.
Через пару минут она снова вошла в кабинет, держа в руках портмоне черного цвета.
— Вот этот ключ, — сказала она и протянула Кудрину малюсенький металлический ключик.
Кудрин взял ключик, вставил в замочное отверстие и повернул его, но ключ не закрывал коробочку. Он проделывал это еще несколько раз, но коробка не хотела закрываться, да и ключик как-то странно проворачивался в разные стороны, словно был намного меньше самого отверстия. Это странное «поведение» ключика насторожило Кудрина. С годами интуиция все реже подводила его, а потому вопрос возник сам собой:
— Татьяна Ефимовна, вы не разрешите нам взять на время эту коробку, а содержимое можете забрать.
— А для чего она вам? — удивилась Зотова.
— Проверить одну гипотезу, — как-то неуверенно ответил Кудрин.
— Кстати, еще вопрос, — спросил Кудрин, — а кроме вас в этот кабинет имел ли кто-либо доступ?
— Да что вы, Евгений Сергеевич, меня-то он редко пускал сюда, в основном по случаю приобретения новой монеты. А код входа в кабинет знаю помимо отца только я, — ответила Зотова.
— А ваш отец курит? — неожиданно перевел разговор в другое русло Кудрин.
— Да что вы, он не переносит запаха табака, — с уверенностью в голосе сообщила Татьяна Ефимовна.
— Скажите, а кто-либо приходил в гости к вашему отцу в последнее время? — спросил Евгений Сергеевич.
Зотова на секунду задумалась и тихо произнесла:
— Где-то в начале июля мы с Леночкой приехали вечером к отцу в дом, а у него в гостях был его одноклассник. Фамилия у него такая запоминающаяся, отец так его и представил — Пашка Гагарин, предводитель шаболовских хулиганов. Мне он сразу как-то не понравился. Они о чем-то на кухне долго разговаривали и много выпивали. Отец пил крайне редко, и я была удивлена, что увидела в его доме не только постороннего человека, но и изрядно выпившего отца. — Разговор для нее явно попал в неприятную плоскость.
— Гагарин — фамилия, известная на весь мир, — Кудрин попытался сгладить воспоминание, — так я возьму коробку? — повторил он свой вопрос.
— Да, пожалуйста, берите, — сказала Зотова и пересыпала на столик монеты, лежащие в ней.
Они вышли из кабинета, и Зотова, попросив помощника хозяина дома Семенова присмотреть за дочерью, поспешила поехать в больницу к отцу. Кудрин ее удерживать не стал, только попросил по возможности завтра с утра позвонить и приехать на Петровку, 38.
Какое-то странное неприятное чувство не отпускало Евгения Сергеевича — осмотр дома Свирского ничего не дал, все было в порядке, да и следов борьбы никаких не было.
Кудрин зашел на кухню, где со стула рывком приподнялся Семенов, — ничего не ускользнуло: вот она настоящая армейская выправка, налицо психологическая устойчивость. Сел напротив:
— Так что же все-таки случилось с вами? — намеренно добавив железа в голосе, спросил Кудрин. — Давайте все по порядку.
— Так точно, приехали мы домой около восьми часов вечера, — торопливо начал он, — шеф спешил, дочка должна была к восьми вечера привезти внучку и оставить ее у него. Наутро они собирались в зоопарк пойти.
— Ну, хорошо, расскажите, какие функции у вас как у помощника, — строго перебил его Кудрин.
— Мы работаем со сменщиком через сутки, помимо основной работы, я и сменщик дежурим ночью в его доме. Если вы заметили, в прихожей дома, слева от входа имеется еще одна дверь. Это комната для помощников шефа, в ней я и находился.
Они друг за другом прошли в комнату — это была малюсенькая душная комнатка с окном, выходящим во двор на калитку и глухую стену каменного забора, в которой помещался лишь диван и совсем небольшой столик, втиснутый между диваном и стеной.
— Шеф ни меня, ни сменщика никогда не пускал в комнаты дома, и как только приезжали, он шел в комнату, а я в свое помещение, — продолжал Семенов, — где-то минут через пятнадцать после нашего приезда приехала Татьяна с дочкой, и они прошли в дом, а потом, спустя несколько минут, она уехала, сказала мне, что дочка после бассейна устала и улеглась спать. Я несколько раз выходил во двор для обхода, и ничего подозрительного не было. Когда входил в прихожую, то слышал в комнате громкий звук от телевизора, играла музыка. Я еще подумал, что Леночка может проснуться от такого шума. Где-то в начале одиннадцатого вечера я услышал надрывный лай соседской овчарки — она уже не молодая и редко подает голос. Я вышел во двор и, немного приоткрыв калитку, почувствовал, что кто-то придавил мне к лицу мокрую тряпку с отвратительным запахом; больше ничего не помню, вырубился мгновенно. Когда очнулся, встал с земли и пошел в дом, понял — вот она, беда. Входная дверь и дверь в комнату были открыты настежь, и я увидел шефа, лежащего на полу у телевизора. Он держался за сердце и хватал ртом воздух. Ну, я переложил его на диван, намочил два полотенца, приложил одно ко лбу, другое в область груди, и хотел уже бежать за помощью, как приехала скорая, а затем и милиция.
— Так это не вы вызвали? — спросил Кудрин.
— В том и дело, что не я, просто не успел еще, — с повышенной интонацией в голосе проговорил Семенов, — приехавший врач сделал шефу укол и сказал, что это похоже на обширный инфаркт. Потом его положили на носилки и увезли, как сказал врач, в первую городскую больницу.
— Как выглядел человек, придавивший к вашему лицу тряпку? — спросил Кудрин
— Не могу сказать, мне сразу в лицо эту тряпку сунули, — ответил Семенов.
— Так, значит, калитка, а потом сразу — тряпка, — вслух медленно повторил Евгений Сергеевич.
— Получается, что так, — тихо подтвердил он.
— Может быть, вспомните еще что-нибудь, что могло вас насторожить? — давил Кудрин.
— Никак нет, все было как обычно, ничего больше сказать не могу, — сказал Семенов и умолк.
— Ну, хорошо, — сказал Кудрин, — пойдемте к калитке и покажите место, где лежали на земле. — Откуда ни возьмись, навязался куплет известной песенки: «Солдатушки, браво, ребятушки, а где ваша слава?»
К ночи резко похолодало, дождь наконец-то перестал лить, природа успокоилась, оцепенела. Они вышли из дома, и Семенов показал то место, сохранившаяся с лета трава там действительно была изрядно помята, и это в какой-то мере был аргумент, что он говорит правду.
Во дворе дома в этот момент работал эксперт-криминалист, которому Кудрин передал найденную зажигалку.
Из дома вышел совсем еще молоденький кинолог, ведущий на поводке огромную, важно шагающую овчарку, доложил, что следов собака чужих не учуяла, а вот на улице у дома собрались любознательные жители села.