— Мне еще на Кубе профессор Родригес рассказывал об особенностях этого сейфа, что его можно открыть только лишь разрезав автогеном, или просто взорвать, — проговорил хозяин дома и закрыл сейф. — Но кто-то же открыл его? — не удержался и проговорил Вольский. — Получается, что так, — ответил Борисов, — хотя вчера Ваши коллеги сказали, что таких профессиональных взломщиков в настоящее время уже нет. Это раньше были, как они говорили кто-то из дикой природы, кто мог открыть такой сейф. — «Медвежатники», — усмехнувшись, сказал Кудрин. — Да, именно так они называли взломщиков сейфов, — утвердительно ответил хозяин квартиры. — А из соседей кто-либо видел подозрительных лиц? — спросил Роман Вольский. — Да Ваши коллеги вчера опросили, по-моему, весь наш подъезд, — проговорил Борисов, — но ничего толкового никто из соседей не сказал. В этот момент открылась входная дверь и в квартиру вошла молодая девушка лет семнадцати в тонком светлом плаще. — А вот и Валюша из института пришла, — оживился хозяин квартиры. Девушка сняла плащ и прошла в комнату. — Это сотрудники милиции, — проговорил Борисов, — пришли по поводу кражи у нас. Девушка ничего не сказала, только хмыкнула и ушла к себе в комнату, громко хлопнув дверью. — Не обращайте внимания, — тихо проговорил Борисов, — она тут несколько месяцев встречалась с неким Вадимом. Такой интеллигентный на вид и симпатичный парень, он буквально проходу ей не давал: и утром звонил, и днем, и вечером. Они — то в кино ходили, то гуляли где-то, а вот после нашего приезда его как корова языком. Второй день не звонит и не появляется, вот дочка и расстроилась. Она и в общежитие МГУ звонила и пыталась узнать о нем, ведь как ей говорил — он студент первого курса географического факультета нашего университета и живет в общежитии, так как приехал из Воронежа. Но там ничего об этом парне сказать не смогли. — А как его фамилия, — спросил Вольский. — Иванов Вадим, — проговорила Валентина, проходя в комнату. Лицо у девушки было заплаканное, она и не скрывала своего расстройства. — Да Вы не волнуйтесь, дело житейское, — уверенно сказал Кудрин, — может он просто заболел, или какая-то еще уважительная причина, ведь всякое в жизни бывает. — Мы должны были вчера вечером пойти в кинотеатр «Ударник» на вечерний сеанс, — со всхлипом в голосе сказала Валентина, — но Вадик так и не позвонил. И сегодня также не позвонил, как бы чего с ним не случилось… плохого… — А какой он из себя, опишите его? — попросил Вольский. — Ничего не буду Вам говорить, пока не найдете Вадика, — со злостью в голосе пробарабанила девушка, повернулась и снова пошагала к себе в комнату. — Вот так, — тихо проговорил Борисов, — любовь зла… — Как он все же выглядит? — еще раз спросил Кудрин. — Высокий, симпатичный молодой человек примерно двадцати двух лет, с пышными черными волосами и ямочкой на подбородке, — ответил хозяин квартиры. — А особые приметы какие-либо есть у него? — проговорил Вольский. Евгений Сергеевич с удовлетворением отметил про себя насколько грамотно и профессионально задает вопросы Роман Вольский. — Я его видел всего один раз и то мельком, — замешкавшись, проговорил Борисов, — но кажется, под левым ухом у него было большое родимое пятно. — Попробуем отыскать Вашего Вадика, — серьезным тоном сказал Кудрин и добавил, — у нас пока все и мы уходим, а как только что-то проясниться — немедленно Вас проинформируем. Они попрощались с хозяином квартиры и вышли на улицу. Подойдя к стоящей у подъезда автомашине, Евгений Сергеевич вдруг остановился и задумался. Через какое-то мгновение он встрепенулся и, подойдя к Вольскому, тихо сказал: — У меня возникла одна идея, садись в машину я по дороге расскажу… — Поехали Иван Михайлович по Киевскому шоссе, — сказал Кудрин, обратившись к водителю машины, — примерно у двадцатого километра должен быть указатель и поворот в сторону села «Ясное», вот в это село и поедем. Вольский удивленно посмотрел на своего начальника, а затем, пожав плечами, уставился в машинное окошко. Машина помчалась довольно резво, поскольку днем при выезде из города обычно не бывало много транспорта. Евгений Сергеевич также с любопытством уставился в окошко: и на влажные от дождя московские улицы, и на витринные вывески, и на спешащих по своим делам людей. — Сколько же их живет в нашем городе, а сколько приезжих? — подумал Кудрин, увидев, как трое мужчин идут по тротуару с огромными чемоданами, — Москва очень скоро у приезжих отбивает веру в сказки, но от души платит им расчетливым практицизмом. Да и те в свою очередь не очень-то любят москвичей. Но, я — то знаю, мои земляки исключительно общительные люди, готовые помочь всякому приезжему советом и объяснить, как пройти на ту, или иную улицу. Мысли Евгения Сергеевича прервал голос Вольского: — Куда мы все-таки едем? — Ты знаешь Рома, — сказал задумчиво Кудрин, — я начну издалека. За годы работы в МУРе я понял, что обращение к добрым началам души человека, в том числе и преступника, всегда находит отклик. И если оперативник не добьется психологического контакта с ним, раскрыть преступление будет весьма сложно. Я даже придумал название этому — «алгоритм контакта». В каждой мрачной и заблудшей душе нужно найти живую искорку и воспользовавшись ею — попытаться построить психологический контакт. — Вот так у меня вышло с неким Мишкой Бурковым, известным в свое время «медвежатником» по кличке «Бур», — продолжал Евгений Сергеевич, — который еще совсем пацаном попал в зону за кражу, которую, в сущности, и не совершал. В то время Мишка закончил ПТУ и пришел на завод работать слесарем; надо сказать, что мастер он был хороший и ему, доверяли делать самые сложные детали. И вот однажды, со склада исчезли дефицитные инструменты и обвинили в этом его напарника. А за день до этого тот, за бутылку портвейна, дал на время Мишке для изготовления какой-то детали сверло, пропавшее из того самого склада. Кто-то доложил начальству, Мишку сразу же за шкирку и, не слушая никакие объяснения, отвели в милицию. А там в то время особо не разбирались, да и некому было заступиться за Буркова. Таким образом, Мишку обвинили в соучастии кражи инструментов, а суд присудил ему два года колонии. Когда он прибыл в колонию, его сразу же избили и отняли все, что у него было. А буквально через несколько дней там случился пожар; загорелся бокс для тяжелобольных, стоящий рядом с санчастью. Все заключенные, да и охранники, лишь хлопали глазами, и никто не рисковал войти туда. В этом блоке, в единственной его палате, лежал страдающий сильным радикулитом известный на всю страну «медвежатник» — вор в законе по кличке «Брон». Мишка бросился в огонь, вбежал в этот горящий блок, и вытащил на себе того самого «Брона», тем самым спас ему жизнь. После того случая, Мишку на зоне никто не трогал, а «Брон» устроил по своим каналам своего спасителя работать в библиотеку и стал учить его премудростям, так сказать, своей «профессии». — Когда Мишка вышел на свободу, — продолжал свой рассказ Кудрин, — он вначале поступил слесарем на завод, но потом каким-то образом повстречался с людьми из криминального мира города и пошел по наклонной дорожке вниз. У него была мать, которую он очень любил и помогал ей всем, чем мог. Она часто болела и была уже на пенсии, поэтому Мишке хотелось сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась. И он действительно все делал: из коммунальной квартиры они переехали в однокомнатную кооперативную квартиру, купил мебель и положил матери приличную сумму денег на сберкнижку. Этим может быть и можно в какой-то мере объяснить тягу его к большим деньгам, но только отчасти. Ему нравились и рестораны, и раскрашенные девицы, и возможность просто так сорить деньгами. Он стал бомбить сейфы магазинов и предприятий, а милиция с ног сбилась в поисках наглого «медвежатника». До поры до времени он уходил от карающей руки закона, но однажды — все-таки попался на краже из ювелирной мастерской в Черемушках. Это было примерно десять лет назад, когда он с подельником через окно туалета ночью проникли в одноэтажное небольшое здание этой мастерской. Согласно наводке, в сейфе директора в тот момент находились неучтенные алмазы из Якутии на очень большую сумму денег. Они тихо пробрались в здание и не заметили, что охранник, обычно спавший за столом у выхода из мастерской, не спал и, услышав шорох в коридоре туалета, пошел туда. Они столкнулись лицом к лицу и подельник Мишки, недолго думая, ударил охранника кулаком в челюсть. Тот рухнул навзничь и ударился головой о плитку, лежащую на полу коридора. Проникнув в комнату директора, Мишка быстро открыл сейф, а напарник, схватив единственный мешок, лежавший там, быстро пошел в сторону туалета. Закрыв сейф «Бур» также пошел в ту же сторону, но, проходя мимо лежащего на полу охранника, он услышал его стон и всхлипывание. Мишка наклонился к нему и услышал: «Вызови скорую, плохо мне, прошу тебя…… У него в душе что-то зашевелилось, чувство состраданья заполнило всю Мишкину сущность, и он снова вернулся в кабинет директора, где на столе стоял телефон, набрал в полутьме номер скорой помощи и вызвал врачей на адрес мастерской. А когда снова подошел к окну туалета и шмыгнул в раскрытое окно, его схватили работники милиции. Как оказалось, охранник успел нажать тревожную кнопку, а яркие вспышки прожектора на крыше мастерской не оставили сомнения работникам милиции, что там что-то происходит. — Так вот, то дело вел я, — тихо проговорил Кудрин, — и мы с Бурковым тогда долго разговаривали по душам о жизни, о добре и зле, о его матери, которую он очень любил. По сути дела он спас того охранника от смерти, как когда-то «Брона» и душа у Мишки была далеко не огрубевшей. Он хоть был и вор, но человека в беде не оставил и вызвал скорую помощь ценой своего задержания. Я разрешил ему свидание с матерью и, как мне тогда показалось, он был мне благодарен. Подельника Мишкиного мы задержали и, большую роль в этом сыграл непосредственно Бурков, а я, как и обещал — оформил ему явку с повинной, которая и помогла на суде, вкупе со спасенным охранником, избежать длительного наказания… Пока Кудрин все это рассказывал, машина свернула с шоссе и по проселочной дороге въехала в село «Ясное». — Остановите недалеко от церкви, — попросил он у водителя. Машина проехала еще несколько метров и остановилась у единственной дороги, проходившей через все село. Они пошли по пустой сельской улице; по бокам ее стояли тополя, словно старые усталые пехотинцы — безмолвные и безучастные к этой тишине и безлюдью. Из калитки покосившегося дома выскочила с визгом худая дворняга и, подскакивая на трех лапах, оглядываясь по сторонам, пробежала через дорогу. И опять на улице ни души, только осенний ветер свистит, подвывая, ворошит опавшие листья. У небольшого одноэтажного дома с вывеской «КЛУБ» они увидели одиноко стоящий облезлый стенд, на котором висело потускневшее старое панно — Ленин, с зажатой в руке кепке, радостно смотрел в сторону клуба. А внизу панно виднелась поблекшая от времени надпись: «Верной дорогой идете, товарищи!». Спутники не спеша побрели в сторону небольшой церкви, стоявшей недалеко от клуба. У церкви никого не было, они подошли к входу и остановились. В этот момент дверь открылась и появился широкоплечий священнослужитель в черной рясе и большой седоволосой бородой. — Вот это и есть Мишка Бурков, — тихо сказал Кудрин и пошел навстречу священнику. — Здравствуйте отец Михаил, — проговорил он. Священник уставился на необычного прихожанина и, какое-то мгновение смотрел на него своими немигающими глазами. — Не ожидал увидеть Вас, что, в церковь потянуло товарищ капитан, — пробасил он. — Не капитан, а подполковник, — поправил батюшку стоящий рядом Вольский. — Сколько лет не имел чести видеть Вас, — продолжал священник, — фамилия Ваша Кудрин, если память мне не изменяет? — Верно, — улыбнувшись, проговорил Евгений Сергеевич, — цепкая у Вас память на лица отец Михаил, но я в церковь не ходок, да и не турист по просторам необъятной страны. У меня возникла необходимость с Вами посоветоваться, поэтому я здесь. — Со мной, — удивленно произнес священник, — с каких это пор милицейские начальники стали совета просить у церкви? — Да не у церкви, а у Вас лично, — проговорил Кудрин. — Ну, если что-либо о законе божьем — тогда, пожалуйста, — примирительно ответил отец Михаил, — идите к лавочке, что сбоку от церкви стоит; я накину куртку и выйду. Через пять минут одетый в черную куртку поверх рясы, он подошел к лавочке, присел на самый ее край и, повернувшись лицом к приехавшим, принял смиренный вид, готовый выслушать вопрос любого прихожанина. — Слушаю Вас, чем могу быть полезен? — спросил он. — Послушай, Михаил, — без всяких преамбул начал Кудрин, — мне нужна твоя помощь в расследовании одного дела. — Вы не по адресу обратились товарищ подполковник, — перебил его отец Михаил, — я священнослужитель, а не консультант по расследованию уголовных дел. — Миша, еще раз говорю, мне нужна твоя помощь и ты не можешь отказать простому прихожанину, — повторил Евгений Сергеевич. — Совсем простому прихожанину в звании подполковника, — с иронией в голосе ответил отец Михаил. — Да какая разница, в каком звании, — раздраженно проговорил Кудрин, — я как простой человек к тебе приехал, в свое время я ведь тоже помог тебе. — Помню я все и ничего не забыл, — тихим голосом сказал священник, — что Вам надо от меня? — Несколько дней тому назад, — также тихо проговорил Евгений Сергеевич, — обокрали квартиру одного серьезного человека. Из сейфа, принадлежащего хозяину квартиры, унесли ценные вещи, но потерпевший уверяет, что этот сейф с серьезной защитой и открыть его постороннему невозможно. Вот упирается он как индюк, что открыть его невозможно, а вещей — нет! Поэтому я и хочу тебя попросить проехать с нами на квартиру потерпевшего, чтобы ты сам посмотрел на этот железный ящик и продемонстрировал бы хозяину квартиры как открывают такие сейфы. Ехать недалеко, на Ленинский проспект. — Да Вы что, товарищ Кудрин, я давно завязал со своим прошлым и перед богом поклялся больше к этому не возвращаться, — отшатнулся от него отец Михаил. — Я тебя Миша единственный раз попросил, тем более ради благого дела, а ты отказываешь в моей просьбе, — удрученно проговорил Кудрин, — и это не возврат к прошлому, а помощь ближнему в расследовании деяний заблудших грешников. — Ну, Вы уже и на библейские аксиомы киваете, — усмехнулся священнослужитель. Минут пять он молчал, сидел и смотрел куда-то в даль, а потом, повернувшись к Кудрину примирительно произнес: «Поехали, только я на своей машине за Вами поеду». — Спасибо Михаил, знаю не легко тебе сейчас решиться, но я был уверен в тебе, к другому не поехал бы, поднимаясь с лавочки, произнес Евгений Сергеевич, — мы едем на Ленинский проспект 99, это угловое здание с Ломоносовским проспектом. Кудрин со своим сотрудником быстро нырнули в служебную «Волгу», а отец Михаил поехал следом за ними на стареньком «Москвиче». Минут через сорок эта необычная кавалькада уже въезжала в арку дома. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, Вольский нажал кнопку звонка и дверь опять открыл хозяин квартиры. Евгений Сергеевич объяснил ему, что приехал вновь, но уже для проведения оперативного эксперимента. Борисов был крайне удивлен, увидев с приехавшими милиционерами священнослужителя, у которого из куртки выглядывала ряса.