Уже через полчаса на двух машинах они подъехали к дому, где проживала «Пышка». Остановившись у облезлой пятиэтажки, первым вышел из милицейского газика участковый инспектор, а за ним Воробьев. Кудрин со своим подчиненным подошел к ним и все вместе они присели на лавочку, стоящую у огромного куста шиповника. Раскинувший свои ветки шиповник заслонял их от дома, да и сгустившиеся сумерки надежно прятали приехавших. Через полчаса к дому подошли трое парней и девушка, которые были явно навеселе и громко разговаривали. — А вот и они, — тихо сказал участковый инспектор, — крайний слева это и есть «Беня», а рядом с долговязым парнем — «Пышка». Компания подошла к подъезду и села на лавочку напротив ярко горящей лампочки, одиноко торчащей в верхнем проеме подъезда. — Ну что же, надо брать «Беню», — тихо проговорил Кудрин, — мы с Ромой пойдем к ним. — Ну а мы с капитаном, на всякий случай, пройдем за кустарником к тыльной стороне дома, а если «Беня» попробует бежать, то путь отхода один — за дом, — проговорил Воробьев. Евгений Сергеевич и Вольский вышли из кустов и направились к лавочке, где восседали молодые люди и громко разговаривали, сочетая свою речь с грубым матом. — Чего ругаетесь, пацаны? — громко спросил Кудрин. — Шел бы ты отсюда дядя, — прошамкал долговязый и, достав из кармана куртки кастет, надел его на правую руку. — Я работник милиции, ведите себя по-человечески, — проговорил Евгений Сергеевич. — Да пошел ты… — громко сказал долговязый, встал с лавочки и замахнулся на Кудрина. В этот момент «Беня», как заправский кенгуру, прыгнул в сторону кустов сирени и побежал за дом. — Руки вверх гады, сидеть и не вставать, а то всех перестреляю к чертовой матери! — вдруг крикнул Вольский и достал для пущей убедительности пистолет. Долговязый сжался и плюхнулся на лавочку, задев ногой толстое бедро девчонки. Боковым зрением Кудрин увидел, что к лавочке подходят Воробьев и капитан, а между ними в наручниках плетется «Беня». — Ну что, Сыромятникова, говорил же тебе, что доиграешься со своим шалманом, — проговорил Боков. — А я ничего, выпить уже нельзя — залепетала она. — Так, этих в управление, — сказал Воробьев, показывая на двух пацанов и девчонку. — Ну а Бенина мы повезем на Петровку, — проговорил Кудрин. — За что сразу на Петровку, — сделав удивленные глаза, завопил «Беня». — Там все тебе объясним, — сказал Вольский и подтолкнул его к машине. Через час они уже вводили Бенина в кабинет для допросов, расположенный у дежурной части. Кудрин поднялся к себе в кабинет, вынул из сейфа сумку, переданную матерью Бенина, и снова спустился на первый этаж в комнату для допросов. Ну что, Иван Бенин, или правильнее будет Вадим Иванов? — начал беседу он с вопроса. Бенин сидел молча и взгляд его был устремлен куда-то на пол. — Молчать будешь или расскажешь нам о своих подвигах, — проговорил Кудрин. — А что говорить, я ничего не знаю, — ответил он. — А что ты можешь сказать по поводу этих вещей? — спросил Евгений Сергеевич и положил на стол зеленую спортивную сумку. — Не моя сумка, — пробурчал «Беня», — не докажете… — А мы и доказывать ничего не собираемся, — проговорил Вольский, — там на ней твои отпечатки пальцев все за тебя доказали. А сумку эту мать твоя нам отдала и сказала, что несколько дней назад ты принес ее и бросил под ее кровать. — А вот и кулон «Камея», который ты подарил Толмачевой в кафе, — сказал Кудрин, доставая из кармана кулон. — Да и «Фома» дал на тебя показания, что он лишь сейф открывал, а организовывал все лично ты, — добавил Вольский. Бенин еще больше нагнул голову вниз и продолжал молчать. — Ты знаешь Иван, — примирительно проговорил Евгений Сергеевич, — исходя из всего сказанного, ты получишь лет десять колонии, не меньше. Пожалей свою мать, ведь она болеет и может тебя не дождаться. В этот момент «Беня» поднял голову и на его глазах брызнули слезы. — Если все расскажешь как на духу, — продолжал Кудрин, — оформлю тебе явку с повинной. Но Бенин снова отвернулся и, стало ясно, что продолжать беседу сегодня было бесполезно. — Подумай Ваня крепко, я тебе все сказал, — проговорил Кудрин и попросил Вольского увести Бенина в дежурную часть, а заодно оформить документы на его задержание. Евгений Сергеевич сложил все вещи обратно в сумку и не спеша отправился в свой кабинет. — Женечка, приветик, — услышал Кудрин тонкий женский голос, выходя из лифта на своем этаже. Прямо перед ним с кипой бумаг стояла старая его приятельница старший следователь Ольга Колганова. Она была несколько раз замужем и каждый раз после развода говорила, что сама бросала этих никчемных мужиков. При каждой их встрече она по-особенному улыбалась Кудрину и, он догадывался, что она неровно дышала к нему. В памяти вдруг возник случай в командировке лет пять тому назад, когда несколько управлений направили на несколько дней в Ленинград на повышение квалификации. Они жили в одной гостинице и вечером Ольга, глотнув спиртного, зашла в номер, где жил Кудрин и стала делать прозрачные намеки на продолжение вечера. Хорошо, что его ребята подошли и общими усилиями, удалось ее выпроводить в свой номер. Он не питал к Ольге каких-то особенных чувств, поэтому при встречах с ней лишь отшучивался и не давал ей возможности подойти к себе на более «близкое» расстояние. — Спешу засвидетельствовать к Вам искреннее уважение, — распевно произнес Кудрин. — Что не заходишь к нам, ведь в одном здании работаем? — проговорила Колганова. — Да некогда, Оленька, работы по горло, — сказал Евгений Сергеевич. — А когда-то заходил и анекдоты смешные рассказывал, — не унималась она. — Клянусь тебе, что на днях обязательно зайду и расскажу самый свежий анекдот из моей книжечки, — задорно проговорил Кудрин. — Ну, пока Женечка, буду ждать, — ответила Колганова и пошагала в противоположную сторону коридора. Было уже поздно и Евгений Сергеевич, положив сумку в сейф, направился к выходу из здания. На следующий день после оперативного совещания Кудрин пришел в свой кабинет и не успел даже разложить на столе бумаги, как позвонил дежурный и сказал, что Бенин просится на допрос. Через двадцать минут он уже был в кабинете и давал показания. — С «Фомой» мы сидели в Пензенской колонии и освободились почти одновременно, — начал он, — я стал промышлять в парке «Сокольники» и был под «Седым». Денег тот платил мало, а «работать» по сумкам и кошелькам заставлял целый день. И как-то однажды встретил в парке «Фому», который и предложил работать с ним по квартирам. Я должен был найти состоятельных людей, узнать о них как можно больше информации, а дальше «Фома» сделает все сам. — И сколько квартир Вы с ним обчистили за это время? — спросил Кудрин. — Да всего две, — ответил Бенин, — первую месяца три назад у банщика с Даниловских бань. Я тогда за ним почти месяц ходил и видел, как он в бане загребает денег у посетителей. Да и автомашина «Москвич» есть не у каждого простого человека. А по понедельникам, в выходной день, он ездил к своей любовнице на Плющиху и возвращался домой за полночь. — В один из таких понедельников мы и «взяли» квартиру банщика; я стоял на «стреме», а «Фома» сам орудовал в ней. Он вынес из этой квартиры целый пакет каких-то вещей и мы пошли к нему домой. Там «Фома» мне дал кучу денег, которых в таком количестве у меня никогда не было, а все остальное взял себе. — А не было ли среди вещей золотого слитка? — спросил Кудрин. — Да видел я что-то вроде куска золота, когда «Фома» заворачивал его в тряпку, — ответил Бенин, — он его сразу же в свой карман положил и велел об этом никому не говорить. — А вторая квартира была на Ленинском проспекте, «взяли» мы ее почти неделю назад, — проговорил «Беня», — там словоохотливая девчонка, с которой познакомился на танцах, подробно рассказала мне о ценностях, которые хранятся в сейфе отца. Я однажды даже был у нее дома и случайно встретился с ее отцом, который куда-то спешил; это никак не входило в мои планы, но я «Фоме» ничего не сказал об этом. — Когда девчонка с отцом уехали к родственникам на несколько дней, — продолжал Бенин, — мы и пошли в нее. «Фома» легко открыл дверь квартиры, но с сейфом возился долго. Открыв его, «Фома» отдал мне деньги, которые были завернуты в целлофановый пакет и кулон «Камея», а остальное все разложил по своим карманам. Я также взял позолоченный портсигар, лежащий на письменном столе и приемник «Сони». Вот практически и все, что хотел сказать… — А какой адресок у банщика? — спросил Евгений Сергеевич. — Живет он на Мытной улице дом 56, строение 4 в пятой квартире, — проговорил «Беня», — я хорошо запомнил этот адрес, ведь не раз ходил следом за ним. — Ну что же Иван, — проговорил Кудрин, — если не соврал, то я, как и обещал, оформлю тебе явку с повинной, а ты сейчас пройдешь в кабинет моего сотрудника и Вы документально оформите все то, что ты сказал. Когда Бенина увели, Евгений Сергеевич вызвал к себе своего сотрудника Сергея Васильева и попросил его срочно сделать оперативную установку на человека, проживающего по адресу, указанному Бениным. Часа через три Васильев положил на стол начальника справку-установку на Михеева Петра Павловича, 1930 года рождения, уроженца Москвы. Из справки было видно, что он фронтовик, дважды был ранен, не судим и работает действительно банщиком в Даниловских банях. — Надо срочно встретиться с этим Михеевым, — подумал Кудрин. Через двадцать минут они с Вольским уже мчались на дежурной машине в сторону Даниловских бань. Приехав туда, они Михеева не нашли и как им сказали в администрации — он сегодня отпросился пораньше домой. — Ну что же, поехали к нему на квартиру, благо Мытная улица рядом, — проговорил Кудрин. Подъезжая к его дому, они увидели толпящихся людей, милицейский «Москвич», стоящий у подъезда и отъезжающую «Скорую помощь». Евгений Сергеевич буквально выскочил из машины и подошел к капитану милиции, стоящему у подъезда. Предъявив свое удостоверение личности, он спросил у капитана о том, что здесь произошло. — Да вот полчаса назад в мужика стреляли в арке этого дома, — ответил он. — А как фамилия мужика? — спросил Кудрин. — Михеев из пятой квартиры, — ответил капитан.