— Так на нашей помойке можно все найти, тот пластиковый пакетик, несмотря на то, что был с изображением Эйфелевой башни, был немножко порван, поэтому его и выбросили, а я вот его поднял, промыл и обменял: это в экономике называется бартер, вот я и «бартанул» его на пачку сигарет, — бодро произнес Денис. Уже как два года он учился в гидрометеорологическом техникуме в подмосковном Кучино на гидролога. Поскольку в техникум надо было ехать вначале автобусом, затем метро до вокзала, а потом еще на электричке, ему приходилось каждый день очень рано вставать, чтобы успеть на занятия. И это настолько надоело Денису, что при каждой встрече с друзьями он непременно высказывал негативное отношение по поводу учебы в техникуме и самой профессии гидролога, но выбора у него не было, и он продолжал тащить эту лямку уже второй год. У его друзей были иные планы: Толик Орешкин всю жизнь мечтал стать летчиком и после школы решил поступать в летное училище, а Женя Кудрин, перечитавший всего Конан Дойла, был покорен мастерством расследования преступлений Шерлока Холмса и хотел стать криминалистом, поэтому выбор профессии был сделан еще год назад — школа милиции. — У вас, пацаны, все на мази, — грустно проговорил Денис, — вот через месяц сдадите выпускные экзамены в школе и поступите, куда хочется. А вот у меня выбора не было, мать отдала в этот несчастный техникум только потому, что муж ее сестры там работал преподавателем физкультуры — и это была единственная возможность куда-то меня устроить. — А ты возьми и уйди оттуда, — твердо проговорил Толик. — Легко сказать «уйди», меня же сразу в армию загребут, и привет горячий, — возразил Денис. — А пойдем со мной в школу милиции? — спросил Женя. — Ты чего, Жека, сдурел, что ли, чтобы я стал легавым, да никогда, — выпалил Денис, — лучше уже с Толиком в летное училище. — Вот правильно, Дениска, — с запалом сказал Толик, — будем летать в одной эскадрилье. — Здорово, беляевские хулиганы! — произнес худощавый подросток с длинными светлыми волосами, заглядывая в «голубятню». В одной руке он держал гитару, а в другой между пальцами красовалась раскуренная сигарета. Это был Володька из соседних домов, его за светлые длинные волосы прозвали Седой, но он не обижался и всегда приходил с гитарой, под аккорды которой пел гнусавым голосом разные блатные песни. Он знал их в избытке. Володька после восьмого класса пошел учиться в ПТУ и уже где-то работал, а в свободное время посещал занятия игры на гитаре в местном ЖЭКе и был частым гостем «голубятни». По просьбе Дениса он стал обучать его игре на гитаре, и поскольку у того своей гитары не было, то это обучение проходило во время их встреч в «голубятне». Денис уже довольно сносно брал аккорды, знал мажор и минор и выучил буквенную гармонию. — Здорово, Седой, — сказал Толик, — присаживайся к столу. — По какому поводу сегодня банкет? — с ухмылкой спросил Седой, увидев початую бутылку портвейна. — Ты не поверишь, сегодня Толик навернулся у подъезда и нашел целый рубль, вот и гуляем по этому поводу, — проговорил Женя. Денис налил в стакан немного портвейна и протянул его Седому, тот залпом выпил и от удовольствия причмокнул языком. — Хороший портвейн, пил бы вечно, — сказал он и, усевшись на лавку, гнусаво затянул песню про Леньку Королева. Они все знали эту песню и нестройными голосами, негромко стали подпевать Седому. Спев еще несколько песен, он замолчал, а Толик разлил каждому остатки вина, и все поочередно выпили, с каждой каплей вдыхая аромат виноградной лозы. Теперь уже угощать была очередь Седого, он вытащил из кармана брюк сигареты «Прима» и дал всем по сигаретке. Все разом закурили, быстро наполнив дымом «голубятню». — Эх, еще бы накатить, — произнес задумчиво Толик, уставившись взглядом на пустую бутылку. Все утвердительно закивали головами, но не было денег даже на пачку сигарет, и где их взять, также пацанам не приходило в голову. Седой стал что-то показывать Денису на гитаре, объяснять расположение ладов, а ребята молча сидели и прислушивались к каплям начинающегося дождя. Когда расходились по домам, к Жене подошел Денис и попросил его зайти к нему домой. — Мать у меня сегодня во вторую смену работает, ее сейчас нет дома, а я тебе что-то показать хочу, — тихо сказал он. Денис жил с матерью и бабушкой; раньше они жили в коммунальной квартире на Ленинском проспекте, а когда отец Дениса пошел работать на стройку, так уже в начале шестидесятых годов получили эту небольшую двухкомнатную квартиру. Отец его даже не успел насладиться жизнью в своей отдельной квартире, вскоре умер от старых ран, и они остались втроем с приблудившимся серым котом. Когда они зашли в квартиру, Денис повел гостя на кухню к большому старому сундуку, стоявшему у окна. — Только тише стучи башмаками о пол, — попросил Денис, — а то бабушка, наверное, уже спит. Он открыл сундук и, перебрав кучу барахла, почти со дна достал какой-то длинный предмет в кожаном чехле. — Что это, Денис? — спросил Женя. — Это американская гитара, — загадочно произнес Денис, раскрывая крупные пуговицы чехла, — в 1945 году мой отец закончил войну на Эльбе, где встретились русские и американские солдаты. Так вот, у отца была гармонь, с которой он прошел всю войну, а здесь встреча с союзниками. На радостях он обменял свою гармонь у какого-то американского солдата на эту гитару. А когда привез домой, так больше и не вынимал ее из сундука. Денис раскрыл футляр и вынул длинный гриф, похожий на гитарный, соединенный с маленьким круглым барабаном, обтянутым кожей. Всего четыре струны проходили вдоль этого инструмента. — Я так думаю, — сказал Денис, — что она лежит в сундуке уже много лет и никому не нужна, давай попробуем ее продать на толкучке у метро «Сокольники». Я там как-то раз был, там можно продать все что угодно, покупатель для всего найдется. — А если мать твоя узнает? — тихо напомнил Женя. — Да не узнает, она сундук годами не открывает, да и уже наверняка забыла, что там лежит, — сказал Денис, — а мы на вырученные деньги купим портвейна, сигарет и, конечно, разной закуски и устроим пир, на который пригласим наших пацанов и Вовку нашего гитариста. — Ну хорошо, — сказал Женя, — я согласен, вот наши пацаны обрадуются! В ближайшую субботу приятели взяли американскую гитару и поехали в Сокольники. Всю дорогу они только и говорили о том, за сколько ее можно продать. — Я думаю, рублей за десять, не меньше, — говорил Денис. — А я думаю, что цена не должна быть выше пяти рублей, — горячился Женя, — ну прикинь, кто у нас на ней сможет играть, у нас здесь американцев нет. — Ну, это же все-таки музыкальный инструмент, да еще и с таким красивым чехлом, — не сдавался Денис, — ты же сам окончил музыкальную школу и видел там всякие инструменты. — Да пойми ты, эта гитара у нас в стране не распространена, я никогда не видел ее ни в музыкальной школе, ни еще где-либо, — парировал Женя. И так они спорили почти до самого рынка в Сокольниках, найдя консенсус между собой по цене гитары в семь рублей пятьдесят копеек. На рынке было достаточно много народу, все суетились, что-то покупали, торговались, и Денис, вынув из чехла свою американскую гитару, приготовился к торгам. Прошло несколько часов, но никто так и не купил ее, правда, несколько раз какие-то парни подходили, с интересом разглядывали гитару, но ни у кого не вызывало желания купить ее. Уже к вечеру к ним подошел какой-то мужчина, потрогал гриф руками и сказал, что это сделано из хорошего дерева и что если распилить гриф на кусочки — можно сделать хорошие детские кораблики. Он предложил продать гитару за пятьдесят копеек, но Денис, оторопев от услышанного, ничего не говоря, показал мужику фигу и убрал гитару в чехол. Так ни с чем они и уехали домой, договорившись назавтра снова попытать счастья на этом же рынке. На следующий день ребята снова отправились в Сокольники, на этот раз они договорились начать торги с пяти рублей. — Гитара американская, недорого, всего за пять рублей, — кричал Дениска, размахивая руками, как бы приглашая посетителей взглянуть на нее. И опять, как и в субботу, из большой толпы покупателей никто не заинтересовался. Они опустили цену до трех рублей — все оказалось напрасным, американская гитара не хотела продаваться. Уже ближе к вечеру, голодные и злые от бесполезного стояния на рынке, засунув гитару в чехол, они побрели к метро. — Ну как же так, — возмущался Денис, — хотя бы кто-нибудь один рубль предложил…. Женя тоже шел с понурым видом, понимая, что их мечты о роскошном пире бесповоротно растворились. — Я же говорил, — пробурчал он, — что американская гитара не наш инструмент, это же не балалайка, а непонятная хрень с длинным грифом. Больше они ее не пытались продать, а Денис положил ее обратно в сундук до лучших времен. Вечером следующего дня, собравшись, как всегда, в «голубятне», они решили слазить в рядом стоящую деревню Брехово за черешней, которая хотя и не совсем дозрела, но своим розовым цветом притягивала пацанов, как бы приглашая попробовать ее. Такие походы в деревню были обычным делом; жили там одни старики, и плодовых деревьев — чуть ли не в два раза больше, чем самих домов. Ребята без труда перелезли через забор близлежащего деревенского дома и тихо, по-кошачьи полезли на деревья, набивая за пазуху плоды недозревшей черешни. В этот момент из дома вышел старик и, увидев все это, схватил веник и быстрым шагом пошел к ним. — Атас! — крикнул Толик Орешкин. Все разом спрыгнули с деревьев и побежали к забору. И только Денис вскрикнул и упал на землю, закрыв лицо руками. Когда ребята подбежали к нему, то увидели, что у него лицо все в крови. Дед также испугался, он взял какой-то кусок материи, намочил водой и приложил Денису на лоб. Потом выяснили, что когда Денис залезал на дерево, он не заметил стоящие параллельно стволу зубьями вверх грабли, а когда спрыгивал с дерева, то каким-то невероятным образом он по касательной наткнулся на эти торчащие зубья, и они рассекли ему большой дугой левое надбровье, практически до самого уха. Кровь удалось остановить, и ребята уже вместе с дедом решили, что Дениса нужно срочно доставить в поликлинику. Дед из гаража выкатил мотоцикл с коляской, в которую уселся скулящий Денис, а сзади деда на сиденье расположился Женя, и они поехали. В поликлинике врач промыл и перевязал лоб, зашил рану, сделал в заднее место укол и успокоил, что жизненно важные центры не задеты, но при этом подчеркнул, что шрам останется на всю жизнь. После этого случая походы в деревню прекратились, да и ребята уже вырастали из своих детских штанишек и вступали в пору юности с новыми интересами и предпочтениями. Как-то, встретившись утром, Женя и Денис решили поехать в парк культуры имени Горького покататься на колесе обозрения. Толик уехал с родителями на дачу, поэтому они и поехали вдвоем. Приехав в парк и накатавшись на колесе обозрения, друзья увидели, что в летнем театре собирается какое-то мероприятие. Подойдя поближе к входу в театр, узнали, что через пять минут будет концерт какого-то джазового оркестра, и вход абсолютно бесплатный. Они вошли в летний театр и сели на первую лавку прямо перед сценой, на которой уже стояли ударная установка и контрабас. Когда музыканты вышли на сцену и оркестр заиграл, Денис вдруг дернул Женю за рукав рубашки, показывая на кого-то из музыкантов. — Жека, глянь, мужик рядом с контрабасистом играет на американской гитаре? — Да, точно, — проговорил Женя, всматриваясь в высокого худощавого человека, лихо отбивающего на ней ритм. — А классно как играет и тон задает всему оркестру, — восхищенно проговорил Денис, — вот бы мне научиться! — А давай после концерта подойдем к этому чуваку и попросим его поучить тебя на ней играть, — предложил Женя. — Да ну, неудобно как-то, — промямлил Денис. — Ну, мы же ничем не рискуем, если пошлет куда подальше — уйдем, а вдруг согласится? — поддал уверенности Женя. По окончании концерта друзья встали со своих мест и осторожно, оглядываясь, просочились в дверь за сцену, куда дружно ушли музыканты. Оркестранты быстро паковали инструменты и расходились из комнаты один за другим. И только тот худощавый мужик, который играл на американской гитаре, никуда не торопился и лениво упаковывал свою гитару в холщовый чехол. Когда они подошли к нему, то по его виду и запаху из его рта сразу определили, что мужик только что принял не менее стакана спиртного. — Нам очень понравилось, как вы играли на этой американской гитаре, — с разбега начал диалог Женя. — Классно у вас получается, и звук такой необычный, — подхватил Денис. Мужик посмотрел на них удивленным взглядом и улыбнулся во весь рот, показывая свои желтые прокуренные зубы. — Эх, пацаны, — вздохнув, сказал он, — никакая это не гитара, это банджо. Банджо! Американский ритмический инструмент. Вот посмотрите, — он нежно вынул его из чехла и показал ребятам, — а особенность этого самого банджо — его акустический корпус в форме маленького барабана с такой малюсенькой мембраной, а с тыльной стороны установлен корпус-резонатор. Ой, да что тут говорить! Тоже мне, гитара! Все это придает банджо довольно сильный звук и выделяет его среди других струнных! Ребята, с почтением прослушав столь пространный монолог мужика, еще больше заинтересовались: — А что это у вас какие-то когти на пальцах? — Это не когти, а плектры, — развеселился музыкант, — это такие специальные конструкции, которые надевают на большой, указательный и средний пальцы правой руки для игры на этом инструменте.