На следующий день он первым делом отправился к Николаеву на доклад о проделанной работе. Павел Иванович внимательно слушал его, не упуская ни одной детали из его доклада. — Мне уже дежурный доложил о задержании Тюрина, — с улыбкой сказал он, — молодец Женя, расколол все же его. Человек с таким уголовным прошлым трудно идет на контакт, но Вы вместе с Барышевым виртуозно прижали его к стенке. Теперь об этом Мироне. Здесь дело более серьезное и требует подключения работников КГБ. Я созвонюсь с ними и сообщу обо всем, что ты рассказал. С этим Женя вышел из кабинета начальника и пошел к себе. Когда сел за свой стол, мысли стали вихрем проноситься в его голове. — Так чей же был фотоаппарат, которым снимали в квартире у Ермолаевой? К примеру, если это был фотоаппарат Паулы, значит, именно она делала фотографии, а если он принадлежал третьей присутствующей итальянке, значит, та делала фотографии. Каким же образом аналогичная фотография попала в руки к Мирону. Что между ними общего? Эти вопросы, которые Женя сам себе задавал, сверлили его мозг и он, пока, не мог дать на них какой-то вразумительный ответ. Женя схватил трубку телефона и набрал номер Ермолаевой. — Слушаю Вас, — раздался в трубке женский голос. — Добрый день, Нина Николаевна, — это Кудрин из отделения милиции. Напомните, пожалуйста, чьим именно фотоаппаратом тогда снимали в Вашей квартире? — Это был фотоаппарат Паулы, — ответила Ермолаева, — она всегда берет его с собой, чтобы запечатлеть красоты того или иного города. А в чем проблема? — Этого я Вам пока сказать не могу, — ответил Женя и, попрощавшись, положил трубку телефона. — Значит, фотографии сделала именно Паула, — рассуждал Кудрин, — если подумать логически, то одну фотографию она подарила Ермолаевой, а другие могла отдать любому человеку. Но как связать эту Паулу и Мирона, каким образом она могла передать ему точно такую же фотографию, как у Ермолаевой? Размышления Кудрина прервал зашедший в кабинет Слава Андреев, который, улыбаясь, произнес, — Ну, Женька, молодец, размотал свое дело, а я уже думал, что это очередной «висяк». Все в отделении только об этом и говорят. — Спасибо Слава, но картина еще не найдена, — развел руками Женя. — Ну, там, дело техники, я думаю, скоро отыщешь, — приободрил товарища Андреев. Второй день Слава светился от того, что зуб, наконец, у него вырвали и он со всеми это обсуждал. Вот и сейчас, он не преминул подчеркнуть, что как же хорошо, когда не болят зубы. — Ты Слава особо не радуйся, — с улыбкой проговорил Кудрин, — зубы даются бесплатно человеку два раза в жизни, на третий — надо платить. — Да будет тебе каркать, — замахал руками Андреев, — ты лучше мне дай свой бинокль на воскресенье. Мы тут с ребятами из райотдела решили на охоту съездить. А я тебе за это, дам на сегодня два билета в театр, так как моя подруга заболела и отказалась идти. — Ого! А в какой театр? — Женя не ожидал. — В театре на Таганке сегодня будет спектакль «Час пик, — торжественно парировал Слава. Таганка — это был не просто театр — это было легендарное место в Москве, куда попасть было просто не возможно, даже за деньги. — Согласен, — выпалил Кудрин, он подошел к сейфу, вынул бинокль и отдал его Андрееву. А Слава достал из кармана сложенные два билета и вручил их сгорающему от нетерпения Жене. Это была удача и, как только Слава вышел из кабинета, Кудрин тут же набрал телефон экспертно-криминалистического отдела. — Слушаю, — пропел мелодичный голос Гареевой. — Это я, Женя Кудрин, — ответил он, — могу я поинтересоваться, а что Вы делаете сегодня вечером? — Пока у меня нет планов на вечер, — Тамара явно смутилась. — В таком случае я Вас приглашаю сегодня в театр, у меня есть два билета в театр на Таганке, — Кудрин воображал себя волшебником. Давно Женя не проводил такого замечательного вечера. С Тамарой оказалось легко и просто в общении, они сразу же стали понимать друг друга, будто были давними знакомыми. Не было ни неловкого молчания, ни утомительного разъяснения каких-то событий. Тамара обладала удивительным даром мгновенно снимать скованность, а Женя в свою очередь попытался показать и свое остроумие, и свое глубокомыслие. Кудрин впал в блаженное состояние влюбленности и был счастлив. После вечера, проведенного с Тамарой, Женя буквально порхал, даже дело о краже картины отошло на задний план. Он пришел на работу с радостным чувством и даже по своей инициативе рассказал коллегам по работе несколько новых анекдотов. Звонок Николаева привел его в рабочее состояние, начальник просил его зайти. Когда он зашел к начальнику, то увидел сидящим рядом немолодого человека с густыми седыми волосами. — Знакомься, Женя, — майор, Костюк Михаил Иванович, из нашего районного КГБ, — представил сидящего Николаев, — расскажи ему подробно о своем расследовании и акцентируй внимание на том полицае. В течение получаса Кудрин старательно рассказывал о расследовании, стараясь ничего не упустить. — Ну, что же, — сказал Костюк, — мы займемся этим Мироном, и перевернем весь «Военторг». Не всех еще фашистских прихвостней настигла кара за содеянное и, как показывает практика, некоторые, сменив фамилию, залегли «на дно. Но рано или поздно мы все равно находим их и предаем суду. — У нас с Вами теперь общая задача, — продолжал майор, — у Вас — вернуть картину, у нас — выявить предателя. Поэтому будем координировать свои действия и, я прошу теперь, без меня в отношении Мирона, ничего не предпринимать. — Я понял, — четко и коротко ответил Кудрин. — Вечером следующего дня его снова вызвал Николаев и сообщил, что завтра в пять часов утра ему нужно будет прибыть в районный отдел КГБ в девятый кабинет к майору Костюку. Утром он планирует задержать того полицая и, поскольку ты ведешь это расследование, ты тоже будешь в этом участвовать. Утром я пришлю за тобой нашу дежурную машину. — Только будь там поосторожней, — продолжал он, — и возьми свое табельное оружие. Выйдя от начальника, Женя пошел к себе в кабинет. Он сел за свой стол и уставился в окно, за которым уже начали сгущаться сумерки сентябрьского вечера и задумался. Думал он не о суетных вещах, не о личных проблемах, и даже не о тех папках с делами, которые скопились у него на столе, а думы скорее походили на размышления. Женя мучительно задавал себе вопрос, почему человек идет на преступление против другого человека. Ведь он сознательно выбирает злой умысел, прекрасно понимая, что ничего хорошего тому человеку это не принесет. Но почему? Видимо, чтобы удовлетворить свои корыстные желания. Он вдруг подумал, что с понятиями добра и зла люди знакомы с раннего детства; родители практически каждый день объясняли, что такое хорошо и что такое плохо. Как прекрасно об этом писал Маяковский! А далее по жизни, человек иногда оказывается в ситуации, когда нужно осознанно выбирать между белым и черным, между добром и злом. И некоторые люди, для удовлетворения своих желаний, совершают злые поступки. Вот сейчас, он неожиданно осознал для себя весь позитив того, что люди вышли из пещер, создали государство, настроили городов и укрылись в их скорлупе. Цивилизация — это хорошо! Но, к сожалению, мы еще не стали цивилизованными людьми. Вот и, Тюря, вроде грамотный человек, окончил школу, отучился на слесаря и говорить умеет правильно, но замашки корыстного человека проявились у него по полной программе. Ну не может он пройти мимо того, что плохо лежит, словно бес, сидящий у него внутри, заставляет его красть для своей похоти. Высшая степень эгоизма — вот тебе и развитие человечества, — думал Женя, — вот тебе и прогресс! Ход его мыслей прервал дежурный офицер, который зашел в кабинет и передал ему целый ворох документов от начальника с визой «К исполнению» — новые поручения от Николаева. На следующий день Женя встал очень рано и не завтракая, вышел на улицу, где его ждала дежурная машина. Как и было условлено, он ровно в пять часов утра явился в кабинет к майору Костюку. — Значит так, товарищ Кудрин, — сказал он, — сформирована оперативная группа по задержанию Мирона Куриленко и тебя мы тоже включили в нее. Будем брать его сейчас на квартире. Этот подлец скрывался под фамилией Лопатин, позже все расскажу. А сейчас запомни — никакой самостоятельности, выполняешь только мои указания. — Понял, — четко по-военному ответил Кудрин. Они вышли на улицу, где к ним присоединились еще три человека в штатском и сели в стоящий у подъезда неприметный УАЗ. Когда они приехали и вышли из машины, Женя увидел перед собой стандартную пятиэтажку на Мытной улице. Они вошли в подъезд и остановились у квартиры номер два на первом этаже. Майор нажал на кнопку звонка и через несколько минут хриплый голос спросил, — Кто там? — Откройте побыстрее, у ваших соседей возгорание проводки, нужна помощь, — майор старался говорить спокойно, чтобы не спугнуть. Дверь на половину открылась и майор, резко распахнув ее, вошел в прихожую. Все увидели — перед ними стоял пожилой человек в тапочках, уютной серой пижаме и смотрел на них испуганными глазами. Они зашли в единственную комнату квартиры и майор на всякий случай взял его за руку. — Позвольте, кто вы? — опешил Мирон и страшная догадка отразилась на его лице. — Геннадий Лопатин, он же Мирон Куриленко, Вы арестованы за пособничество фашистам и убийства советских граждан, — громко проговорил майор, предъявляя свое удостоверение личности. Вы меня с кем-то перепутали, — медленно и отчетливо проговорил Куриленко. — Да нет, Мирон, тебя по фотографии опознал командир партизанского отряда и еще один человек, которого ты чуть не расстрелял в сорок первом году, но убил его товарищей, — жестко подытожил майор. Куриленко, вдруг, проворно выхватил из кармана брюк пижамы небольшой пистолет и направил его прямо на майора. Женя, стоявший рядом, среагировал мгновенно — со всего размаха он прыгнул на него и вцепился в руку, тем самым прижал пистолет к его ноге. От неожиданности пистолет выпал из руки Куриленко, а подбежавшие оперативники быстро скрутили ему руки и одели наручники. Женя, еще разгоряченный от схватки, встал у стены, поправляя свою рубашку, выскочившую из-под брюк. — Спасибо Евгений, — тихо произнес майор и подобрал с пола лежащий пистолет. — Смотрите ка, а ведь немецкий браунинг, — также тихо проговорил он. Куриленко тяжело вздохнул, опустил голову и попятился к стулу. — Я знал, что когда-нибудь это случится, — с дрожью в голосе сказал он, — да, я служил тогда у немцев, а куда было деваться? — Все люди в это время шли на фронт, защищать Родину, — встрял Кудрин — У нас с тобой Мирон еще будет много времени, чтобы за жизнь поговорить, а сейчас расскажи лучше о картине, которую для тебя украл Тюрин, — не выпуская из рук пистолета, потребовал майор. Мирон заерзал на стуле, не ожидал он этого вопроса. — Вроде месяц назад это было, — нехотя начал, — ко мне домой позвонили, а когда открыл дверь, увидел пожилого человека в светлом костюме и широкой белой шляпе. — Не узнаешь, Мирон Куриленко? — просверлил он меня взглядом. — Я пригляделся и к своему ужасу узнал майора Штольца из школы абвера, свалился он на мою голову,»как черт из табакерки», — продолжал Куриленко, — тогда в сорок втором году меня из полиции по какой-то причине направили на подготовку в школу абвера. — Ну, об этом мы еще поговорим, ты давай про картину, — сказал майор. — Так вот этот Штольц приказал мне взять эту картину из квартиры, и адресок подкинул, — продолжал Куриленко, — и еще дал мне фото, на которой были две женщины, а на заднем фоне была отчетливо видна, висевшая на стене картина какой-то балерины. Мне срочно нужен был исполнитель. Я вспомнил «Тюрю». Всего год назад он мне случайно попался в шашлычной в Нескучном саду. Вот тогда-то я и сказал ему, чтобы он мне эту картину достал. Я еще адресок дал и фотку, чтобы он знал какую картину нужно взять, ведь там и другие могли бы висеть. — А где она сейчас? — спросил Кудрин. — У меня, возьмите в письменном столе, в верхнем ящике, тот немец обещал, что будет в Союзе и придет ко мне за ней первого сентября, то есть через неделю. Женя подошел к столу, выдвинул ящик и вынул небольшую картину с изображенной балериной. Это была именно та картина из квартиры Ермолаевой, за которой он эти последние дни гонялся и, наконец, нашел. Ну, хорошо, товарищ Кудрин, — сказал, обратившись к Жене, майор, — акт изъятия картины мы составим сами, а сейчас берите ее и поезжайте к себе на работу, на этом Ваше участие завершено. Конечно, Жене было интересно остаться, ведь он впервые участвовал в такой операции, но, увидев грозный взгляд майора, быстро вышел из квартиры. На работе он подробно рассказал Николаеву о задержании Куриленко и положил ему на стол картину.