– Хорошо, а как вы меня нашли? – спросил Ференц, когда оба сели. – Я не знал, что вы скрываетесь. – Я не скрываюсь, – ответил Ференц. – Просто ценю возможность побыть в одиночестве. И я никому не рассказывал, где теперь живу. Мужчина по имени Проктор кивнул с легкой улыбкой: – Новейшие разработки. – Это они помогли вам меня найти? – Нет, это из-за них я приехал сюда. Вы ведь участвовали в создании марсохода «Персеверанс». – И что теперь? – Вы решили, что вашу работу не ценят по достоинству, и сгоряча вышли из проекта. И вот теперь вы здесь, обиженный на весь мир. Это вполне соответствует вашей репутации колючего, упрямого, неуживчивого человека. У Ференца отлегло от сердца. Что бы все это ни означало, прямой опасности пока не было, иначе он уже спускался бы с горы. И тут вновь проявилась его природная сварливость: – Упрямый и неуживчивый? Да пошел ты! Проктор снисходительно усмехнулся: – Но ваш собственный проект идет ни шатко ни валко, потому что затраты оказались куда выше предполагаемых и деньги кончились. А об инвесторах вы и думать не хотите, потому что не любите, когда вам указывают, что и как делать. Все так и есть – упрямый и неуживчивый. Ференц рассвирепел и вскочил со скамейки. Да кто он такой, этот сукин сын, рассказывающий Ференцу историю его собственной жизни? – А ну-ка быстро садись в машину и увози отсюда свою задницу! Еще один смешок. – Доктор Ференц, вы мировой эксперт в области самосаботажа, о чем знаете не хуже меня. Ну так что, можно говорить дальше? Ференц смотрел на него все так же яростно. – Я приехал к вам потому, что, несмотря на вздорный характер, вы, вероятно, самый блестящий инженер из ныне живущих. Ференц поневоле смягчился. Но лишь чуть-чуть. – Я не собираюсь навязываться к вам в инвесторы или вмешиваться в вашу работу, – продолжил Проктор. – Лишь хочу предложить немалую сумму за несколько недель вашего драгоценного времени. Выполнив задачу, вы сможете вернуться сюда, купаясь в деньгах, и продолжить работу над своим проектом, не считаясь с затратами. – Что за задача? И о какой сумме идет речь? – Машина времени. И полмиллиона долларов вознаграждения. Ференц недоуменно уставился на него, а затем, осознав смысл сказанного, хрипло рассмеялся: – Машина времени? Шутите? Кто нагородил вам такую чушь? Это невозможно, даже теоретически. – Нет, возможно, если учитывать, что мы живем в мультивселенной со множеством различных временны`х линий. «Машина времени» – не совсем подходящий термин. Этот прибор проходит из одной вселенной в другую, с иной временно`й линией. Ференц сел на место и покачал головой. Теоретики выдвигали подобные концепции, но дальше этого не пошло, и он даже представить не мог, как создать такой прибор. – Я не стану тратить свое время на этот безумный бред. – Четверть миллиона задатка и еще столько же – через три недели, независимо от результата. Ференц ушам своим не верил. С виду парень был похож на нормального, но сколько таких нормальных в итоге оказывались безумцами. – Доктор Ференц, выгода состоит не только в деньгах. – В чем же еще? – Этот проект окончательно и бесповоротно взорвет вам мозг. Он говорил с такой невозмутимостью, с такой холодной уверенностью, что Ференц едва не поверил ему. Но затем рассмеялся и снова покачал головой: – Надо же, я чуть не клюнул на ваши россказни. – Разрешите показать вам видео? Не дожидаясь ответа, Проктор достал телефон, включил и передал Ференцу. Тому оставалось только смотреть. Увиденное можно было назвать мерцающим тоннелем, предположительно прорезанным во времени. В дальнем его конце медленно проявлялось изображение городской площади, судя по всему столетней давности, с конными экипажами и прохожими в старомодных одеждах на фоне невысоких кирпичных и каменных домов. Но тут изображение замерцало, пошло волнами и сменилось чернотой. Ференц вернул телефон Проктору: – Недурная компьютерная графика. – Это не графика. В конце тоннеля – вид на Таймс-сквер приблизительно в тысяча восемьсот восьмидесятом году. Разумеется, в параллельной вселенной. – Проктор поднялся. – Доктор Ференц, я не хочу больше тратить попусту ни свое, ни ваше время. Вам теперь известны основные факты, и вы должны принять решение. – Решение? Мне нужна еще чертова туча информации. На кого я буду работать, где находится сейчас прибор, кто его создал, что с ним было дальше и как вы собираетесь его использовать… и если у вас уже есть эта штука, зачем вам я? – Я не могу рассказать вам больше, пока не получу ваше согласие. – Он огляделся. – В Региональном аэропорту Аппалачей меня ждет частный самолет. Это за сорок миль, и ехать надо по раскуроченным горным дорогам. У вас тридцать секунд на размышление. – Тридцать секунд? Вы что, издеваетесь? Проктор молча посмотрел на часы. Ференц ждал, мысленно отсчитывая секунды. Когда тридцать секунд истекли, Проктор, ясное дело, без единого слова развернулся и спустился по ступенькам крыльца. Ференц смотрел, как этот парень шагает к своему тонированному внедорожнику. Трудно сказать как и почему, но он вдруг ощутил острый приступ сожаления. Что, если этот Проктор – не безумец? Что, если прибор существует? И пусть даже это подделка, все равно глупо отказываться от полумиллиона. Нужно потребовать, чтобы задаток сегодня же положили на его банковский счет. Для гарантии. – Эй, подождите! – (Проктор остановился, уже схватившись за ручку дверцы.) – Ладно, я согласен. Но я хочу получить первую выплату прямо сегодня. Тот, кто назвался Проктором, улыбнулся: – И вы ее получите. Сегодня. А теперь садитесь. Он подошел к задней дверце и открыл ее. – Мне нужно еще собрать вещи. – Вам предоставят абсолютно все, что может понадобиться, – начиная с одежды, жилья и лекарства от мигрени и заканчивая лабораторией с компьютерами огромной мощности и мастерской с высокотехнологичным оборудованием. И оставьте дома свой пистолет. Там, куда мы отправляемся, вы получите другой, намного лучше этого. «Что за?..» – А как же деньги? – Их переведут на ваш счет, прежде чем мы доберемся до места назначения. Ференц вернулся к дому, включил сигнализацию, запер дверь и забрался в пахнущий кожей салон внедорожника. – А где это место назначения? – В Нью-Йорке. 31 Должно быть, лаборатория анализа изображений ФБР работала всю ночь – в шесть утра их отчет уже появился в телефоне Колдмуна. «Очень оперативно», – с благодарностью подумал агент. Он уже встал и приготовил кофе на электроплитке в гостиной номера, а Полонья все еще дрых в спальне. Колдмун нетерпеливо открыл сообщение. Оно было коротким и сводилось к следующему: ритуальная трубка с оригинальной фотографии Сидящего Быка и та, которую Колдмун снял в роузбадском музее, – это разные предметы. Техники из лаборатории наложили одно изображение на другое. Волокна древесины на витом черенке из музея почти совпали с образцом на фотопластинке с изображением Сидящего Быка. Почти, но не полностью. Спору нет, убедительное заключение. Колдмун хотел было разбудить Полонью: хватит проминать задницей кровать. Дудек велел вернуться в Денвер к двенадцати. Однако, поразмыслив, Колдмун решил, что в одиночку он уладит все быстрее. Он допьет кофе и отправится по делам, а Полонья пусть нежится в постели. Колдмун переправил копию отчета Дудеку; тот, наверное, уже получил сообщение, но вряд ли просмотрел. К отчету Колдмун добавил пару слов от себя: мол, он действительно подозревает, что мотив убийства Туигла был иным, и разберется с этим как можно скорее. Кофе еще не был готов, но Колдмун все равно налил себе полную чашку и задумался о том, как действовать дальше. Было уже шесть пятнадцать, и у него оставалось меньше шести часов, чтобы определить убийцу до установленного Дудеком срока. От полиции Роузбада, решил он, помощи ждать глупо: они уверены, что взяли преступника, и будут сопротивляться любым попыткам пересмотреть дело. Придется все выяснять самому. Однако он считал, что это будет не так уж трудно, поскольку был убежден, что убийца не принадлежит к народу лакота. Ни один индеец не стал бы устраивать снайперскую засаду рядом с пещерами, где есть древние захоронения. Даже тот, кто не соблюдает традиции, испугался бы, что духи умерших проклянут его или как-нибудь помешают убийству. Преступник должен быть чужаком. Но такой человек, понятное дело, оказывается у всех на виду. Да, в резервации, помимо индейцев-лакота, проживали многие другие: врачи, учителя, миссионеры, волонтеры и разные проходимцы. Но кража трубки мира Сидящего Быка – не рядовое преступление, здесь требуются специальные знания и возможности. Трудно представить, что в нем может быть замешан кто-нибудь из этих людей. Еще один интересный момент: эту трубку, стоящую миллионы, невозможно продать. Она, как «Мона Лиза», слишком известна. Поэтому трубку могли украсть только по заказу человека с большими связями. Вероятно, тот, кто ее похитил, и прикончил изготовившего подделку Туигла, чтобы он не проболтался, или же убийца просто решил замести следы. Колдмун проглотил остатки кофе и уже начал вставать, когда вдруг понял: он знает, кто этот преступник. Тот человек, о котором рассказывала миссис Туигл: старый друг ее мужа, хранитель из Нью-Йоркского музея естественной истории. Как же его зовут? Мэнкоу.