– Да, сэр, сию минуту. Официант мигом исчез. Ленг обернулся к Констанс. – Я так рад, что мы договорились об этой rencontre[121], ваша светлость! – сказал он с тягучей, чувственной улыбкой. – Чай и кексы очень хороши, но птифуры просто превосходны. Констанс ответила не сразу. Теперь, не одурманенная безумием бала, она смогла лучше изучить его лицо. Он выглядел точно так же, как в ее воспоминаниях: бесцветная кожа, бледные сапфиры глаз на странно утонченном лице, светлые волосы, стройная фигура, излучавшая, впрочем, немалую силу. Было неприятно видеть отчетливое семейное сходство с Пендергастом, а выражение ледяного равнодушия напомнило ей о Диогене. Попытки Ленга очаровать Констанс и узнать о ней как можно больше, предпринятые во время танца, а особенно его приглашение посидеть за чаем уже на следующий день встревожили ее. Она напомнила себе, что он умен и опасен. Но именно поэтому следовало действовать. Седьмое января было уже близко – гораздо ближе, чем казалось. Констанс не могла предугадать, как поступит или отреагирует Ленг. Оставалось лишь вывести доктора из равновесия и перехватить инициативу, нацелившись в самую уязвимую его точку – то, к чему он больше всего стремился. Но одновременно приходилось проявлять осторожность – предельную осторожность, чтобы не перегнуть палку. С Ленгом этого нельзя было допустить. Она старалась прятать внутреннее беспокойство и отвращение к нему под маской легкости и беззаботности. – Доктор Ленг, вы говорили, что интересуетесь ядами. Это очень любопытно. В каких целях? – Всего лишь одно из многих увлечений, – небрежно махнул рукой Ленг. – Моя основная специализация – психиатрическая хирургия. Под этим я понимаю хирургию мозга, которая меняет поведение пациентов, страдающих психозом. – Звучит довольно-таки пугающе. – Вовсе нет! – усмехнулся он. – Мне посчастливилось учиться у молодого ниспровергателя авторитетов, блестящего немецкого врача Эмиля Крепелина, убежденного, что dementia praecox[122] – это клиническое расстройство, требующее скорее лечения пациента, чем его заключения. С хирургической точки зрения проникновение в череп из благих побуждений – одна из древнейших медицинских операций, о которых сохранились свидетельства… Хотя, конечно же, те, кто применял этот метод в прошлом, пребывали в прискорбном заблуждении. А сегодня у нас есть возможность навсегда снять ужасные и временами опасные для окружающих симптомы умственного расстройства. – Разумеется, я слышала о трепанации. Но не думала, что бывают операции на мозге. – В каком-то смысле это новинка. Тем не менее врачи уже достигли заметного прогресса. – А где вы принимаете больных? – В больнице Бельвью. – И больше нигде? – Кроме того, я оказываю услуги несчастным и обездоленным. – Какое благо для них и какое великодушие с вашей стороны! Однако вернемся к вашему увлечению ядами… Вы не ответили на мой вопрос. – Меня интересует действие соединений, которые вмешиваются в естественные биологические процессы. Изучение биологических токсинов помогает пролить свет на фундаментальные тайны жизни. – Вы проводите эксперименты с ядами? Я имею в виду на животных. – Ваша светлость! Вы на редкость любопытная юная особа, – снова усмехнулся он. – Нет, все свои опыты я ставлю in vitro[123], на клеточных культурах. – Но я полагаю, что велико искушение сделать это in vivo[124]. По лицу Ленга пробежала тень недовольства, если не подозрения. – Ваша светлость, давайте поговорим о более приятных предметах. Вот, кстати, и наш чай. Один официант поставил на стол чайник, другой – два серебряных геридона[125]. На первом лежали великолепные птифуры, на втором были разложены сэндвичи-канапе со снятой корочкой. – Позвольте налить вам чай, сэр? – спросил официант. – Мы сами нальем. – Как вам угодно. Оба официанта удалились. Ленг помолчал и заговорил снова: – А теперь расскажите подробнее о вашей прославленной семье и о том, почему вам пришлось покинуть родные края. Должен признаться, я ни разу в жизни не встречал герцогиню. Констанс изобразила понимающую улыбку: – И все еще не встретили. Он с любопытством посмотрел на нее: – Как это? – Я не герцогиня – как вы, несомненно, уже заподозрили. Брови Ленга поползли вверх. – Нет? – Раз уж мы заговорили об этом, давайте проясним еще кое-что: это не вы пригласили меня сюда, а я вас. – Ленг на секунду растерялся, и Констанс продолжила: – Я с самого начала спланировала нашу встречу. Я предложила пригласить вас на бал. Я перехватила вас у входа. Я изготовила скульптуру Озимандии, зная, что вы в восторге от этого стихотворения. Она с большим удовлетворением отметила, что бледное лицо Ленга совсем побелело. Но через мгновение он справился с собой. – Позвольте мне обслужить вас, ваша светлость. В его голосе звучала ирония. Он наклонил носик чайника над чашкой Констанс. – Благодарю вас. Она положила в свою чашку кубик сахара и плеснула немного молока. Ленг налил туда исходящий паром напиток, с помощью щипчиков разложил на тарелке Констанс разнообразные сэндвичи, а потом положил еду себе. – Итак, объясните, почему вы так стремились познакомиться со мной. – А кто бы не захотел познакомиться со знаменитым Енохом Ленгом, хирургом, психиатром, практикующим врачом больницы Бельвью? Он ждал продолжения, старательно сохраняя безучастное выражение лица. Констанс отпила чая, превосходно заваренного, с густым ароматом бергамота, – один глоток, другой, третий – и поставила чашку на стол. – Вы заинтриговали меня, доктор Ленг, – наконец произнесла она. – Я польщен. На его губах заиграла улыбка. Констанс вдруг испытала желание стереть ее, но одновременно вспомнила, что нужно придерживаться плана и не торопить события. – Мне кое-что известно о вас. – Еще один небрежный глоток. – К примеру, я знаю, что вы потратили огромные средства на приобретение редких химических ядов, реагентов и лабораторного оборудования. – Это совершенно нормально. Я же занят важными исследованиями. – Возможно. При этом вы не ограничились редкими и ужасными ядами змей и пауков, а исколесили весь свет, собирая ядовитые вещества, не оставляющие следов, как замедленного, так и мгновенного действия, те, которые не имеют вкуса, цвета и запаха. Вы находили их в коже лягушек Амазонии, в плавательных пузырях рыб Японии, в щупальцах медуз южных областей, в ядовитых грибах Африки, в гигантских шершнях Индокитая. Вы собрали великолепный арсенал ядов и теперь исследуете эти токсины, определяя их химический состав. Вам даже удалось синтезировать и, скажем так, усовершенствовать некоторые из них. Это возвращает нас к вопросу, который я задала чуть раньше: в каких целях? – И правда, в каких целях? Ленг по-прежнему улыбался, но лицо его застыло, словно пруд зимой. Взглянув на него, Констанс поняла, что пришло время нанести удар. – Поскольку вы уклоняетесь от ответа, я могу объяснить сама. У вас есть план. План, выполнение которого займет годы, десятилетия, возможно, даже столетия. – И что же это за план? – Уничтожить человеческую расу, которую вы считаете отвратительной, жестокой и злобной чумой, заразившей землю. И это еще не все, что я знаю о вас… Антуан. – Ленг сделался неподвижным, как восковая фигура. И тут наконец эмоции прорвались наружу, отобразившись на его застывшем лице. Оно словно сжалось, выдав изумление и тревогу, настолько сильные, что их невозможно было сдержать. – Я понимаю, как вы потрясены. На вашем месте я бы почувствовала то же самое. Но проблема в том, что поиски универсального яда или другого средства, способного истребить вид Homo sapiens, вероятно, займут столько времени, что ваша жизнь закончится раньше. Вы уже поняли это и занялись решением другой задачи – продлить собственную жизнь. Она замолчала: позади них, со стороны цветочной композиции, послышался шорох. Один из официантов обходил цветы, расправляя их, удаляя засохшие стебли и добавляя новые из корзины. Дожидаясь, когда он уйдет, Констанс с удовольствием наблюдала за тем, как Ленг пытается справиться с выражением своего лица. Наконец официант удалился. – Как вы?.. – сдавленным голосом начал Ленг, но умолк на полуслове. – Как я узнала? – Констанс наклонилась над столом и продолжила, уже тише: – Я вам ни за что не расскажу, и вы лишь напрасно потратите время, пытаясь выяснить это. Но не тревожьтесь, я не намерена разоблачать вас. – Хладнокровно взяв с тарелки сэндвич, она откусила маленький кусочек. – Ветчина с горошком и мятой. Восхитительно. – Она откусила еще раз и запила чаем, потом кивнула на чашку Ленга. – Доктор Ленг, ваш чай остынет. Он осушил чашку и поставил ее на место, бестактно звякнув фарфором по столу. – Чего вы хотите? – выдавил он из себя. – Давайте пока наслаждаться чаем, согласны? Констанс взяла щипчиками кубик сахара, бросила в свою опустевшую чашку, добавила молока и налила чай. Помешав напиток серебряной ложечкой, она положила ее на блюдце и сделала неторопливый глоток. Затем выбрала еще один сэндвич-канапе и изящно взяла его большим и указательным пальцем. – Думаю, ростбиф с томатами и хреном, – проговорила она и откусила кусочек. Через мгновение Ленг тоже наполнил свою чашку. Ей показалось или его рука дрожала? Она нанесла удар, теперь нужно отступить… И убедиться, что воздействие не было слишком сильным. – Я пришла к вам с предложением, – сказала Констанс. – С предложением, – с вымученной улыбкой повторил Ленг. – Я должен был догадаться. Если мы вступаем в деловые отношения, могу я, по крайней мере, узнать ваше имя?