– Я этого не говорила, – сердито возражает Алла. – И неужели на кафедре нет ни одного человека, к которому вы относились бы с симпатией? – Этого я тоже не говорила. Вы, Саша, из меня просто чудовище делаете. Я искренне уважаю Кирсанова – в этом я уже, кажется, признавалась. Я уважаю многих своих коллег – особенно тех, которые уже добились в науке чего-то действительно стоящего. Но к дружбе это не имеет никакого отношения. Брови ее сходятся у переносицы, и она сразу начинает выглядеть старше своих лет. – Вам не кажется, Алла, что это дискриминация? Дискриминация не по расовому или национальному признаку, а по умственным данным. Она смотрит на него в упор. – А разве может умный человек на равных общаться с дураком? Нас она дураками, вроде бы, не считает, но я отчего-то вовсе не польщена. Мне холодно и неуютно. Мы в молчании допиваем кофе и возвращаемся в машину. И так же, молча, едем. Я выскакиваю из машины у своего подъезда. Ужасно хочется свежего воздуха. Они едут дальше. Быть может, через несколько секунд Алла поймет, что, разоткровенничавшись, совершила ошибку, и скажет ему что-нибудь трогательное, и покажет себя с самой лучшей стороны, и он предпочтет забыть о досадном недоразумении. Мне грустно. Я ложусь в кровать, но не могу уснуть. Встаю и подхожу к окну. По набережной, освещенной тусклыми фонарями, проезжают редкие машины. Город медленно погружается в сон. И только на середине реки видны яркие сигнальные огни корабля. Конечно, Прудникова пригласит его к себе на кофе. И он, конечно, согласится. И они проговорят до утра на ее тесной кухне в крохотной квартирке, где она живет вместе с родителями, сыном и младшими сестрой и братом. Промелькнувшая под окном Сашкина машина является для меня полной неожиданностью. Я даже думаю, что ошиблась – мало ли в Питере новеньких серебристых автомобилей «Тойота»? – и включаю телевизор. Но спустя полчаса любопытство берет верх, и я тянусь к телефону. – Привет! Ты где? – Дома, – рявкает он в ответ. – Дома? – изумляюсь я. – Тебя что, даже на чай не пригласили? – На кофе пригласили, – резко отвечает он. – И кофе, между прочим, был ничуть не хуже, чем в кафе. Я устраиваюсь в кресле. – И что случилось? Кофе закончился? – Не ерничай, – серьезно советует он. – Сама всё прекрасно поняла. Я ничего не говорю, но трубку не кладу. И он не кладет. Не знаю, успел ли он выпить что-нибудь покрепче кофе за эти полчаса, но кажется, что успел. – Может быть, не стоит обращать внимания на ее слова, – не очень уверенно говорю я. – Иногда люди говорят совсем не то, что думают. Стараются казаться хуже, чем они есть на самом деле. – Да не в этом дело, – возражает он. – Не знаю даже, как объяснить. Мы сидели с ней в уютной кухне, пили вкусный кофе, говорили о театре и кино. И я совсем не думал о ее словах в кафе. Честное слово, не думал. А потом из комнаты вышла заспанная девочка в полосатой пижаме. Хорошая такая девочка Катя – ее младшая сестра. Он долго молчит, и я нетерпеливо понукаю: – Ну, а дальше что? – А что дальше? Девочка смотрела на меня с такой надеждой, что мне стало не по себе. Наверно, ей очень хочется, чтобы в жизни старшей сестры наконец-то появился человек, на которого та сможет опереться. Который сделает Аллу счастливой, и который превратит и их жизнь в красивую сказку, где не будет места жилищным и денежным проблемам. Ведь именно так бывает в книжках про любовь. А, может быть, и сама Алла, которая говорит, что не верит в сказки, в глубине души в них всё-таки верит. А я, общаясь с ней, невольно подаю ей надежду. Я хмыкаю. – Мне казалось, намеренья у тебя самые серьезные. – Да мне самому еще вчера так казалось. А сейчас уже не кажется. – И ты сбежал, – констатирую я. – В общем-то, да, – признает он. – Ты говоришь, ее Снежной Королевой на кафедре зовут? – Ага, – подтверждаю я. – А еще – Спящей красавицей. – Это ей очень подходит, – грустно говорит Сашка. – Я только сегодня это понял. Но, знаешь, на роль прекрасного принца я не гожусь. Я не готов поцеловать спящую красавицу. Да и, честно говоря, сомневаюсь, разбудит ли ее мой поцелуй. Пропавший конверт Я просыпаюсь в половине одиннадцатого и не спешу вставать. Выпитая на ночь валерьянка оказалась вполне действенной – кошмары мне не снились. Я включаю мобильный телефон, который ночью отключила – хотела выспаться. Тут же приходит смс-ка. Так и есть – непринятые звонки. Ого, целых двадцать пять! И не Сашкиных, не Андрея, а Вадима. Набираю его номер. – Ты где? – орет он в трубку, забывая поздороваться. – Дома? А какого лешего не отвечаешь? Я нажимаю на «отбой». Он, разумеется, мой начальник и даже друг, но это не дает ему права так со мной разговаривать. Через секунду – звонок. – Извини, я сейчас на взводе. Нам срочно нужно поговорить. Я спрашиваю, где он находится, и говорю, что смогу приехать в университет через час. – Только не в университет! Давай встретимся в «Трактире» через полчаса. – В «Трактире»? Утром? Ты с ума сошел? Он сердито возражает: – Алиса, в такие места ходят не только для того, чтобы пить водку. И уже давно не утро. Я там смогу пообедать, а ты, судя по всему, позавтракать. – Через час, – предлагаю я. – Через полчаса, – отрезает он и кладет трубку. Когда я прибываю к «Трактиру», машина Кирсанова уже стоит у крыльца, а сам он сидит за массивным деревянным столом внутри одной из кабинок с кружкой пива и мрачным выражением небритого лица. Цвет его лица мне тоже не нравится, хотя это можно списать на неестественное освещение полуподвального помещения – там нет окон. – Я заказал солянку и шашлыки, – сообщает он, слизывая пивную пену с губ. Ну, что же, солянка и шашлыки на завтрак – это круто! – Не увлекайся, – советую я, – ты за рулем. Он кивает и подозрительно смотрит на входную дверь – словно боится, что я привела за собой «хвост». Я улыбаюсь, но ему явно не до смеха. – Я звонил тебе ночью раз тридцать, – его слова звучат как обвинение. – Двадцать пять, – уточняю я. Официантка приносит солянку. Я, как воспитанный человек, вежливо говорю: «Спасибо». Кирсанов не говорит ничего. – Вчера был сумасшедший день, – жалуется он, едва официантка исчезает. – Весь этот дурацкий праздник с фальшивыми словами! Это что-то новенькое! Давно ли он рассказывал мне про дружный творческий коллектив? Глаза его горят диковатым огнем, и я спрашиваю: – Ты спал сегодня хоть пару часов? Он качает головой. – Нет, не спал. Я даже снотворное пил на ночь – не помогло.