Дядя Дима качает головой. – Ты представляешь, сколько времени уйдет на такую проверку? – Ну, и что? – возмущаюсь я. – Зато вы узнаете правду! Разве это не главное? Это же так легко сделать – можно взять распечатку звонков с ее мобильного телефона. Она же должна была ему звонить! Или он ей. – Ты представляешь, сколько сотрудников в университете? А сколько студентов у вас учатся? Несколько тысяч. А какой в этом смысл? Ну, вычислим мы в вашем университете кавалера Скуратовой. И что? Он скажет, что понятия не имел, что она была там в тот вечер. А самое главное – вполне возможно, что это будет правдой. Она могла прийти в университет, не предупредив его. Стояла у лестницы, курила и ждала звонка с урока. Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что надобности в такой проверке нет никакой. К тому же, она могла зайти в университет по каким-то своим делам. Может быть, она пришла, чтобы узнать, может ли она поступить в ваш университет. А вполне возможно, она просто приходила покушать в университетскую столовую – та работает до восьми вечера. Я разговаривал с твоими коллегами – кажется, в течение часа до того момента, как на склад пришла ваша лаборантка, никто из них туда не заходил, так что информации об этом периоде у нас нет никакой. – И всё-таки нужно проверить, – настаиваю я. – Ну, хотя бы ее звонки за тот день! Дядя Дима и тетя Лена переглядываются. Наверно, умиляются моей наивности. – Ты думаешь, мы не сделали этого? – Да? – волнуюсь я. – И что? – С утра ей звонили с работы – обычные деловые звонки. Сама она звонила только раз. Он замолкает и пристально смотрит на меня. Я волнуюсь еще больше. – Куда она звонила? Кому? Почему он молчит? Она звонила кому-то, кого я знаю? Кирсанову? От этой мысли меня бросает в пот. Нет, конечно, нет! Ах, ну что же я за дура! – Она звонила на вашу кафедру, – строго говорит дядя Дима. У меня вырывается: – Нет! – Что? – усмехается он. – Это уже не кажется тебе забавным? Преступления, Алиса, интересны только в книгах и в кино. – Когда она звонила? – отнюдь не бодрым голосом спрашиваю я. – За пару часов до того, как ее нашли. Ты, кажется, была тогда на кафедре? – Да, – лепечу я. – И там было много народа. И телефон звонил несколько раз. Если бы я знала, что это окажется важным, я бы прислушалась. Тетя Лена ободряюще гладит меня по плечу, а дядя Дима говорит: – Думаю, ты бы не услышала ничего полезного – разговор продолжался чуть больше минуты. Я не понимаю его невозмутимости. – Но это же очень важно! Никто из сотрудников нашей кафедры не признался, что знает эту девушку. Но кому-то она звонила! А значит, этот кто-то солгал. – Не торопись с выводами! – советует дядя Дима. – Я изучил телефонный справочник вашего университета. И вот, что интересно – телефон вашей кафедры всего на одну цифру отличается от телефона приемной комиссии. Вполне возможно, она хотела узнать о правилах приема в университет, но случайно нажала не на ту кнопку телефона. Ей указали на ее ошибку, и она положила трубку. Я задумываюсь. Да, такое возможно. – Я побеседовал со всеми мужчинами вашей кафедры, и ни один из них не показался мне подозрительным. Или ты думаешь по-другому? Я мотаю головой. Нет. Конечно, нет. Хотя, как известно, – чужая душа – потемки. – Расскажи мне о них! – требует дядя Дима. Я послушно рассказываю: – Вадим Кирсанов – заведующий кафедрой. Мой старый хороший друг. И если тебе важно мое мнение, то я считаю его очень порядочным человеком. Тут я краснею и начинаю кашлять. Ткаченко выразительно подмигивает жене, и я еще больше смущаюсь, но продолжаю: – Кандидат наук Никита Квасцов – говорят, он фанатично увлечен наукой. В чем это проявляется, не знаю. Сергей Назаров – аспирант. Серьезный, робкий, молчаливый. Да я знакома с ними всего несколько недель! Есть еще доктор наук – он работает по совместительству. Но его тогда в университете не было – он отдыхает на Кубе. Я чувствую себя предательницей, и дядя Дима, кажется, это понимает. – Думаю, это был случайный звонок, – говорит он. – И советую тебе не искать врага среди своих коллег. Даже если кто-то из них знаком с этой девушкой, весьма вероятно, что виноват он лишь в том, что не решился в этом знакомстве признаться. Что-то более определенное мы сможем узнать, только когда Скуратова придет в себя. Ну а до тех пор будем думать, что это – досадная случайность. – А что говорят врачи? – Говорят, что положение тяжелое, но надежда есть. Я возвращаюсь домой в половине одиннадцатого и, несмотря на поздний час, звоню Кирсанову – доложить обстановку. Он внимательно выслушивает и облегченно вздыхает: – Честно сказать, я рад, что они пришли к такому выводу. Сама понимаешь, находиться под подозрением не очень приятно. Тут я с ним согласна – совсем недавно я уже была в подобной ситуации. И хотя мне кажется, что доблестный майор полиции Ткаченко предпочел пойти по наиболее простому пути, я надеюсь, что дядя Дима прав – неприятно было бы работать в организации, где кто-то поднял руку на женщину. О правде и неправде – Вы уже слышали, что пропала заявка на грант? – во взгляде преподавателя экономического анализа Анастасии Васильевны Степанцовой – неприкрытое любопытство. – Кошмар, да? Говорит о кошмаре она тоном, ничуть не соответствующим серьезности ситуации, и я спрашиваю без обиняков: – Вам это кажется забавным? Она не смущается и не пытается показать, что я ошиблась. – Не то, чтобы забавным, – идет она на попятную, – хотя, согласитесь, некоторая анекдотичность тут присутствует. Ну, кому, скажите на милость, мог понадобиться конверт с несколькими ничего не значащими бумажками? – Мне кажется, Кирсанов оценивает эти бумажки по-другому. Она пожимает плечами. – У каждого может быть свое мнение. – Если не ошибаюсь, вы могли получить грант на солидную сумму, – осторожно говорю я. – У каждого из вас могла быть стажировка за границей. На кафедре – только я и она. Ничто не мешает откровенности. Правда, в то, что она станет откровенничать с малознакомым человеком, верится с трудом. – Не у каждого, – обрезает она. – Поехать в Скандинавию смогли бы два-три человека, не больше. А теперь угадайте с трех раз, кто бы это мог быть? Естественно, Кирсанов (и он этого вполне заслуживает). А еще – Квасцов и Прудникова. Так что нам с вами от этого пирога ломоть бы не достался. – Но там же не только о стажировках шла речь, – напоминаю я. – Это еще и средства на научные исследования, на публикации в журналах. – Ах, перестаньте! – ее, кажется, умиляет моя наивность. – Эти средства тоже были бы потрачены не на нас. Они – кандидаты наук, работают над докторскими диссертациями, им нужно ездить на конференции, приобретать научную литературу. А сумма гранта так мала, что распределять ее между всеми просто нецелесообразно. К тому же, лично я наукой вовсе не занимаюсь. Некогда мне заниматься ерундой. У меня – двое детей, их кормить нужно. Я не знаю, что сказать, и, чтобы скрыть замешательство, включаю чайник. – Между прочим, шанс получить грант был ничтожным. Знаете, сколько заявок на такие конкурсы поступает? А шум на кафедре подняли такой, словно у нас кто-то кусок хлеба изо рта выхватил. *** На ближайшем занятии у очников я по поручению Вадима делаю объявление о конкурсе научных работ, который проводит Пенсионный фонд России. Конкурс с заманчивыми денежными призами – почему бы и не поучаствовать? Но студенты, похоже, мой энтузиазм не разделяют. Только староста послушно записывает в тетрадь сроки проведения конкурса и название сайта, где размещено информационное письмо. Остальные не проявляют ни малейшего интереса. – Не понимаю я вас, – я говорю совершенно искренне. – Вы жалуетесь на маленькую стипендию, но не хотите использовать шанс заработать деньги своим умом. Они переглядываются и молчат. – Первая премия – пятьдесят тысяч рублей, – повторяю я, на случай если вдруг они не расслышали с первого раза. На нескольких лицах появляется что-то похожее на заинтересованность. Ну, конечно, начало моей речи они не слышали – сидели в своих планшетах, не иначе. – Алиса Афанасьевна, а повторите, пожалуйста, на какую тему должны быть работы, – просит рыженькая Наташа с последней парты. Та почти всегда в социальных сетях – независимо от того, находится ли она на лекции или на семинаре. Вытащить ее оттуда способен только звонок с урока. Ну, или пятьдесят тысяч рублей. Я охотно повторяю: – Повышение пенсионного возраста как фактор стабилизации пенсионной системы в России. Очень актуальная, между прочим, тема.