– Ты только не волнуйся, пожалуйста, ладно? Его вчера озарила одна дикая мысль – что ты тоже можешь быть Светлячком! На несколько секунд я теряю дар речи. Потом выдыхаю: – Ты шутишь? Она пожимает плечами. – Если ты попытаешься поставить себя на его место, то поймешь, что это возможно. Восемь лет назад с ним мог переписываться кто угодно. Разве не так? Ты тогда была в него влюблена. Только не отрицай, пожалуйста, – я это поняла еще в день нашего с тобой знакомства. Ты нуждалась в общении с ним – вот и придумала этого Светлячка. Я повышаю голос: – Вы точно ненормальные! Я никогда не училась в СПбГУ. И в колледже, кстати, тоже! Она отбрасывает это возражение небрежным взмахом руки. – Ты знаешь, что такое «легенда»? Правдоподобная история, придуманная специально для того, чтобы вводить всех в заблуждение. Ты могла придумать всё это для того, чтобы он не догадался, кто Светлячок на самом деле. – Но там, в письмах, указывались фамилии преподавателей университета! Откуда я могла их знать? – Проще простого, – парирует Даша. – Предположим, твоя подруга там училась. И ты в письмах излагала то, что она тебе рассказывала. Я беспомощно сажусь на ступеньку, лихорадочно пытаясь найти еще какие-нибудь контраргументы. Я героически сдерживаю слёзы. – Ты, в самом деле, так думаешь? Даша отвечает не сразу. – Нет, конечно. Я просто передаю тебе его слова. А он всерьез ухватился за этот вариант. Но ты не паникуй – завтра ему может прийти в голову другая бредовая идея, и он поймет, что был не прав. Она переминается с ноги на ногу – на лестничной площадке прохладно, а она вышла сюда в одном платьишке и шлепанцах на босу ногу. – Но, может быть, мне всё-таки с ним поговорить? – не очень уверенно предлагаю я. – Не стоит, – возражает Даша. – Он скажет тебе то же самое, что сказала я – только в гораздо более грубой форме. Дай ему возможность прийти в себя. Я позвоню тебе, когда ситуация изменится. Она открывает дверь своим ключом. И закрывает ее с другой стороны. А я всё так же сижу на лестнице. Слёз я уже не сдерживаю. Другие варианты До вечера я тупо брожу по городу – благо, что мороза нет. Думаю о Дашиных словах и пытаюсь найти в них хоть частицу чего-то разумного. Не нахожу. В шесть пятнадцать направляюсь к Давыдову, совершенно не понимая, как я смогу передать ему наш с Дашей разговор. Мне кажется, ни пересказать, ни объяснить это невозможно. Впрочем, пересказывать ничего не требуется. Сашка, едва открыв дверь, заявляет: – Привет, Светлячок! Я делаю шаг назад. Давыдов хохочет. – Ну, не сердись. Мне казалось, ты понимаешь шутки. Я хмуро спрашиваю: – Если ты тоже сторонник этой версии, я лучше домой пойду. А то некоторые меня даже на порог пускать боятся. Ему, кажется, весело. – Вадим звонил мне сегодня днем. Выдал свою гениальную догадку и потребовал, чтобы я над ней подумал. Я обещал так и сделать. И думал до вечера. А вечером как раз собирался к тебе. Да чего ты на площадке топчешься? Заходи! Чаю хочешь? Только в квартире я осознаю, до чего замерзла на улице. И потому от чаю не отказываюсь и даже не протестую, когда Сашка добавляет в чай изрядную порцию коньяка. – Насколько я понимаю, ты поговорила с Дашей? Я делаю очередной бодрящий глоток и выдыхаю: – Да, с Дашей. Кирсанов на разговор не отважился. Он, может, подумал, я к ним с пистолетом пришла или с ядом. – Ой, а у меня же еще пирожные есть – мама вчера принесла. Хочешь? Я качаю головой – когда я нервничаю, есть не могу совершенно. – Зря, – замечает он и достает из холодильника корзинки и рулетики со сливками и сгущенкой. – А я, пожалуй, попробую. Если ты, конечно, не возражаешь. Ну, рассказывай! – А чего рассказывать? – возмущаюсь я. – Думаю, он сам тебе всё рассказал. Он теперь уверен, что Светлячок – это я. Сашка расправляется с первым пирожным и снова ставит на плиту чайник. – Согласись, его версия кажется довольно логичной. Ты вполне могла бы быть Светлячком. И если бы я не знал тебя так хорошо, то, пожалуй, ему бы поверил. Проблема в том – что ты мой друг, а это, по определению, избавляет тебя от всяких подозрений. – Спасибо за доверие, – бурчу я. – Но твои аргументы для Вадима вряд ли будут убедительными. – А я и не пытался его ни в чем убедить – он сейчас невменяем. Аналогичные версии можно выдвинуть относительно каждой из сотрудниц кафедры. Разве Варя не подходит на роль Светлячка? Подходит! И Ника Сташевская. И Таня Рогозина. Да кто угодно! Нужно признать, в своем расследовании мы не продвинулись ни на шаг. Кстати, ты говорила, у тебя какая-то новая идея появилась? Ты даже собиралась в университет, где училась (или якобы училась) Светлячок, к архивариусу. Я киваю. – Я ходила к архивариусу – она очень милая женщина и охотно согласилась нам помочь. – Но ведь Вадим уже был у нее, – недоумевает Сашка. – И они ничего не нашли. – Да, он смотрел списки студентов и искал Светлячка по фамилии. Но я подумала, что фамилию можно сменить. И не только в связи с вступлением в брак. Человек может взять девичью фамилию матери. Или бабушки. Или отчима. Он может сменить даже имя – нужно только заплатить пошлину и обратиться в ЗАГС. Совсем другое дело – дата рождения. По заявлению человека она не меняется. Соображаешь? – Ты дала архивариусу список с днями рождения ваших сотрудниц? – на его лице появляется что-то, похожее на восхищение. – А что? Это может сработать! Правда, только в том случае, если эта девочка вообще когда-нибудь училась в СПбГУ. Вадим прав в одном – если она хотела сохранить инкогнито, всё то, что она ему писала в письмах, могло быть вымыслом. А в этом случае, мы вряд ли когда-нибудь сможем ее вычислить. Может быть, это удастся полиции. Кирсанов, кажется, рассказал следователям всё, без утайки. Даже про кражу картины. – Да, – подтверждаю я, – дело ведет дядя Дима. Кстати, я посоветовала ему поговорить с тобой. Но для Сашки это уже не новость. – Мы разговаривали вчера. Мне показалось, он не очень верит в существование Светлячка. И, по-моему, он склонен признать, что Никита принял снотворное сам – возможно, по ошибке. – Не может быть! – не верю я. – Думаю, если вдруг обнаружится, что Квасцов когда-нибудь обращался к врачу с жалобами на бессонницу, дело будет закрыто. Я шепотом спрашиваю: – А что же тогда будет делать Вадим? Сашка усмехается: – Ему придется уволиться из университета, ограничить контакты со своими бывшими коллегами, переехать в другой город. Иначе ему будет трудно. Пуганая ворона боится каждого куста. Я мстительно предполагаю: – А если он потом подумает, что Светлячок – это Даша? Сашка уже гогочет. – А что? Интересная мысль! Почему бы и нет? Единственная неувязочка – это картина. Зачем ей было красть картину у самой себя? Ты, кстати, никогда не задумывалась, почему она выбрала себе такой ник – Светлячок? – Может быть, это было первое, что пришло ей в голову? Это может вовсе ничего не означать. – Может, – признает Сашка. – И всё-таки обычно ник бывает как-то связан с конкретным человеком. Это может быть любимый литературный персонаж или киногерой – Королева Марго, Джек Воробей. Или что-то, что подчеркивает внешность или характер человека – Рыжик, Забияка. – Может быть, Светлячок означает, что она – блондинка, – говорю я и смотрю на свои отнюдь не блондинистые волосы. – Может, – снова соглашается Сашка. – Вот, скажи, если бы ты сейчас регистрировалась на каком-нибудь форуме, ты бы какой ник себе взяла? Я задумываюсь на секунду и отвечаю: – Лиса Алиса.