Самострел был пристрелян и закреплён камнями, но мы разломали сигнальное устройство, добыв из него лук. — Без засады из такого лука не убьёшь, — сказал Истэчи. — Почему? — удивился я, уже прикинув, как сделать из этого самострела нормальный арбалет. — Очень тугая тетива, — засмеялся Истэчи. — Натянуть трудно, целиться плохо. Зверь ждать не будет. Но из засады на человека пойдёт хорошо. Одного — точно убьём. Перезарядить не успеем, нет. Я кивнул. Тут надо было довериться мастерству охотника. Из этой палки с тетивой подстрелить я мог только самого себя. Мы тихо, но быстро вернулись к месту, откуда могли видеть лагерь. А потом Истэчи предложил забраться на каменный козырёк, слегка нависавший над барсовой долинкой. Из лагеря нас видно не будет, а стрелять сверху очень удобно. И волкам — тоже хорошо будет нападать сверху. Мы залезли, удобно устроились на камнях и насторожили самострел. Колдун бродил по лагерю, ковыряясь в обгорелых палках, оставшихся от аилов. Воины стояли кружком. Ощетинились копьями и мечами, оглядывались тревожно. Сообразили, гады, покопавшись в обгорелых остатках аилов, что трупов там нет. Расстояние позволяло, и я приказал целиться в самого толстого из копейщиков. Когда Истэчи уже изготовился стрелять, колдун вдруг повернулся и посмотрел в нашу сторону, словно почуяв угрозу. А потом взвизгнул, и уставился прямо на меня. — Там! — заорал он, тыча пальцем в козырёк, где мы затаились. — Он там! Я чую его! Мы переглянулись. — Камень у кого-то из вас? — спросил я. Истэчи и Темир замотали головами. Брат был вне подозрений, а вот Истэчи… Но приятель даже покраснел от гнева, когда я посмотрел на него оценивающе. Он вспыхнул, сорвал с пояса мешочек, где носил все свои богатства, швырнул мне. Я даже смотреть не стал: понятно было, что камня у него нет. — Но тогда что они ищут? — спросил я. Гадать было некогда — воины уже бежали в нашу сторону. Видеть они нас пока не могли, но это ненадолго. Начнут подниматься по склону — увидят. — Ждём! — приказал я Истэчи. — Первая стрела — наверняка и в упор! * * * * Тир (др.-сканд. Týr, также Ziu) в германо-скандинавской мифологии — однорукий бог чести и войны. Один из асов, сын Одина и великанши, сестры Гимира. Тир лишился руки, когда асы решили сковать огромного волка Фенрира волшебной цепью Глейпнир. По одной из версий, Тир вложил свою руку в пасть Фенрира в знак отсутствия недобрых намерений. Когда волк не смог освободиться, он откусил руку Тира. ** Курумник — каменные россыпи на склонах или на плоских поверхностях гор, медленно сползающие вниз. *** Вот тут есть видео, как делали охотничьи самострелы: https://www.youtube.com/watch?v=KUdJnLm3RNs Глава 22 Бой Воины колдуна, начав лихо и беспорядочно взбираться в гору, притормозили, отдышались, построились. Учёные оказались, гады. Сообразили, что даже колдунский «глаз» сам по себе по горам лазить не станет. Впереди теперь шли копейщики, держа наизготовку рогатины*. Эти здоровенные копья были, наверное, специально заточены под крылатых волков: толстое двухметровое древко, обоюдоострый наконечник, поперечина под ним, чтобы не давать раненому зверю подобраться поближе. Однако доспехи на копейщиках были хреновые, что и доказала стрела Истэчи, воткнувшись в живот одного из них и почти проткнув насквозь. Бедняга так и вцепился в толстое древко, разом потеряв весь свой пыл. Но вывести из сражения второго копейщика мы не успевали — слишком быстро и слаженно двигались эти выкидыши терия Вердена. Будь у них щиты… Парни мои бросились к волкам, а я, вытянув из-за спины меч, пошёл вперёд, отвлекая внимание на себя. Колдун шёл в арьергарде своей маленькой группы, прячась за тушками своих воинов. Увидев меня, он прямо-таки криком зашёлся: — Да вот же он! Вот! Хватайте его! Неужели он знал Камая в лицо? Ну, наконец-то! Хоть кто-то информированный попался! Так может, этот колдун знает и того, кто убил правителя Юри? И близок конец моего пути? Достаточно захватить и допросить этого мелкого мерзавца? Внутри у меня сразу всё как-то неприятно подобралось и заискрило на стыках. — Колдуна брать живьём! — взревел я так, чтобы услышали барсы, уже оседлавшие волков и разгонявшиеся, чтобы взлететь. — Сдохни, мальчишка! — ответил мне колдун визгливо и тонко. И следом за криком в меня из сведённых в знакомом жесте ладоней полетела шаровая молния. Хиленькая такая, с мяч для пинг-понга. Колдун выдохся. Да и подсознательно Камай ждал именно этого. Мои руки знали: меч — именно то оружие, которое является щитом от всех этих мерзких штук. Движение кистью было инстинктивным. Спроси меня, что я сделал — вряд ли сумел бы ответить. Но отбитая лезвием меча молния с шипением закрутилась на камнях и взорвалась там, оставив тёмное пятно гари. Колдун вскинул руки ещё раз, но задышал тяжело, с сипением и… опустил. Надорвался, бедняга, выжигая наш лагерь. Это же надо было так шарашить молниями, чтобы бедного Ойгона контузило взрывом! Прямо натовская тактика — равняем город с землёй, а потом заходим, как победители. Ну и что, силёнки-то подрастратил, трусливая мразь? По пепелищу решил прогуляться? Ну, так ты не один здесь хитрый! Я смотрел на колдуна, пытаясь сообразить: трус он или просто обучен так воевать с дикарями? Но понятно было лишь то, что физически парень не силён: узкое бледное лицо, чёрные волосы, выбивающиеся из-под шёлковой шапочки а-ля горшок, тонкая длинная шея без кадыка, торчащая из чёрного наряда, вроде кимоно. Подросток. Чуть старше меня или долго болел в детстве. Характер гадкий, скорее всего — ровесники слабаков не любят. Я перехватил меч княжича левой рукой, а правой вытащил второй, короткий. — Убейте его! — завизжал колдун. — Отберите у него меч! Сам он сражаться не собирался. Ему нужна была передышка, чтобы накопить энергию. И это я тоже откуда-то знал. Не словами в голове, а словно бы чуял. Будь я самонадеянным лохом, попавшим в чужое тело — попробовал бы управлять чутьём Камая и его реакциями. И всё пошло бы сейчас через пень колоду. Какой из меня мечник? Разве что в театре Лаэрта** сыграть? Но я и не пытался рулить телом Камая, а пользовался автоматизмом движений, чтобы оценить ситуацию словно бы со стороны. Мог драться и одновременно не выпускать из поля зрения колдуна, чтобы не удрал под шумок. А сам сближался с его бойцами так, чтобы постепенно прижать к скале мелкое писклявое чмо в чёрном шёлке. Возможно ли такое? А почему — нет? Опыта драки на мечах у меня было пока маловато. А вот опыт сражений имелся нешуточный. И я знал, что в горячке боя воин действует на автомате. Не головой, а теми связками движений, что наработал долгими тренировками. И сейчас я легко отдавал власть над работой двумя мечами телу Камая, а он был отличным бойцом. Сам же я выступал чем-то вроде оператора дрона. Вот копейщик устремился вперёд, стараясь набрать разбег и наколоть меня, как свинью на вертел.