Зверь сделал свои дела, дохромал до меня и лёг рядом. — Плохо тебе? — спросил я. Бурка заскулил жалуясь. — Вот и мне плохо, — согласился я с ним. — Девку какую-то притащил, идиот. Вот всегда они не к месту появляются, эти девки. Помню, Панкратыч как-то… — я осёкся. Потом сказал волку: — Ладно, пойдём спать. Хорошо, что зверю взялся рассказывать, а не Истэчи или Темиру. Я помог Бурке протиснуться в убежище. Нашарил своё место, нащупал девушку, сел, прикрыв её своей неширокой спиной. Волку-то хорошо было, он в темноте видел. Забурился куда-то в угол, понимаешь. Снова вспомнились все здешние парадоксы: почему объезженные волки теряют ночное зрение? И как они вообще летают, такие здоровенные? Если в полёт Бурки я мог ещё хоть как-то поверить, то Луна, махающая крыльями, выглядела в небе очень неубедительно. Истэчи, тоже забравшийся в убежище и устроившийся рядом со мной, на волчицу жаловаться не стал. Ну и правильно: не его зверь — не должен и подчиняться. — Чего долго-то были? — спросил Ойгон как бы про между прочим, без особого любопытства. — Камень нашли? Колдуна убили? А привели кого? — Камень не нашли, — признался я. — А колдун пи… То есть, упал, в общем, вместе с драконом. Хорошо бы, если б разбился. Но в этом я не уверен. Темно было, не видно. И лучше бы утром его поискать. И дозорного на ночь назначить. А то… как бы он сам нас к утру не нашёл. — А дракона хоть видели? А голову отрубили ему? — продолжал выспрашивать Ойгон так равнодушно, словно речь шла не о сражении, а он в погреб нас посылал. За картошкой. — Завтра отрубим, — пообещал я. — Говорю же — темно, ничего не видно совсем. — Ни хера! — радостно поддакнул Истэчи. — А это кто? — Ойгон ткнул пальцем в девицу, затаившуюся у меня за спиной. — А это — дочь того колдуна. Это она спалила наш лагерь. — Ведьма? — Тут с Ойгона слетела вся его сонная выдержка: — А сюда вы её — зачем привели⁈ Надо было там сразу и закопать! — Допросить её надо, — пояснил я. — Узнать, что она искала у нас в лагере. Ну и как заложник она нам может оказаться полезной. — А, ну ладно, тогда, — согласился Ойгон. — Допросим сейчас. — И поинтересовался: — Сильно поди орала? — В смысле? — удивился я. — Ну, колдовские девки у вайгальцев крепко орут, когда из них баб делаешь. Балованные они. — Не успели мы с ней чего надо сделать, — посетовал Истэчи. — Долго с колдуном бились. А потом надо было уходить быстро. Щас допросим да и займёмся. Вот хорошо будет! Никогда с ведьмой не пробовал. Слышал только, что хорошо пахнут и очень сильно кричат. Жалко им свою силу терять. Девушка за моей спиной испуганно всхлипнула. — А зачем из неё бабу делать? Чё, прямо горит? — удивился я, стараясь не показывать заинтересованности. Лучше бы все споры оттянуть до утра. А там пойдём в волчий лог и не до того будет. Не до девок. — Иначе её прямо сейчас убить надо, — пояснил Ойгон так спокойно, словно речь шла про что-то обыденное. Про ту же картошку. — Голову ей отрезать, пока колдовать не может. Утром силы восстановятся, и она сожжёт нас всех. — И как это одно с другим связано? — я уже вообще ничего не понимал. — У Кая — память дырявая, — пояснил Истэчи моё недоумение. — Он забыл, что вайгальские ведьмы силу теряют вместе с первым мужчиной. Потому они замуж не ходят. Не хотят дома сидеть и мясо варить. На драконах много летают. На середине разговора вернулся Темир. Плюхнулся прямо у входа — места в убежище было негусто. — Да ходят они замуж, хотят, — рассмеялся он. — Но только за колдунов. У них амулеты специальные есть! — Брехня! — не согласился Истэчи. — Ну, я так слышал. — Темир заглянул мне за плечо, пытаясь рассмотреть девушку. — Эй ты, ведьмино отродье? Зачем ты наш лагерь сожгла, чего искала, а? Ойгон порылся среди камней, засветил огонёк. В плошке с жиром плавал фитилёк из растительного волокна, но горело ярко. — Кай, тащи-ка ведьму на свет, — велел он. Я вытянул к огоньку слабо сопротивляющуюся девушку. Посадил перед собой. — Чего искала, говори! — строго спросил Ойгон, разглядывая её. Вид у колдуньи был потрёпанный — на лбу шишка, шея изрезана. Но в тесноте убежища от неё так сладко пахло женщиной, что всё остальное сразу отступали на второй план. — Не скажу! — огрызнулась пленница, и попыталась забиться в угол, но я поймал её за волосы и заставил сесть на место. Ойгон молча вытащил нож, и девушка взвизгнула, закрыв руками лицо. — Лучше сама скажи, что искала? — спросил я ласково. С Ойгоном мы вполне могли поиграть сейчас в хорошего и плохого полицейского. — Мы мяса тебе дадим сушёного, — пообещал я. — И воды. Хочешь? Мы всё равно узнаем, чего ты искала. Ты же понимаешь, что с тобой могут четыре мужика сделать. Ну? Я подтянул её поближе к огню. — Скажи, чего ты хотела в лагере? Я тебя не обижу, я добрый. Истэчи хихикнул. Все видели, какой я добрый. Особенно с двумя мечами. Но девушки — они глупые. Они верят, что каким бы чудовищем ни казался мужик, найдётся та, с которой он будет ласковый и послушный. Все они мечтают приручить какое-нибудь особенно свирепое чудовище. Потому и выходят за всяких маньяков. — Ты искала что-то, что есть у нас? — помог ей пленнице. — М-меч, — выдохнула она. Меч? Так это она меня вынюхивала, а не чёрный колдовской камень? Меч-то был у меня. Меч Камая «для левой руки»! Я вспомнил, что Майа нашла меня голым — всю одежду и оружие забрали мародёры. Но что, если это были не мародёры? А кто? — Ну и зачем он тебе? — быстро спросил я. — Это меч княжича Камая, — пробормотала девушка. — Он заговорён лучшими шаманами диких. Им можно сражаться против демонов и колдовского огня. Это очень дорогой меч. — Это мы-то — дикие? — рассмеялся Истэчи. Я показал ему кулак: молчи, не мешай. — Ну, что меч молнии отбивает — это верно, — кивнул я. — Не врёшь. А скажи… — Я задумался, не зная, как сформулировать вопрос. — Что стало с хозяином меча? — Он умер. Терий Верден сам проткнул ему сердце, — прошептала девушка. — Ты видела это? — Мне важно было понять, знает ли колдунья Камая в лицо? — Нет, — помотала она головой. — Но отец говорил. Может быть, он видел. — Ему тоже нужен был меч? — Терий Верден велел найти его. При убитом этого меча не было. А я услыхала и… Она замолчала, смутившись. — А ты решила успеть наперёд отца? — помог я. — А зачем? — Он хотел выдать меня замуж, — прошептала девушка. — А ты, значит, не хотела? Решила раздобыть сильный артефакт, и что?.. Принести терию Вердену? — Да. И попросить покровительства. Я хочу… Я… Девушка заплакала.