Я не была ни талантливой, ни хорошо образованной, ни хорошо воспитанной и не обладала хорошими связями. Я даже не была предприимчивой, как мой отец. Я понятия не имела, как выпутаться из всего этого. Когда я вернулась в офис, за моим столом кто-то сидел. Его голову загораживали компьютерные мониторы, но я видела его поросшую коричневыми волосами руку, лежащую на мышке, а под столом – огромные ступни, болтающиеся в футе от пола. От него исходил густой теплый запах. Этот запах напомнил мне о закусочной, но он был более полным, дружелюбным – или, может быть, мне просто так показалось по контрасту со стерильным запахом офиса. – Здравствуйте… – произнесла я. Человечек оттолкнулся от стола и вместе с креслом откатился назад, явив себя из-за компьютерных экранов. Когда его лицо показалось в поле моего зрения, я с усилием заставила себя не отводить взгляд. Черты его лица не сочетались не только друг с другом, но и с обычной геометрией человеческих лиц: резкие и угловатые здесь, круглые там: огромный бугристый нос; гигантские уши; маленький ухмыляющийся рот с кривыми желтыми зубами. Его острый выпирающий подбородок придавал всему его лицу сходство со щипчиками для ногтей. Его большие стеклянистые глаза были детскими, почти притягательными и контрастировали с его старческого вида головой, которая была такой огромной и тяжелой, что, казалось, это она заставляла его горбить спину. Кожа у него была блестящего золотистого оттенка, словно он обмазался бронзатором. Одет он был так, словно собрался не то на Северный полюс, не то на средневековую ярмарку: лосины ржаво-красного цвета, сапоги с кожаными шнурками, зеленая фетровая шляпа и короткая куртка ей в тон – как будто он пришел из другого времени или из другого мира, населенного другими существами, сложенными по другим меркам. Он откинулся на спинку кресла, словно намереваясь доказать, что чувствует себя здесь как дома, но спинка не откинулась вместе с ним – он был слишком легким, – поэтому он просто неловко соскользнул по ней, растекшись по углублению эргономичного сиденья. – Доброе утро, – сказал он, резко выпрямляясь. – Здравствуйте, – повторила я, протягивая ему руку и слегка наклоняясь вперед, чтобы он мог дотянуться до нее – я надеялась, что это не выглядит невежливо. – Как вас зовут? Выражение его лица стало недовольным, и я опустила руку. – Меня никто не зовет. Я сам прихожу. – Можно узнать ваше имя? – перефразировала я. – Нет, – резко ответил он. – Нельзя. – В каком отделе вы работаете? – Я не работаю здесь, – сказал он. – Я пришел, чтобы помочь тебе с твоей мелкой загвоздкой. – То есть? – Для меня это все – проще простого, – пояснил он, махнув рукой в сторону монитора. – Раз плюнуть. Группируешь, организуешь, отмечаешь проблемы с аудиодорожкой. Честно говоря, это даже немного скучно, учитывая, сколько всего я умею. Я могу сделать историю из ничего. Я могу развернуть видеовставку в полноценную телепрограмму. – Извините меня за глупость, – произнесла я, – но я не понимаю. – Что ты не понимаешь? Редактирование? Или то, что я делаю? – Ну… то и другое, – призналась я. – Меня бесит, что люди не могут осознать то, что я делаю, – процедил он. – Я – настоящий мелкий бес в своем деле. – Мне кажется, вы просто невысокий человек. – О господи, – вздохнул он, закатывая свои большие глаза так, что мне показалось, будто его гигантские карие радужки скроются где-то в направлении его затылка. – Дай угадаю: тебя тоже оскорбляет мой наряд. – Нет. – А должен бы, – отметил он. – Я устраиваю клоунаду. Это унизительно. – Он окинул меня взглядом – совсем не таким, какие я привыкла получать от мужчин. – Хотя не похоже, чтобы ты была сторонницей уместного дресс-кода. Мое лицо вспыхнуло. Вид у человечка сделался виноватый, поэтому я спросила, возвращаясь к более насущным вопросам: – Почему вы здесь? – Я помогаю людям. И прямо сейчас могу помочь тебе. – Что вы хотите взамен? – Ничего. – Он оперся локтем на стол и подпер ладонью свою огромную голову, его крошечный бицепс вздулся под ее весом. – Тут должен быть какой-то подвох. – Я уверен, что позже ты сможешь отплатить мне, – отозвался он, пожав плечами. – Но как? – Ты хочешь, чтобы я тебе помог, или нет? – Хочу, – созналась я. Не говоря больше ни слова, он надел огромные наушники, которые, по-видимому, принес с собой, снова придвинулся к компьютеру и взялся за работу – ну, я так полагала. Я сидела в офисном кресле напротив него, немного озадаченная и немного обнадеженная. Я видела его лицо в просвете между двумя мониторами, отбрасывавшими голубовато-зеленый отсвет на резкие черты Человечка. Даже с учетом того, что офисное кресло было поднято на максимум, Человечку приходилось задирать голову. Движения мышки были почти незаметны, только указательный палец крутил колесико. Глаза у Человечка были огромные и влажные, зрачки – гигантские и жадные. Выражение его лица могло бы принадлежать какому-нибудь существу, замышляющему злодейский план. – Лицо мелкого беса за работой, – произнес он, застав меня за разглядыванием. – Ты можешь заняться чем-нибудь еще? Так что я выскользнула в вестибюль и прихватила оттуда несколько журнальчиков со сплетнями. Усевшись, стала читать о серийных убийцах и о неудачах знаменитостей. Рассматривала фотографию бывшей жены Джейка Джексона, сделанную папарацци. На этом снимке женщина, выглядящая постаревшей и усталой, несла большой бумажный стакан с газировкой от разливочного автомата в каком-то заведении быстрого питания. Очевидно, Джейк с женой жили отдельно вот уже несколько лет, но их развод стал общественным достоянием только недавно. Похоже, это причинило некоторый урон репутации Джейка как нового ведущего шоу о любви и браке. Ближе к вечеру в дверь негромко постучали, и Человечек метнулся в угол за столом, свернувшись в комок. Я набросила на него свой кардиган как раз в тот момент, когда дверь отворилась. Я была потрясена, увидев перед собой Джейка Джексона. Я никогда не видела ни одну знаменитость в реальной жизни. Это было все равно что оказаться в каком-нибудь известном месте, которое до этого видел только на открытках: возле Эйфелевой башни, вздымающейся в синее небо, или среди каменных истуканов острова Пасхи, выглядывающих из зеленой травы. «Больше, чем мне казалось», – скажут одни. «Меньше», – скажут другие. «Я чувствую невероятное единство с землей и всеми живыми существами». Или: «Просто огромный колокол с отбитым краешком». Джейк был одновременно ниже и привлекательнее, чем я ожидала. У него была гладкая, свежая кожа, идеальные зубы и волнистые каштановые волосы под цвет его глаз. Он выглядел по меньшей мере на десять лет моложе, чем был. – А, – произнес Джейк, прислонившись к дверной раме, – вот и она, дочь мистера Миллера, во плоти, так сказать. Вы выглядите точно так же, как на фотографии. Я улыбнулась. – Как дела? – спросил он. – Хорошо, – ответила я. – Я очень признательна за эту возможность. – Честно говоря, после встречи с вашим отцом… я не был уверен… – Он засмеялся. – Я не был уверен в том, что́ получу. Он – превосходный торговый агент. – Да, – подтвердила я. – Дэйв вас не обижал? Не давал вам невозможных задач? – Все оказалось не так уж сложно. – Правда? – переспросил Джейк, подняв бровь. Обвел взглядом офис. – Похоже, они сэкономили на роскоши, вы не находите? – Мне здесь нравится. Туалет очень роскошный. Краем глаза я заметила, как мой кардиган пошевелился. После ухода Джейка Человечек поднялся из угла, словно привидение, с кардиганом, все еще свисающим с головы. – «Туалет очень роскошный!» – передразнил он меня из-под кардигана, стукнул себя по колену и согнулся вдвое от смеха. Кардиган сполз на пол, открывая странное, открытое лицо Человечка – его глаза сверкали весельем, морщинки разбегались от его крошечного рта, словно рябь на воде от брошенного камня. * * * Голос Рэйны срывается, подбородок дрожит. Она не хочет плакать. Похлопывает стопкой бумаг по своему колену, обтянутому цветастой тканью, словно ей очень важно выровнять листы, но на самом деле просто тянет время. Во время рассказа Рэйна перекладывала законченные страницы вниз стопки, хотя это вызывало у нее ощущение неудовлетворенности: как будто эта история никогда не будет закончена, никогда не станет короче, меньше или легче. Как будто она просто продолжит приближаться к этому ужасному финалу, к этой стене, разделившей ее жизнь надвое. Дождь стучит в окно. Шуба Руби по-прежнему мокрая; она похожа на мех розового калана, хотя верхняя одежда других женщин развешана на просушку на спинках их стульев. Рэйна так и не сняла свой тренч, и он внезапно кажется ей очень тяжелым. Она сжимает в пальцах воротник, оглядывая комнату в поисках места, куда можно положить плащ. – Я возьму, – говорит Уилл, вставая. Рэйна выскальзывает из тренча – одно плечо за другим, – и Уилл принимает его у нее. Это выходит настолько изящно и гладко, что они смотрятся почти как супружеская пара, прибывшая на вечеринку. Уилл перекидывает плащ через руку, оглядывает комнату и, за отсутствием крючков, решает повесить его на угол двери чулана. – Спасибо, – говорит Рэйна, снова занимая свое место. – Изложение этой истории вызывает у вас эмоции, – замечает Уилл. – Он был важен для меня, – отзывается она. – Джейк, – произносит Уилл, кивая. – Человечек, – поправляет Рэйна. – А-а, – говорит он. Без плаща Рэйна чувствует себя по-другому, легче, как будто сбросила кожу… нет, содрала коросту, под которой скрывалась живая плоть.