Глава 10 Первой выступила колонна старшего лейтенанта Соколовского, путь у которой был самым дальним, почти круговым, если верить все тому же плану, нарисованному пленниками. За Рюриком, с интервалом в три минуты, но уже в свою сторону выступили бойцы под командованием лейтенанта Кротова. Их путь по длине был примерно таким же, как и у третьей колонны, но эта галерея изобиловала колодцами, которые требовалось преодолевать с осторожностью. Командиру взвода саперов хотелось верить, что чем ближе к противнику они окажутся, тем меньшей станет вероятность установки в колодцах взрывных устройств. Тем не менее проверять необходимо было все, буквально каждый шаг. Именно этим Кротов теперь и занимался. Да и не только он один. В ту же сторону еще через пять минут двинулись и спецназовцы, которых вели командир роты и лейтенант Радужный. Интервал между выходами колонн выдерживался не только для того, чтобы они не мешали одна другой. Ведь вторая и третья из них изначально двигались совсем иным путем, нежели первая. Однако всем им требовалось завершить путь примерно в одно и то же время. У командира роты имелись сомнения в том, реально ли это, может ли такое получиться. Причем не только потому, что опираться ему пришлось на показания пленников. Проблема состояла еще и в том, что препятствия на пути колонн могли быть разными, требовавшими различных временных затрат на свое преодоление. Однако для того и существовала связь внутри роты, чтобы скоординировать действия всех трех групп на последнем участке пути. Связь с той же первой колонной прервалась уже вскоре. Однако это был ожидаемый момент. Такое уже случалось. Сначала Соколовский лишился связи, когда проводил разведку и нашел склад с продуктами. Вслед за этим та же беда на том же самом участке приключилась и с командиром роты, когда он выбрался вперед. Потом точно так же пропала связь и с колонной лейтенанта Кротова. Опять в том же месте, что и прежде, когда вторая группа только зашла за первый поворот. Стоило, видимо, и в дальнейшем ожидать таких же неприятных моментов. Ибрагим Владимирович уже завел свою колонну за первый поворот направо, когда на связь с ним одновременно вышли командиры первой и второй колонн: – Анчар, я – Рюрик! Ты слышишь меня? – Анчар, я – Крыса! Как меня слышишь? – Слышу и того и другого. Проверка связи. Крыса, выключи свой КРУС на пару секунд и остановись. Лейтенант Кротов это приказание выполнил, и связь с двумя группами сразу пропала. Она восстановилась через пару секунд, когда он снова нажал кнопку включения КРУСа. – Крыса, ты работаешь ретранслятором. Прямой связи с Рюриком у меня нет, – проговорил старший лейтенант Крушинин. – Доложите обстановку. Каждый. – Я – Рюрик. Продолжаю выдвижение. Снял одно взрывное устройство. Это была мина МОН-50. Направление ее действия – вдоль галереи. – Я – Крыса. У меня та же история. Снял МОН-50. Исходя из услышанного, предполагаю, что у бандитов закончился запас самодельных взрывных устройств. Они уже выставляют боезапас, похищенный со склада. Значит, дальше нам следует ожидать появления МОН-100. Это, конечно, мощная мина, но и их у бандитов, помнится, всего восемь штук. – Я – Анчар. Подтверждаю. По данным первого пленного и согласно показаниям кладовщика склада вооружений Росгвардии, у бандитов должно остаться восемь МОН-100. Нет, уже семь штук. Мне наш сапер показывает, что одну он нашел и обезвредил. Еще что-то они выставляли ранее, на подходах к базовому лагерю. Но нет гарантии, что боевики весь свой запас используют здесь. Эмир может пару штук припрятать на будущее. – Чтобы свои галоши потом взорвать, – зло добавил старший лейтенант Соколовский. – А те, которые были выставлены у задней стены лагеря? – спросил он. – Там были итальянские «Валмара 69». Тот литовец меня о них не предупредил. Но ему это тоже зачтется. Я данный момент в рапорте обязательно отмечу. Нам, кстати, встретилась преграда в виде нижней части скалы. Но колодец здесь бандиты копать не стали, просто обогнули скалу полукругом и дальше галерею двинули. Пленники что-то подобное на плане нарисовали. Короче говоря, будьте готовы к таким изгибам. Только вот я не понимаю, как бандиты догадались, что скалу можно обогнуть, а не забираться под нее, как в других местах. – А это командир, только с опытом понимается, – проговорил лейтенант Кротов. – Землекопы, видимо, с детства своей работой занимаются. Они давно уже в таких делах разбираются. – Ладно, будем тоже учиться, раз пришлось с землекопами встретиться. Думаю, не в последний раз. Аппетит, как говорится, приходит во время еды, – добавил старший лейтенант Соколовский. – Будем учиться, – согласился командир роты. – Мы идем вперед и вам всем советуем не заржаветь. Он опять догнал сапера взвода скалолазов младшего сержанта Соломатина, знаком предложил ему двигаться дальше и сам пошел за ним. Опять сказалась его привычка отдавать команду жестом, хотя работала и связь, вполне устойчивая в данный момент. Но старший лейтенант считал, что это хорошая привычка. Надо всегда помнить прежний опыт. Хотя бы потому, что случай воспользоваться им может предоставляться тебе намного чаще, чем ты обычно рассчитываешь. Дальше галерея довольно долго тянулась прямо. Раньше группе старшего лейтенанта Крушинина такой участок не попадался. В его конце, на самом повороте, когда галерея уходила в сторону под углом градусов в тридцать, сапер взвода скалолазов опять сначала присел, подсветил себе тактическим фонарем, потом вовсе встал на четвереньки и начал работать. – Что там? – спросил командир роты, рукой, как шлагбаумом, останавливая группу. – Опять «Валмара». Легка на помине. Всем отойти подальше! Здесь что-то хитрое сделано. Я бы даже рекомендовал всем залечь. Хотя эта «Валмара» может и в потолок жахнуть. Оттуда осколки будут разлетаться. А вот и подарочек. Под основной миной еще одна установлена. Главную я обезвредил, теперь эту ловушку нужно аккуратно снять. Ого! Да тут ртутный взрыватель. Они обычно и устанавливаются на минах-ловушках. В стеклянную или в металлическую трубку с загнутыми кверху концами заливаются несколько капель ртути. Они могут спокойно перетекать из конца в конец трубки. Стоит только слегка нарушить горизонтальный уровень, установленный заранее, как ртуть по одному из верхних загибов поднимется, замкнет контакты взрывателя, и мина сработает. Такая конструкция считается лучшей для неизвлекаемых взрывных устройств, по крайней мере, является самой сложной при разминировании. Эту ловушку куда легче будет перешагнуть, чем снимать. Здесь на миллиметр ошибешься, и взрыв произойдет. – Ты лучше взрыватель сразу обесточь, – предложил саперу командир разведывательной роты, вспоминая, чему его, как и других офицеров, обучали на спецкурсе по разминированию. – Тогда трубка сразу равновесие потеряет. Здесь четыре батарейки. Одна другую прикрывает. Вытаскивать их можно только по одной. Это специально предусмотрено. А для производства взрыва и трех хватит. Разве что трубку резко вырвать. Но взрыватель может сработать раньше. – Ладно. Поставь флажок, – решил Ибрагим Владимирович. – Будем перешагивать. Сапера такой вариант вполне устроил. Он воткнул в землю, прикрытую слоем песка, специальные сигнальные флажки с острыми нижними концами древков, которыми обычно ограничиваются края коридора, проделанного в минном поле. После этого парень посветил на них своим тактическим фонарем, показал тем бойцам, которым предстояло идти первыми. Затем сапер переключил фонарь на рассеянный свет, именуемый лунным, и двинулся вперед, пристально поглядывая себе под ноги. При таком порядке передвижения в подземных галереях жизнь сапера всегда находится в особой опасности. Мало того, что ему приходится проводить разминирование. В дополнение к этому опасному занятию из дальнего конца коридора в любой момент может прозвучать выстрел или даже целая автоматная, а то и пулеметная очередь. Передвигаться в полной темноте сапер не может. Ему обязательно следует подсвечивать себе под ноги, иначе он просто не увидит очередную мину. Свет фонарика всегда в состоянии выдать сапера противнику. Конечно, будь на сапере защитный костюм «Дублон», он мог бы передвигаться впереди колонны без особой опаски. Но такой наряд был слишком тяжелым для того, чтобы носить его постоянно. Кроме того, он на всю роту имелся в единственном экземпляре, и сейчас, видимо, находился на командире саперного взвода лейтенанте Кротове, если только того не сменил какой-нибудь боец его взвода. Сам по себе «Дублон», как говорят знающие люди, бывает в состоянии выдержать даже пулеметную очередь, если уж он выносит близкий взрыв мины, который обычно уродует и танк, и БМП. Но в боевой практике старшего лейтенанта Крушинина пока, к счастью, не было случая, который позволил бы ему убедиться в этом. – Я – Анчар! Крыса, Рюрик, как меня слышите? – спросил Ибрагим Владимирович, решив, что пришло время проверить систему связи. – Слышу нормально, командир, – отозвался Рюрик. – Норма, Анчар, – сообщил и Крыса. – Крыса, ты сейчас в «Дублоне»? – Нет. Меня сменили. Иду в голове группы, вторым после сапера. Дистанцию выдерживаю согласно нормативу. – Нормально. Продолжаем движение. Только вот у нас есть новости. Очередная «Валмара» была установлена не в колодце, а сразу за поворотом. Под ней мина-ловушка с ртутным взрывателем. Извлекать его мы не стали, просто выставили флажки. На поворотах соблюдайте особую осторожность. В подобном случае тоже обходитесь флажками, не рискуйте. – Ясно, командир, – ответил старший лейтенант Соколовский. – Я понял, – подтвердил и лейтенант Кротов. – У нас как раз впереди поворот. Но почему боевики снова «Валмара» ставят? Чего ради они МОН-100 берегут? Хотят на выходе их пристроить? Это был вариант, который командир роты не предусмотрел. Если мина МОН-100 будет установлена на выходе, то она может сработать от попадания в нее пули. Тогда четыре сотни осколков-роликов устремятся в галерею со страшной силой, как веником выметут все, что встретят на своем пути. На открытом месте, где им ничего не мешает, они летят аж на сто шестьдесят метров. – Скоро узнаем. Идти осталось недалеко. Крыса, доложишь мне о том, что будет на повороте. – Там все нормально. Мой сапер его уже прошел, – проговорил лейтенант Кротов уже через несколько секунд. Ибрагим Владимирович включил свой планшетник и взглянул на карту, которую переснял для того, чтобы все бойцы роты могли ею пользоваться. Такая же бумажная была у него в единственном экземпляре. Но солдатам она не требовалась, потому что командир сделал снимок и разослал его циркулярно всем бойцам на их персональные приемоиндикаторы. Так называется солдатский вариант планшетника. По сравнению с офицерским он имеет упрощенные функции и значительно меньший размер. Приказы старшего лейтенанта Крушинина слышали все солдаты его группы. Они знали, куда она движется, и могли бы сами пройти по заданному маршруту, случись что с командиром роты. При необходимости эти парни сумели бы и взрывное устройство снять, заменить сапера. Этому обучался каждый спецназовец, хотя практического опыта многим, разумеется, не хватало. Старший лейтенант Крушинин еще раньше видел, что галерея, по которой он шел со своей группой, выходит прямиком в дополнительный грот. Он был явно искусственного происхождения, но оказался, видимо, слишком малым для того, чтобы бандиты могли бы его использовать для каких-то своих целей. В карту старший лейтенант всматривался вовсе не для того, чтобы определить, куда приведет его этот путь, а только чтобы понять хотя бы приблизительно свое местонахождение. Вообще, получилось удачно, что двое последних пленных боевиков продвигались к трем главным гротам, к нынешней бандитской базе, по разным галереям. Благодаря этому каждый из них смог описать свой путь, пусть и приблизительно. Однако эти сведения давали старшему лейтенанту Крушинину какое-то общее представление о том, где в настоящий момент находится его группа. Пленники, конечно, могли потом сослаться и на плохую память, но они знали, что если их данные приведут к неприятностям для роты спецназа, то следствие спросит за это только с них и ни с кого больше. Поэтому обмануть командира разведывательной роты эти боевики, скорее всего, не должны были. Про мины, установленные на пути следования спецназовцев, пленники тоже сообщили Крушинину. Но что один, что другой сразу заявили, что места их расположения они точно не знают. Саперы банды шли позади и выставляли взрывные устройства уже за спинами основного состава. Так приказал эмир. В этом случае никто даже обернуться не имел права. Такие жесткие порядки установил аз-Захари в банде, или, как пленники уважительно выражались по отношению к себе и к своим подельникам, в отряде. – Я – Анчар! Вызываю Рюрика, – проговорил Ибрагим Владимирович в микрофон. Старший лейтенант Соколовский тут же откликнулся: – Я – Рюрик! Слушаю тебя, Анчар. Связь была вполне приемлемой, позволяла пользоваться расширенными возможностями планшетников. – Попробуй по карте определить свое местоположение. Отметь точку и сбрось мне. То же самое касается и Крысы. – Я слышал тебя, командир. Приказ понял, выполняю, – немедленно отозвался лейтенант Кротов. Не прошло и половины минуты, как на планшетник командира роты пришло сообщение. Он открыл новый графический файл. Это была карта, присланная старшим лейтенантом Соколовским. Тут же пришел файл и от второго командира группы. Командир роты тут же перенес расположение командиров взводов на свою карту, чтобы сравнить успехи в передвижении всех трех групп. Теперь он мог сопоставить их скорость, прикинуть пройденное расстояние и понять, кто идет с опережением, кто отстает. Сделать это было необходимо прямо сейчас. Ведь дальше тоже могли возникнуть провалы со связью, а требовалась высокая сбалансированность действий для их последующей синхронизации. Крушинин отчего-то вспомнил, как в военном училище преподаватель объяснял курсантам, что такое синхронизация действий в боевой обстановке. – Вот, скажем, стая волков преследует оленя, – сказал он. – Хищники ведь не бегут за ним все вместе, не ждут, кто устанет раньше, они сами или олень. Но волки делят функции. Одни преследуют жертву сзади, просто и прямолинейно гонят ее. Другие при необходимости добавляют скорость, забегают сбоку, заставляют оленя свернуть в сторону и загоняют его на засаду, где третьи уже спокойно поджидают добычу. Все очень строго и выверенно, каждый зверь выполняет свою функцию. Волки никогда не посадят в засаду того члена стаи, который лучше других бегает, не отправят в погоню старого сородича, постоянно отстающего от других. Они хорошо знают, кто что умеет, и распределяют, кому что делать. И каждая часть стаи, что очень важно, вступает в охоту обязательно в свое время. Ни секундой раньше и ни секундой позже. Это вот и есть синхронизация. Спецназ в боевой обстановке должен вести себя точно так же, как эта стая волков. Каждая группа и любой отдельный боец должны действовать ради достижения общего успеха с применением всех своих сил и способностей. Старший лейтенант Крушинин просчитал, что его группа идет с небольшим опережением графика и имеет возможность перевести дух в течение трех-четырех минут. Самому командиру роты отдых еще не требовался, как и большинству бойцов. Но Ибрагим Владимирович успел заметить, как нервно подрагивают пальцы у младшего сержанта Соломатина. Точно такое же дрожание время от времени появлялось на верхнем веке правого глаза. Парень очень часто вытирал пот со лба тыльной стороной ладони. Все это однозначно говорило о сильной психологической усталости сапера. Это ведь только незнающему человеку со стороны может показаться, что сапер ничего особого не делает. Он аккуратно, даже с некоторым демонстративным спокойствием отсоединяет растяжку от чуткого маячка мины, а потом просто вывинчивает взрыватель. Если ему не удается сделать это сразу, то сапер придерживает маячок свободной рукой, чтобы тот не наклонился более допустимого угла, вывинчивает взрыватель вместе с растяжкой и только после этого снимает ее. Сапер в это время чаще всего не занят перестрелкой с противником. Тем не менее Ибрагим Владимирович, сам многократно с минами работавший, понимал, что цену любого неточного движения пальцев сапер оценивает лучше кого-то другого. Так Соломатин во время работы всегда знает, что двумя руками держит смерть, не позволяет ей вырваться наружу, чтобы поглотить и его самого, и тех людей, которые находятся рядом с ним. Нагрузка на психику в это время огромная. Не случайно лейтенант Кротов приказал кому-то из бойцов своего взвода занять его место. Устал офицер. А в группе Ибрагима Владимировича, кроме его самого да разве что лейтенанта Радужного, сменить сапера было некому. Рядовые спецназовцы не в счет. Они что-то умели, но профессионалами в этом деле не являлись. На психику младшего сержанта не слабо давил и еще один момент. Этот парень вынужден был идти впереди всей группы, направляя себе под ноги рассеянный свет тактического фонаря. При этом он наверняка понимал, что, окажись впереди бандиты, они именно по такому вот признаку его и определят. Ну а после этого достаточно будет одного точного выстрела. Хотя комплект оснастки «Ратник» и закрывает девяносто процентов тела, но разные его участки он защищает по-разному. Лицо бойца остается открытым, а его шею и ноги как-то заслоняют только противоосколочный воротник и юбка бронежилета. В какой-то мере от тех же осколков, летящих по касательной, конечности солдата защитит костюм, но при прямом попадании, особенно пули, он уберечь не сможет. – Лейтенант, замени на время Соломатина, – обратился старший лейтенант Крушинин к командиру взвода скалолазов. – Потом и я поработаю, а вслед за этим он сам с новыми силами за дело возьмется. Даже Кротов отдых себе устроил, солдата на свое место поставил. А у нас один младший сержант за всю группу отдувается. Так он скоро поседеет. – Понял. Работаю, – спокойно проговорил лейтенант Радужный, перестроил свой тактический фонарь и спросил: – Идем, что ли? – Да, уже пора. Идем, – ответил старший лейтенант, оторвал спину от стены, встал на ноги и пошел вслед за командиром взвода. Бойцы тоже быстро поднялись и двинулись за офицерами.