Глава 58 Марк: 27 ноября 1992 года Четыре громких удара в дверь сигнализировали о прибытии главаря. Марк почувствовал, как бледнеет, а в груди начало покалывать. Так начинается сердечный приступ? Через несколько секунд у двери оказался самый крупный парень в помещении. Марк сразу же узнал фигуру этого регбиста, правой руки Джека Брэтбери, Адама Харви. Услышав, как дверь открывается, Марк ощутил тяжесть в груди, словно его сердце превратилось в кусок свинца. Народ в помещении загудел. Как и всегда, Джек прибыл не один. – Добрый вечер, джентльмены, – поприветствовал он собравшихся. Его голос отдавался от стен склада. – Вы, вероятно, гадаете, какой подарок я вам приготовил. Должен признаться, не такой, как обычно. Он подтолкнул вперед сгорбленную фигуру, которую до этого придерживал. Было ясно, что девушка в отключке, потому что она сразу свалилась на пол и даже не предпринимала попыток встать. Подобного раньше не случалось. Обычно девушки, по крайней мере, осознавали происходящее и добровольно участвовали в играх Джека, хотя бы вначале. Эта девушка явно ничего не хотела и участвовать просто не могла. На ней была надета такая же мантия, как и на всех собравшихся. Когда она упала на пол, мантия немного задралась, открывая голую кожу под ней. Голову ей закрывал черный капюшон, и в отличие от их капюшонов, он полностью скрывал ее лицо. – Что с ней? Это собака? – спросил один из парней. Остальные захихикали. Джек рассмеялся. – Хорошо, признаю: я придумал этот план в последнюю минуту. Так сложились обстоятельства. Да и я не мог просто так отпустить одного из своих парней, не устроив ему должного прощания. В помещении опять начался гул. Кто уходит? О чем говорит Джек? У Марка возникло ощущение, будто его легкие наполнились свинцом. Джек знает? «Расслабься, – приказал он сам себе, делая глубокие вдохи, но так, чтобы этого никто не заметил. – Он может говорить про кого угодно». Джек переступил через девушку, валявшуюся на полу, и внимание всех в помещении внезапно перешло с нее на него. Все глаза следили за тем, как он шел к тому месту, где стоял Марк, парализованный от страха. Джек опустил тяжелую руку Марку на плечо немного сильнее, чем требовалось, склонился к Марку, и его губы оказались рядом с ухом Марка, которому было очень некомфортно. – Ты думал, я не узнаю? Ты на самом деле думал, что я просто так тебя отпущу? – прошипел Джек. Кровь стучала у Марка в ушах, во рту пересохло, он не мог ничего ответить. – Ты никуда не уйдешь, – продолжал Джек, на этот раз громче. – Без должного прощания! Группа парней вокруг них рассмеялась, напряжение стало спадать. – Выстраивайтесь в очередь, парни, – давал указания Джек. Значит, обычной процедуры не будет. – Ты первый. – Джек вручил Марку маленький квадратный пакетик с презервативом и жестом показал на лежавшую на полу девушку. – Кто-нибудь, поднимите ее на стол. Марк рискнул взглянуть на Мэтти, который упрямо смотрел в пол. Ноги сами понесли его к тому месту, где на столе девушка лежала с раздвинутыми ногами. Мантию с нее не сняли, капюшон так и закрывал лицо. – Как мне возбудиться, если я даже не вижу, кого трахаю? – Марк попытался сделать голос беззаботным, но он дрожал и срывался. – Не будь таким неблагодарным, – огрызнулся Джек. – Приступай. Мы тоже хотим. Все сделаешь – и можешь отправляться к своей малышке и забыть о нас. А если нет… Ну, Адам давно хочет начистить твою довольную физиономию, с тех пор, как нам было по пятнадцать. Ему отчаянно хотелось отказаться, послать Джека к черту. Он хотел уйти со склада, пройти пешком до Тревельян-колледжа, схватить Бет и вместе с ней уехать как можно дальше от Даремского университета. Но он этого не сделал. Он шагнул к столу. В последний раз. Всего один раз. Но даже он сам не верил в это, когда слова звучали у него в голове. Марк приподнял мантию и расстегнул джинсы. Глава 59 У меня болит плечо в том месте, которым я ударилась, когда упала. Боль сильная, кажется, что плечо раскалилось добела. Эта боль распространяется вниз до самых пальцев. И еще внезапно появляется острая боль в правой части головы. Дженнифер так сильно ударила меня, что я отлетела назад к стене и теперь меня шатает, так что я ударяюсь головой о блоки. Боже, я и подумать не могла, что такая маленькая женщина может быть такой сильной, хотя после знакомства с Кэсси удивляться нечему. Мне следовало бы это знать. Дыхание у меня прерывистое – никак не могу привести его в норму. Я закрываю глаза и падаю, как мешок. – Сьюзан! – Голос Марка доносится откуда-то издалека, словно нас разделяет толща воды. Я приземляюсь лицом в какую-то жидкость с отвратительным запахом. Уайт-спирит. Когда Дженнифер подожжет ее, из меня получится фейерверк, как на Ночь Гая Фокса [47]. – Ты ее убила! – Она жива. Правда, Сьюзан? Просто в шоковом состоянии. Дженнифер говорит нетерпеливо, но я не могу ответить. Рот не слушается, все тело отказывается работать, у меня просто нет сил. Хочется лежать и не шевелиться, и пусть моя жизнь вытекает из меня на пол. – Посмотри: она ударилась головой. У нее течет кровь! Это зашло слишком далеко, Джен, вызывай помощь. Я усвоил урок. Прости меня за то, что сделал с тобой, с Бет. Мне очень жаль. Очень. Прости. Я чувствую ладони на своей руке. Меня тащат по полу. Наверное, я на какое-то время теряю сознание. Когда мне наконец удается наполовину приоткрыть веки, я уже сижу у стены, привалившись к ней рядом с моим бывшим мужем, правая рука пристегнута наручником к газовой трубе. – Очнулась? – Боже, она все еще здесь. И я все еще здесь. Где Кэсси? Где полиция? По ощущениям, мы здесь всю ночь, но с тех пор, как я пробралась сквозь ту дверь, не могло пройти больше двадцати минут. – Сьюзан? Ты очнулась? Я хочу, чтобы ты кое-что послушала. – Да, очнулась. У меня пересохло в горле, слова вылетают с трудом. Как сильно она меня ударила? У нее свинцовые руки? Дыхание все еще неровное и прерывистое, я понимаю, что дым стал гуще и наполняет мои легкие и грудь. Кажется, голова набита пухом и перьями. – Я очень рада тебя видеть. Я не хотела, чтобы ты пропустила эту часть. Финальную речь Марка. Он попытается спасти свою жизнь, может, и твою тоже, но свою в первую очередь. Пожалуйста, не забывай, что наш Шекспир всю жизнь был бесхребетным ублюдком, и это уже не первый случай, когда он готов подставить тебя, чтобы спасти свою шкуру. Правильно, Шекс? «Шекс». Я никогда раньше не слышала старое университетское прозвище Марка, но теперь, когда оно слетело у нее с губ, слово кажется таким знакомым, словно я все это время его знала. – Ты так его называла. Ты так его называла, когда пришла в наш дом. Зачем ты приходила, Дженнифер? Что ты хотела мне рассказать? Что там было такого ужасного, раз мой разум заблокировал эту информацию на целых четыре года? – Теперь ты хочешь слушать? – Она буквально выплевывает эти слова на меня. – Теперь ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала? Ты же раньше не хотела со мной разговаривать, Сьюзан. Не хотела, когда я пришла, чтобы предупредить тебя о том, что собой представляет твой муж. Ты набросилась на меня. В мое сознание врывается образ, причем с такой ясностью, словно все случилось только сегодня утром. Я уложила Дилана в переносную кроватку-корзину, сама улеглась на диван и прикрылась одеялом, но тут внезапно зазвонил дверной звонок. Я морщусь. Господи, пожалуйста, пусть они не разбудят моего ребенка. Но Дилан не издает ни звука, и я иду к входной двери. – Что вы хотели? На пороге незнакомая женщина – завитые волосы цвета грязный блонд, дикие карие глаза. Стоит мне открыть дверь, как она тут же смотрит через мое плечо в холл у меня за спиной. У нее на щеках нездоровый румянец, глаза красные и припухшие. Вероятно, она плакала. Как я могла не вспомнить этого раньше, когда увидела ее в библиотеке? «Ты помнила, – говорит мне внутренний голос. – Но твое сознание так сопротивлялось, борясь с этими воспоминаниями, что паническая атака оказалась предпочтительнее, чем их возвращение. А теперь, если хочешь выжить, борись или беги». – Мне не следовало на тебя набрасываться. Прости. Мне не хотелось верить в то, что ты мне рассказывала, потому что если б это оказалось правдой, то сломало бы мою жизнь. И жизнь моего сына. Прости. Мне очень жаль. Дженнифер смеется. – Ты это слышишь, Марк? Ей жаль. Еще одна бедная несчастная душа, которой не повезло оказаться в твоей постели. Ты очаровал ее, потом сломал ей жизнь, и теперь она извиняется. Кому следует извиняться и сожалеть, Марк? – Мне. Слово вылетает словно вздох. Марк повесил голову, у него нет сил, чтобы встретиться со мной взглядом. У меня все плывет перед глазами: я потеряла слишком много крови. Думаю, мне придется умереть, и у меня нет сил на истерику. На руке, которая не онемела, выступает гусиная кожа, у меня начинают стучать зубы. – Да, ему! Именно он трахал лучшую подругу своей невесты! И он не мог взять на себя ответственность! – Один раз! – взрывается Марк. – Одна ошибка, когда я был пьян, Дженнифер! Ты поэтому сломала мне жизнь? Потому что я смог сделать то, что ты так хотела много лет, только когда был в стельку пьян? – Я думала, вы познакомились в университете. Разве не так? Марк фыркает. – О нет, мы с Дженни знаем друг друга гораздо дольше, не правда ли, Джен? – Я тебя любила, – выплевывает она ему в лицо. – Всегда любила! С тех самых пор как Джек притащил тебя домой, как испачканную, промокшую насквозь маленькую собачонку. Я тогда это поняла. Знала, что нам предначертано судьбой быть вместе, в тот раз я решила, что и ты наконец это понял. Решила, что теперь-то наконец все будет так, как и должно – мы будем вместе. Затем на следующий день ты проснулся и заявил, что сделал ошибку. Эта высокомерная, заносчивая сука – твоя девушка, ты встречаешься с ней, а вчера вечером был слишком пьян, чтобы осознавать, что творишь. Ты заставил меня поклясться, что я ей никогда об этом не расскажу, чтобы не испортить ваши великолепные отношения из-за одной глупой ошибки. Вот как ты меня назвал. Но этого тебе оказалось недостаточно, Марк. Тебе потребовалось меня полностью сломать. – Он заставил тебя сделать аборт, – вспоминаю я. Вспоминаю, как услышала эти слова от совершенно незнакомой женщины четыре года назад и подумала: «Она сумасшедшая. Она врет, и она сумасшедшая». – Он заставил меня убить моего ребенка. Теперь у нее по щекам текут слезы, на мгновение мне становится ее жалко – ту девушку, которой она была, влюбленную в парня, который относился к ней бессердечно и черство. – А потом он заявляет, что они собираются пожениться. Я только что вышла из больницы – одинокая, морально опустошенная, в гневе из-за того, что он убил нашего ребенка. И тут с ужина возвращается леди Дрянь с булыжником в девятнадцать карат на пальце. – Ты, вероятно, была убита горем. – Убита горем? Я была в ярости. И именно тогда я решила: я сделаю так, что ее убьют. Глава 60 Помещение, которое совсем недавно казалось таким огромным и продуваемым насквозь, теперь кажется не больше моей камеры в «Окдейле». Дым, идущий от огня, стал гуще, стоит у меня в горле, жжет глаза. Дженнифер этого вроде бы не замечает, а Марк практически в ступоре. Он словно уже принял нашу судьбу и тупо смотрит прямо перед собой, мыслями совсем в другом месте. – Где Дилан, Дженнифер? Она притворяется, будто меня не слышит, но, может, это на самом деле так. – Ты уже вспоминаешь, Сьюзан? Помнишь, что было потом? Я пытаюсь сосредоточиться, представить женщину, сидящую у меня в гостиной и рассказывающую, как отец моего ребенка убил ее ребенка. Я вижу, как с ее губ слетают два слова: