Его зрачки заполняли чуть ли не весь глаз, оставив лишь едва видную голубую полосу. Однако вокруг было светло. – Пожалуйста, хватит, ты меня пугаешь, – внезапно даже для себя признался Микото. Анкэль медленно моргнул несколько раз, переставая так странно усмехаться, и закрыл лицо руками. Он отступил на несколько шагов, падая на землю. – Прости меня, – едва слышно прошептал мальчик. Микото тут же подлетел, стараясь заглянуть в его глаза. Анкэль поднял голову. Слёзы. Немного, всего пара капель, но красные веки говорили всё гораздо лучше. – Всё будет хорошо, – твёрдо сказал ветерок. – Обязательно. – Думаешь? – Анкэль горько усмехнулся. – Уверен. Мы получим свободу и будем счастливы. Вот какая у тебя мечта? – Чтобы все стали свободными, – обыденно начал мальчик. – Нет-нет, это я уже слышал. У вас эта мечта одна на город, так не интересно. Твоя, личная. Какая? Анкэль задумался. – Можешь ответить потом, если хочешь, – снисходительно начал ветерок. – Спеть так, чтобы меня услышали. Люди, птицы, боги, – мальчик поднял голову к небу. – И ещё кое-что. – Что? – заинтересованно спросил Микото. – Чтобы моё имя запомнили. А потом – снова, как всегда. День – и мальчик поёт, срывая голос, желая, чтобы его услышали. Ночью – будто тень передвигаясь по Камикакуси, разнося такие важные послания. Пока однажды днём они не зашли в таверну. Микото застыл над порогом, даже не зная, как реагировать. Он ни разу не видел так много людей в этом месте. И все. Знакомые. Все те, к которым они приходили ночами, передавая послания. Все те, что давали им укрытие, когда их преследовали стражи. Все те, что стояли на стороне восстания. – Что же, – бармен высоко поднял над головой бокал с ярко-алым вином и все вмиг утихли. И в полной тишине, сильным, громким голосом, мужчина продолжил. – Объявляю последнее собрание открытым. За цветение ночного цветка! – За свободу! – вторили ему десятки голосов, а среди них – один юношеский, но такой уверенный. Микото повторил за ним, заметив мимолётную улыбку на лице мальчика. – Когда луна станет круглой, словно новый месяц, когда звёзды соберутся воедино, чтобы залить своим светом всё вокруг, вот тогда ночной цветок явит миру свой цвет, – снова начал Бармен. – Думаю, все, когда шли сюда, заметили, каково положение луны сегодня. – Эй, мальчишка, а что в конце концов это значит? – тихо спросил Микото, будто кто-то мог его услышать. – Надо было за погодой смотреть, – с улыбкой быстро бросил Анкэль и снова устремил серьёзный взгляд на бармена. Они обсуждали то, как будет проходить восстание. Так спокойно допускали варианты смертей… Это было так больно, но мальчика, казалось, это совсем не волновало. – И всё же, – настроение бармена изменилось. – Я должен сказать, что думаю о перенесении времени цветения. – Что? Почему? – раздалось с разных углов помещения. – Слишком мало людей подтвердило участие. Я не хочу, чтобы всех застрелили, пока мы достигнем своего. Таверна погрузилась в беспорядочный шёпот, который тут же заполнил всё вокруг. «Это невозможно» «Перенесение всё испортит» «Но если мы все умрём…» Ветерок задумчиво хмыкнул. – М? – Анкэль перевёл на него взгляд. До этого он молчал, никак не выражая своё мнение по поводу заявления зачинщика. – Не переносите. Это испортит боевой настрой, тем более там, за стеной, стражи. Слишком велик шанс, что кого-то схватят и тогда вас убьют даже до начала восстания. Тем более, у меня есть идея, – впервые Микото рассуждал так серьёзно, почувствовав себя действительно частью этого большого движения, которое так сильно желало свободы. – А? – старался не сильно громко и много говорить Анкэль, будто зная, что про него думают. – Будут ещё люди. Они помогут, – твёрдо сказал дух. – Ты уверен? – в глазах мальчика вспыхнули огни надежды, и Микото понял, что теперь никак не может его подвести. – Доверься мне, – повторил свою раннюю фразу ветерок. – И объяви об этом. Мальчик поднялся на ноги и кашлянул. Но все были так заняты обсуждением, что даже не удостоили его взглядом. – Простите, можно минутку внимания? – попытался сказать Анкэль. Ничего. Он на секунду закрыл глаза, делая глубокий вдох. Из-под плаща в его руки выскользнула лира. Мальчик со всей силы ударил по струнам и сорвавшийся звук всех нот заглушил все голоса, заставив обратить внимание на себя. – Послушайте меня, пожалуйста, – громко сказал Анкэль и лишь когда все взгляды были обращены на него, спрятал лиру и выдохнул. – Мы должны выступить в назначенное время. А люди – будут. Он говорил твёрдо, уверенно, и выгляди он старше – ему бы наверняка поверили. Но всё же мальчик был обладателем детского невинного лица. – Анкэль, – бармен посмотрел на него с долей восхищения, но гораздо больше в его глазах было беспокойство. – Мы не можем так рисковать. – Прошу вас, доверьтесь мне и моему другу! – склонив голову, громко сказал мальчик. – Твоему другу? – переспросил бармен. – Моему другу, – твёрдо ответил Анкэль. – Что же, значит, выступаем в назначенное время, – подвёл итог бармен, вставая на ноги. – Решение принято. – Это безумие! – выкрикнул кто-то из сидящих. – Безумие – это идти против бога, будучи лишь людьми, – просто ответил бармен. – Так что готовьтесь. Этой ночью всё изменится. – Этой ночью?! – шокировано переспросил Микото. – Тогда я полетел, к началу должен вернуться. – Удачи! – Анкэль успел лишь проводить его взглядом и глубоко вдохнул. А Микото вновь летел вверх, вперёд. Он так давно не был за барьером. Так давно не видел мир за стенами. Деревья, трава, солнечный свет. Летящие в небе птицы. Он приведёт этих птиц, он покажет их мальчику. Обязательно. Разве есть в этом мире что-то более чистое и свободное, чем желание ребёнка? Он сделал всё, что мог. А дальше дело за ними. Надо лишь, чтобы они пришли. Но ждать надо до праздника фонарей, а это через несколько месяцев. Ветер. Он сам – ветер. Чистый дух, сотканный из первородной энергии. Он помнит всё. С создания мира и до этих дней. Самое старейшее существо во вселенной помогает мальчику исполнить его мечту. Почему? Микото не понимал. Никак не понимал. Может, дело в странном чувстве, горящем где-то там, где должно быть сердце? Как необычно. Вокруг уже темнеет, надо поспешить. Скорее. Вновь, сквозь барьер. И сразу же, будто на контрасте – острый снег, мешающий осмотреться. Однако – лишь только у стен. Сегодня была хорошая погода, будто сама Инари ждала происходящего. Только куда лететь? Где сейчас мальчик? Микото закрыл глаза и прислушался. Где-то вдалеке тихо играла лира. Значит, ему туда. Вперёд, сквозь вражеские ветра. Быстрее.