– Спроси у него сам! – прошипела я Финну. Грейс принялась разрезать новый торт. – Следи, чтобы твои волосы не падали на торты! – грубо приказал ей Финн. – Вчера одна клиентка пожаловалась. Да что с ним такое? Почему он боится признаться Грейс в своих чувствах? Неужели он так сильно волнуется о том, что она снова причинит ему боль? Я второй раз вот-вот потеряю терпение. Я схватила его за рукав и потащила к раковине. – Сейчас ты будешь мыть посуду, – строго приказала я. – А потом сможешь спокойно выяснить у Рубина, чей он друг. Мой брат взглянул на меня с недоумением. – Но… гм… я хотел… – Полагаю, поддержать нашу мать, которая сидит сейчас в больнице у кровати бабушки и надеется, что двое ее детей сделают все возможное, чтобы в кафе не возникало проблем. Если ты постоянно здесь околачиваешься, значит, можешь и что-то полезное делать. Если, конечно, у тебя нет дел поважнее. Или если не изобретаешь космический корабль, который доставит нас к пределам нашей Солнечной системы, к примеру. Я скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на него. Рубин снова потянулся за кухонным полотенцем. – Давай, парень, – сказал он. – Это просто вода. Уши Финна покраснели. Он ненавидел, когда я ставила его в неловкое положение. Рубин широко улыбнулся, а Грейс, к сожалению, промолчала. Почему она позволяла ему такое поведение? Она работала здесь изо дня в день, в глубине души надеясь, что заработает этим признание Финна. Она ничем не была обязана нашей семье. Но все, что бы она ни делала, Финн считал самим собой разумеющимся. Еще и командовал. Я будто смотрелась в зеркало: мы, женщины, теряем здравый смысл, когда любим кого-то. Против любви я совсем ничего не имела – лишь противилась тому, как на эти чувства отвечали. Кроме того, эти крутые парни, которые любили нас, ждали взамен чего-то невероятного. Меня просто тошнит от этого! Я последовала на улицу за Грейс и помогла ей обслужить гостей. Я запрещала себе идти к Кассиану. Я приняла решение доставить Надю в безопасное место. Нельзя подвергать сомнению это решение только потому, что оно ему не нравилось. Единственной тому причиной было то, что он не мог защитить меня подобно супермену. Я никогда не говорила, что могу о себе позаботиться, да и выстоять против колдуна типа Дэмиана де Винтера я была не в силах. Но это вовсе не значило, что я и пальцем пошевелить без Кассиана не способна. – Итак, когда отправимся в путь? – поинтересовалась я у Рубина, когда он собирался уходить, а я вернулась на кухню. – Если мы там задержимся, мне нужно предупредить маму с папой. Папа, пошатываясь, вошел на кухню и принюхался. – Я смертельно голоден, – объявил он. – В столовую больше не хожу, ведь Грейс так вкусно готовит. Это было не самым лучшим комплиментом кулинарным навыкам мамы. Лучше бы ему не повторять этого в ее присутствии. Грейс благодарно улыбнулась папе. – Самое приятное, что я слышала за сегодня, – сказала она. – Большое спасибо. – Это правда, дитя мое, и если никто другой тебе об этом не говорит, мне не сложно повторить завтра. Что на ужин? Он склонился над кастрюлями, и я воспользовалась этим моментом, чтобы вывести Рубина на улицу. Я схватила свою куртку в коридоре. – Может, отправимся прямо сейчас? Тогда мне придется сообщить только папе. Он покачал головой. – Мне нужно кое-что закончить до нашего путешествия, и я хочу удостовериться, что Дэмиан не появится там одновременно с нами. Кроме того, надолго уезжать мы не будем. Я попрошу Квирина доставить нас туда. Поговори с Кассианом перед отбытием. Вы не должны ссориться. Уж точно не из-за меня. Ты не сможешь помочь мне, если будешь думать только о своей разрушенной личной жизни. – Рубин улыбнулся, но глаза улыбка не затронула. – Он нуждается в тебе. У него больше никого нет, а он слишком горд, чтобы просить о помощи. – Я сделаю все возможное, – пообещала я. – Но не уступлю ему в этом вопросе. Точно не в случае, когда с одной стороны речь идет о маленькой девочке, а с другой – об эльфийской гордости. Рубин обнял меня. – И все же попытайся с ним поговорить. – Договорив, он ушел, и замерзшая земля хрустела под его ногами, пока он не исчез за садовой стеной. Глава 8 – Я доставляю вас туда против своей воли, – сообщил Квирин два дня спустя. – Если вдруг кто-нибудь решит пожаловаться позже. – Все нормально, старый зануда, – ответил Рубин. – Будь у меня другая возможность, я бы ей воспользовался. Но вы, тролли, теперь самые крутые. Маленький тролль выкатил грудь от гордости. – Наконец-то хоть кто-то это заметил. – Он протянул мне руку, и я вложила свои гладкие пальцы в его волосатую ладонь. Рубина он тоже взял за руку. – Готовы? Я кивнула, но в желудке заурчало. Я была совершенно не готова. За целых два дня Кассиан со мной и словом не обмолвился: он закрылся в комнате Финна, отклоняя мою каждую попытку поговорить. Грубым и злым он при этом не был, но казался дико отстраненным. Да, я ранила его своими словами, а теперь он наказывал меня молчанием. Он больше не ходил с папой в библиотеку по утрам и большую часть времени стоял у окна. Хоть он и не видел происходившее за окном, Кассиан будто бы неотрывно смотрел на рощу, где находилась поляна, с которой я впервые попала в его мир. Было очевидно, что он хотел не выяснения отношений со мной, а возвращения домой, в Лейлин. Я отбросила эту мысль в сторону и попыталась сосредоточиться. – При посадке не наступай мне на ноги. В прошлый раз у меня на мизинце появился синяк. Ты вовсе не пушинка! Рубин хихикнул, а я одарила тролля осуждающим взглядом. – И не ерзай, – продолжил командовать тролль. – Не отпускай мою руку. Не хочу, чтобы ты потерялась и оказалась черт знает где. – Извини. Я просто немного взволнована. Кто знает, что придумал Дэмиан, чтобы спрятать свою дочь. – Все будет хорошо. Очевидно, нам придется пойти на этот риск. Мы можем отправляться? – Если надо. Как и раньше, когда Квирин переносил меня куда-то, я ощущала себя так, словно парю над землей. Под ногами исчез пол. Свет мерцал перед глазами. Поднялся шторм, растрепавший мою одежду. Я так быстро крутилась вокруг своей оси, что меня начало тошнить. Несмотря на усилия держаться крепче, моя рука выскользнула из ладошки Квирина, а потом я столкнулась с твердой землей. Пытаясь удержаться на ногах, пнула Квирина по голени. По-настоящему я пришла в себя лишь тогда, когда оказалась на заднице во влажной траве. Мне показалось, что я почувствовала аромат лаванды, хотя стояла зима. Птицы щебетали, пока по ясному голубому небу плыли белоснежные кучевые облака. – Значит, синяк все-таки будет, – выругался Квирин. – Плакали мои красивые ножки. Я посмотрела на волосатые спички, торчащие из-под штанов, и вздернула брови. – До свадьбы заживет, – напряженно ответила я. Нельзя так себя вести. – До свадьбы? – пискнул он. – Я скорее надену на себя кандалы. Или обжигающие терновые ветви. Рубин тихо хихикнул, внимательно осматривая окрестности. Он крепко держал в руке свою волшебную палочку. Мне редко приходилось видеть его с таким решительным выражением на лице. Я быстро огляделась, но ничего странного не увидела. Во всяком случае, здесь не наблюдалось никаких колдунов, осыпавших нас огненными искрами или чем-то в этом роде. Но я не верила, что все будет так просто. – Как думаешь, почему Квирин действует нам на нервы, вместо того чтобы болтаться со своим народом? – поинтересовался Рубин с напряжением в голосе. Казалось, идиллия смущала даже его. Квирин однажды рассказывал мне что-то о своем народе. Но я не могу так быстро об этом вспомнить. – Тролли живут полигамно, – продолжил Рубин, словно ему нужно было отвлечься. – Ему пора бы жениться, причем не один, а раза три или четыре. Квирин совсем позеленел. – Троллихи слишком упрямые, – заявил он, и его голос прозвучал почти испуганно. – Их слово всегда должно быть последним. Никто не заставит меня выбрать даже одну невесту, не говоря уже о трех или четырех. Теперь уже расхохоталась и я, несмотря на ситуацию, в которой мы находились. Квирин под каблуком четырех женщин. Что за отпадная мысль! Поблизости я заметила небольшой домик. Он был побелен. Маленькие окна с зелеными рамами виднелись из-под большой крыши. Я услышала приглушенный лай собаки и увидела пасущихся неподалеку лошадей. Действительно идиллическое зрелище. Все выглядело таким мирным, а сейчас нам придется разрушить этот мир. Мне ужасно не хотелось сообщать матери Виктора о смерти сына. Дверь домика распахнулась, и из него вышла женщина с длинными распущенными рыжими волосами и в светлом платье. Девочка шести или семи лет бежала за ней. Как и у матери, у нее были длинные рыжие волосы, и они с Виктором были похожи как две капли воды. Женщина, сделав несколько шагов вперед, остановилась и уставилась на нас. Заметив в руке Рубина палочку, побледнела. Он изобразил улыбку и пошел ей навстречу. Я повернулась к Квирину, но тот уже исчез. Шедший передо мной Рубин споткнулся и ударился об пол. Что с ним такое? Он выпрямился, решительно шагнул вперед и снова отскочил назад. – Дерьмо, – выругался он. – Он наложил на дом магические оковы. Я пощупала руками воздух перед собой и ничего не почувствовала. Во что бы ни врезался Рубин, это что-то меня не удерживало. Женщина улыбнулась. – Я Беатрис. Можешь войти. Оковы удерживают только волшебных созданий. Дэмиан не хотел, чтобы с нами что-то случилось. – Эти слова она произнесла каким-то циничным тоном. Она не казалась безоговорочно преданной отцу своих детей. Он, разумеется, не ей пытался оказать услугу. – Какой он внимательный, – заметила я, делая еще один шаг к ней. Рядом с дверью я обнаружила скамейку, на которой лежали еловые ветки и яблоки. Из-за переживаний в течение последних недель я почти забыла, что скоро наступит Рождество. Рождество, которое им обеим придется провести без Виктора. Впрочем, я даже не знала, позволял ли ему Дэмиан когда-нибудь отмечать праздник со своей семьей. Я проигнорировала машущего руками Рубина, который хотел помешать мне последовать за женщиной. Она не казалась мне особо опасной. Она, конечно, была одинока, но я не могла просто-напросто вырвать ребенка из ее рук и уйти. Рубин что-то кричал, но, пусть он стоял всего в паре метров от меня, я не могла разобрать ни слова. Барьер полностью ограждал дом и небольшой сад от внешнего мира. Но если туда никто не мог войти, значило ли это, что и выйти было нельзя? Неужели Дэмиан построил тюрьму для своей жены и дочери? Вполне похоже на него. Смогу ли я вернуться? Я усмирила в себе желание немедленно это проверить и последовала в дом следом за женщиной. – Хочешь чаю или сока? – спросила она, когда мы оказались внутри. Малышка внимательно разглядывала меня. «Она глухая и немая», – говорил Виктор. Было ли и это ложью? Я улыбнулась девочке, и она спрятала лицо, уткнувшись в живот матери. – Я с удовольствием выпью чаю. Здесь было чисто и опрятно. На столе и подоконнике в украшенных вазах стояли цветы, источавшие сладкий аромат. В кастрюле на плите что-то булькало, а на полу были разбросаны детали пазла. Мебель из светлого дерева и разноцветные подушки превращали комнату в уютное гнездышко. В большой комнате, где мы сейчас находились, располагались еще две двери, но те были закрыты. Вероятно, они вели в ванную и спальню.