– Почему этот бездарь вдруг всплыл в разговоре с Греем? Почему он все еще не забыт, как устаревшая сплетня? Что я упустил? Преисполненный высокомерия и фанаберии Шапиро! Как он вел представление, как он демонстрировал зрителю свое выдуманное великолепие, как наслаждался собой… Манерник – что с него взять. Настоящий кукловод должен быть скрытником, и никак иначе: лучшее представление, лучшая постановка – та, которую нипочем не отличишь от реальной жизни. Нельзя выдавать зрителю движения пальцев, нельзя демонстрировать механизмы контроля и управления, и ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя участвовать в своем представлении, иначе манипулятор и комбинатор станет всего лишь очередным актеришкой на деревянной сцене. Настоящее мастерство в том, чтобы куклы не просто казались живыми, но жили по-настоящему. А манерники – эти презренные ничтожества с амбициями непризнанных актеров – занимаются тем, что день за днем выдают всем вокруг секреты ремесла. «Эй! Я ведь тоже тут! Глядите, как я отыгрываю! Правда, я тоже талантливый лицедей?! Ну же… ну! Еще ужимок? Больше кривляний?» Жалкое зрелище. И хуже всего то, что некоторые из них убеждены в своем гении, они просто без ума от себя самих, от своей позы, своих движений. Мистер Блохх считал, что гордыня – это худший из пороков, и при случае старался безжалостно наказывать тех, кто ей поддается. В этом и заключался его урок: если ты задираешь нос, кто-то непременно оторвет его. Он все сделал правильно и несомненно сделал бы это еще раз. И все же… почему произошедшее не отпускает его? Почему он все еще думает о Шапиро? Почему он… И тут его посетила догадка. Неприятная, мерзкая, как мокрица за шиворотом, догадка. Глядя на куклу, он вдруг понял: «Потому что я точно такой же? Потому что кукольник Гудвин – вовсе не скрытник, которым он хотел себя видеть?» Мистер Блохх заскрипел зубами. Это правда. Он не просто манерник, который принимает непосредственное участие в своих спектаклях, прикидываясь одной из кукол, он – ярчайший пример манерника. Да если задуматься, Шапиро со своими амбициями ему и в подметки не годится: все лица Блохха, все его роли – он не может не присутствовать в гуще событий, он сам бродит по авансцене в шутовском колпаке с деревянным мечом! «Это слабость… Это моя собственная спесь… моя манерность. Как же я ненавижу это… как же я ненавижу… себя». Все встало на свои места. По сути он велел избить не Шапиро, он велел избить в его лице презираемого себя. – Что смотришь, маленькая дрянь? – прорычал он и схватил куклу Человека-в-красном. «Зачем я тебя забрал?» – подумал мистер Блохх – он и правда не знал. Это был сиюминутный порыв или за ним скрывалось нечто большее? Глядя на куклу, он не мог не признать, что она сделана чрезвычайно искусно, костюмчик пошит так умело, что болванчик похож на маленького человека. Ткань камзола и колпачка, если приглядеться, не просто однотонная, но покрыта тончайшей вышивкой-узором, что прибавляет кукле «объема». Деревянные детали выточены и прилажены по технике доктора кукольных наук Дапертутто – Гудвин и сам когда-то давно такой пользовался. Что там с шарнирами? Мистер Блохх задрал штанинку Человека-в-красном. – Пружинный метод Полетто, – пробормотал он, нахмурившись. – Медная проволока и крючки-восьмерки. Прямо, как у моих чемоданных кукол. Чем дольше мистер Блохх разглядывал марионетку, тем сильнее она ему не нравилась. Что-то с ней было не так. Такое ощущение, что… – Я уже когда-то видел этого болванчика… Он перевернул куклу и принялся разглядывать крепления нитей. Провел пальцем по крестовине-ваге, отдельное внимание уделил подвижному коромыслу для управления ногами деревянного актера – подумать только, он и сам крепит нити таким образом: с петлями для мизинцев. – Гм… этого не может быть… Он провел пальцем по узелку на спинной нити. Благодаря этому узлу, баланс во время хождения улучшается. – Это мой личный секрет! Откуда проклятый Шапиро вызнал его? Он не просто заявился в Габен без разрешения, так еще и украл мою технологию?! Мистер Блохх был в ярости. Он уже ничего не понимал. Шапиро. Кто он такой? Откуда взялся? Как он смог выкрасть секрет? И самое главное… – Где я мог раньше видеть эту куклу? Потрясенный внезапно посетившей его догадкой, мистер Блохх поспешно расстегнул камзол Человека-в-красном, перевернул болванчика и застыл. Сердце дрогнуло… На деревянной спине куклы стояло клеймо – и не просто клеймо какого-то там кукольника, который изготовил этого болванчика. Там чернел личный цеховой знак: «Г-н Г-н». – «Господин Гудвин», – прошептал он. И вдруг в памяти всплыла картина: нож взрезает деревянную заготовку, прорисовывается лицо Человека-в-красном, игла подшивает этот самый камзол. Нож и игла в его собственных руках! – Это я… я тебя сделал. Давным-давно… Вот почему он забрал у Шапиро Человека-в-красном! Да потому, что он узнал в нем одну из своих первых кукол! Но как… – Как ты оказался у Шапиро? Мистер Блохх поморщился и неожиданно почувствовал, как заболел лоб… и скулы, и нос, и глазницы… а еще заболели ребра. – Да что же это такое?! Он зажмурился. И в мыслях вернулся в Заплатный переулок. Вот только на этот раз все предстало вовсе не так, как он помнил прежде. Вот и он! Лежит на снегу, а кулак мистера Паппи несется к его лицу. Рядом прыгает ничего не понимающая Карина, за ней волочится поводок. И нет никакого Шапиро. Лишь Гудвин… Он открыл глаза. – Шапиро… Это я… И тут он окончательно все понял. Он вспомнил, как много лет назад придумал этот псевдоним – вместе с ролью кукольника. Еще до того, как стал Гудвином. «Шапиро и папперетки». Но этот образ был недоработан, в нем крылся изъян. И ему на смену пришел скрытник Гудвин из переулка Фейр. Но почему Шапиро вернулся? – Почему я вспомнил его и стал им? Этого не было в планах… Мистер Блохх положил куклу на стол. – Это урок… – прошептал он. – Я преподал урок себе. Я ненавижу манерников и в то же время… желаю греться в лучах славы среди актеров. Все те личности, которыми я прикидывался, это ведь шедевры. Настоящие, подлинные жизни. И я сделал их своими руками, я воплотил их… Мистер Блохх заглянул внутрь себя. Это противоречие разрывало его на две части. Манерник и скрытник… они пытались завладеть им – обоими он хотел быть в одно и то же время, не понимая, что это невозможно. Блохх покачал головой. Это уже не шутки, раз это противоречие заставило его поставить одну сценку на ярмарке, а потом другую – в Заплатном переулке. Нужно выбрать. Что-то одно. Но что? Выйти за рамки ящика и продолжить лично подталкивать прочих в спины, ощущая их эмоции собственной кожей? Или уйти в настолько глубокую тень, что он попросту растворится в ней? Если он не выберет – его сознание распадется, противоречие попросту сведет его с ума. Сходить с ума в его планы пока что не входило. – Кто же я? Манерник или скрытник? И тут Человек-с-сотней-лиц осознал, что на самом деле никакого выбора перед ним не стоит. – Я знаю, кто я такой. Я… Глава 5. Праздничная передовица. «НАСТОЯЩАЯ ЗЛОДЕЙКА ИЛИ ПРОСТО ПШИК? Дорогие жители Габена! Многие из вас, вне всякого сомнения, уже слышали, что в Тремпл-Толл не так давно (едва ли не этим утром!) объявился новый злодей! Разумеется, наше издание (горячо любимая всеми “Сплетня”) не могло пройти мимо, промолчать и не коснуться липкими пальцами этого, возможно, занимательного события. Дабы развить сплетни, укоренить слухи и усилить пересуды, мы (Редакция в лице Б. Трилби) расскажем вам обо всем, что нам известно на данный момент. Уже ограблены “Салон карманных часов Блюмма” и еще пара чуть менее уважаемых мест. По имеющимся у нас сведениям (которым можно доверять), снежный кавардак, произошедший этим утром в здании главпочтамта, о котором мы сообщали ранее, – также дело рук упомянутой личности. Жертвы ограблений и нечаянные свидетели утверждают, что за указанные бесчинства ответственны некая мисс и ее банда (по заверениям некоторых очевидцев, так и вовсе небольшая армия) снеговиков. Если вам вдруг показалось, что вы прочли неверно, поскольку либо вы, либо наш редакционный наборщик перебрали черничной настойки, то мы с радостью повторим: грабительница была замечена в обществе нескольких угрожающего вида снеговиков. Подобного в нашем городе еще не бывало, это правда! Но насколько это удивительно? Насколько неслыханно? Давайте же разберемся. На месте своих бесчинств злодейка оставляет праздничные открытки, подписанные “Зои Гримм”. Упомянутая мисс Гримм даже не придумала себе достойного злодейского прозвища, что для Габена – крайне несерьезно. В нашу редакцию с самого утра поступают сведения от жителей Саквояжного района: живых снеговиков видели множество раз. Они ведут себя, как отпетые шушерники, грубят и даже нападают на полицейских. Нам удалось получить официальный комментарий из Дома-с-синей-крышей. Старший сержант Гоббин заявляет: “Прежде, чем мои парни вышвырнут вас вон, Трилби, зарубите на своем пронырливом носу: полиция Тремпл-Толл осведомлена о проделках дерзкой грабительницы. Мерзавка не знает, с кем связалась! Еще до вечера эта дрянь и ее преступные снеговики будут схвачены!” Тем временем в редакцию приходят многочисленные вопросы от читателей. Кто такая эта Зои Гримм? Откуда она взялась? Состоит ли в Обществе Злодеев Габена? На все это лишь предстоит ответить, ну а пока редакция настоятельно советует жителям Тремпл-Толл не спешить пугаться или восторгаться. Зои Гримм, видимо, полагает, что можно совершить пару скучных краж, попасть на передовицу нашей любимой “Сплетни” и при этом не оказаться пропеченной до костей едким слогом ведущего репортера издания, вашего лучшего друга и просто приятного парня Бенни Трилби. Но не тут-то было! Бенни Трилби (т.е. я) уже надел поварской колпак и взял лопаточку для отбивных (образно выражаясь, естественно). Пока что Зои Гримм больше похожа на “пшик” (см. заголовок), чем на “настоящую злодейку”. Она действует мелко, и, по мнению “Сплетни”, ее имени вскоре суждено раствориться среди имен рядовых грабителей и уличной шушеры Тремпл-Толл – оно попросту забудется. Ее так называемые “злодеяния” (кавычки не случайны) не идут ни в какое сравнение с настоящими злодеяниями таких мэтров преступного мира, как Пуговичник, Могильный Червь или Человек-из-Льотомна. Ограбить часовой салон – далеко не то же самое, что ограбить, к примеру, банк Ригсбергов. Мы считаем, что Зои Гримм вряд ли способна на большее, и пока что ее ограбления навевают скуку. Ни о какой “крупной рыбе” не идет речи. В этом пруду она – лишь ничем не примечательная крошечная пиранья среди дюжин таких же незначительных рыбешек.