— Дежурный острова Альдо слушает вас, — послышалось с той стороны. — Повторите, пожалуйста, запрос. Затарахтели внутренности магописца, и из узкой боковой щели полезла бумага. — Что происходит? — Ева испуганно отодвинулась от аппарата. — Все, что ты произносишь, дублируется. С указанием времени и даты. Так положено. Чтобы при общении не было недопонимания или разночтений. — А, я слышала о таких устройствах, — она оборвала ленту, как только аппарат затих. — Это что–то вроде факса. Или допотопного телетайпа. Какое–то у вас совсем древнее оборудование. Вроде не из бедных, раз позволяете себе жить в музее, но с техникой сплошной архаизм. Наконец, она удосужилась заглянуть в бумагу. Умение читать на обще–себатрском тоже закладывалось магией колодезной стигмы, поэтому Лерис не сомневался, что Ева поймет, что выдал магописец. Но вот совпадут ли даты обоих миров — в это верилось с трудом. — Шестьдесят восьмое вестрие четыре тысячи двести одиннадцатого года эпохи Марзуд? — Ева подняла глаза на Лериса, забыв закрыть рот. — Да. Смотри туда, — князь повернул кресло, чтобы Ева смогла увидеть поднимающуюся из–за горизонта огромную луну. — А теперь сюда, — кресло сделало пол–оборота и задыхающаяся от невероятности происходящего Ева увидела еще одну, но поменьше. — В вашем мире тоже две луны? — Где я?! — она заозиралась, словно искала кого–то, кто объяснит ей наличие чужого неба. Ну, или хотя бы разбудит. — На Себатре. Если верить нашим небочетам, Себатра седьмая планета светила Хорос. Галактика Нейгорус, — видя, как у Евы от ужаса распахиваются глаза, князь решил немного смягчить свою речь, добавив местного фольклора. — Народ шутя называет нашу галактику Божественной соплей. Уж слишком далеко унесло нас от прочих обитаемых миров. На Себатре говорят, когда Бог чихнул, Нейгорус вышвырнуло из плотного скопления звезд на обочину. — Понятно. Задворки цивилизации, — в голосе Евы слышались слезы. — Зато этот чих наградил нас магией. В твоем мире тоже живет божественный дар? Факс, диктофон… — Нет. Не знаю. Может быть. Как–то же зажигаются пасхальные огни в Иерусалиме? — Ева с сомнением покачала головой. Ее глаза повлажнели. — Простите, а я здесь как оказалась? — Через колодец. Губы девушки дрожали. Князь стремительно вышел на балкон и, перевесившись через перила, крикнул кому–то. — Лекаря срочно сюда! * * * — Итак, попытка номер два, — произнес Лерис, когда Ева открыла глаза. Комнату освещало яркое утреннее солнце, в небе носились птицы, а в пруду пробовала голос лягушка. На спинке кровати висел длинный халат, рядом лежали пушистые тапочки. Этой одеждой поделилась дочь тира Пикарта. — Ой! — Ева во все глаза смотрела на потягивающуюся фретку. Та зевнула и вызвала на лице избранницы князя умильную улыбку. — Это домашний хорек. Фретка, — посчитал нужным пояснить Лерис. — Микуш принес ее специально для тебя. — Кто такой Микуш? — Мальчишка–паж. Призван выполнять приказы правителя Небесного княжества. — А кто у нас правитель? — Я. Лорд Лерис Птородей, — он вежливо склонил голову. Ева кусала губы. — Я все еще сплю? — Нет. И вчера в рубке ты тоже не спала, — князь затаил дыхание, опасаясь повторения ночной истерики. Доктор сидел за дверью и только ждал команды. — Божественная сопля, — припомнила важную информацию Ева. — Да, — коротко ответил Птородей. — А я–то как здесь оказалась? — Магия, — Лерис не рискнул повторить слово «колодец», которое вчера вызвало у Евы психический срыв. — Ах, прекратите нести чушь, — Ева решительно откинула простыню, напугав зашипевшую фретку. — Только голову мне заморочили. Смешно вам, да? — Да как–то вовсе не смешно. Вчерашнюю рубашку с нее, рыдающей, пришлось снять. Новая, женская, подаренная все той же дочерью тира Пикарта, надежно скрывала ее тело от подбородка до пят. Ленты и кружева топорщились на шее нелепым жабо. — Мои джинсы из химчистки еще не принесли? — Нет. — Ну и ладно. Обойдусь. Ева сдернула со спинки кровати халат и туго повязала пояс. Не глядя, надела тапочки и уже известной дорогой пошла вниз. Удивленный доктор поднялся со скамейки, но спешащий следом за девушкой Лерис лишь пожал плечами. Мол, не понимаю, что происходит. Чтобы не оставлять повелителя в беде, тир Азольд подхватил свой кофр и побежал следом. Этой небольшой компанией они и вывалились во двор. На радость всем обитателям замка. Впереди неслась Ева в развевающемся халате, следом широким шагом следовал князь, ну и замыкал шествие тучный тир Азольд. Лекарь потел и злился, что забыл дома носовой платок. А все эта беспокойная ночь. Угораздило же милорда вляпаться в иноземку! Нет, чтобы досталась какая–нибудь из местных красавиц. Те сочли бы за честь войти в княжескую опочивальню. А эта вырывалась и дралась. Едва глаз Птородею не выцарапала. Надо бы не забыть спросить, хуже не стал видеть? — Ева, ты куда? — хоть и следовал Лерис заветам Матери всех мовилов, стараясь не препятствовать свободному передвижению суженой, поинтересоваться все же стоило. Ночью в рубке она не заметила, что находится на острове, висящем над городом. Как бы не свалилась вниз. — Домой! Я поймаю первое же такси. Мне даже денег не надо, папа рассчитается. Спасибо за беспокойство, — все это она выпалила, не останавливаясь ни на минуту. Князь махнул рукой, чтобы стража у ворот ее не задерживала. Воины споро распахнули створки и проводили бегущую невесту Птородея встревоженными взглядами. На милорда же поглядывали с сочувствием, что еще больше его злило. Никогда, никогда прежде Лерис не нуждался в утешении, а уж тем более в сочувствии. Он не слабак! Даже когда погиб отец, сын нашел в себе силы гнать острова в Старосвет, где княжество ждала важная сделка. В работе горе переносится легче. А теперь он бежит за взбалмошной девчонкой, словно учитель, прутом пытающийся заставить нерадивого ученика выучить хоть что–то. — Ева остановись. Там обрыв. Остров по периметру был огорожен невысокой, в пояс, оградой, специально сделанной для малых детей, которые еще не понимают, что такое высота. Ева замерла у металлической решетки. Ветер бил в лицо. Но задыхалась она не по его вине, а от вида города, открывшегося внизу. Незнакомого города, странного. Купола как на Востоке, только раскраска не в характерном голубом цвете, а красная. Словно она смотрит на поляну с мухоморами. — Мы находимся на горе? Ни фига себе высота! А где здесь спуск? — Ева кричала. — Кто–нибудь мне ответит? Лекарь торопливо расстегнул кофр, готовясь достать успокоительную настойку. При всем желании он сейчас на череду вопросов ответить не мог. После забега через поле тяжело дышал и мысленно ругал жену, сделавшую ему на завтрак омлет из пяти яиц. Опять переел. — Нет, мы не на горе, — Лерис встал рядом с Евой и тоже подставил лицо ветру. — Мы на летающем острове. Под нами бездна. Ева подняла на него полные неверия глаза. — Магия, — осторожно пояснил он. И криво улыбнулся. — Так, — она схватилась пальцами за виски, — объясните мне, пожалуйста, внятно, что я здесь делаю и как сюда попала? — Тебя выбрал колодец. — Я просила внятно. А вы опять несете ахинею. Какой, к черту, колодец? — Давай присядем, — Лериса нервировало, что Ева стоит в шаге от бездны. Перемахнуть через ограду взрослому человеку раз плюнуть. — Я объясню все подробно и внятно. Ева выдохнула и нехотя пошла за князем. Тот, видя, что истерика откладывается, махнул рукой доктору. Тир Азольд захлопнул кофр и, вытерев лоб рукавом, опустился прямо на землю у забора. Пусть поговорят, а он пока подремлет на солнышке. И ветер здесь хорош. — Куда вы меня ведете? — Ева дернула плечом, когда князь попытался взять ее под локоть. — Здесь недалеко, — он пнул камешек, который спугнул с полевого цветка пчелу. Та недовольно загудела и перелетела на другую душистую кормушку. Ева засунула палец в ухо и подергала им. — Откуда идет такой странный гул? — Ты слышишь? — А вы нет? — За стенами замка обычно никто не слышит мовила. — А вы?