— Был и что? Оба потрясенно молчали. Сверлили глазами друг друга и молчали. — Назад дороги нет, — наконец произнес князь. Отодвинув Еву в сторону, вышел из комнаты. У двери остановился и произнес, не поворачивая головы. — Если тебе будет проще, можешь поесть на кухне. Там тебе дадут одну вилку, а не дюжину разных. Не запутаешься. Ева не позволила слезам пролиться. Зло сцепив зубы, побежала вниз. У выхода из здания князь и Ева разошлись: Птеродактиль полетел по своим делам, а жертва похищения последовала на запах еды. Кухня или богато накрытый стол в зале — все равно. Она давно не ела, и ей было наплевать на условности. — Вам сюда нельзя, — произнес белобрысый мальчишка, спешно вытирая рот салфеткой. — Здесь только для низших чинов. — Я как раз из таких, — Ева дернула на себя стул. Уселась, огляделась, поняла, что низшие чины на самообслуживании и придвинула к себе супницу. Решительно наполнила тарелку до краев, отломила от каравая краюху хлеба и откусила. Закрыла от удовольствия глаза. — М–м–м… — Вы же истинная, — в голосе мальчишки слышался взволнованный трепет, который однако быстро сменился упреком, — вы же… вы же богиня. А кушаете чесночный хлеб и хлебаете гороховый суп, будто простая доярка. — Тебя как зовут? — Ева не донесла ложку до рта. — Микуш. Я паж Его Высочества. — Микуш, тебе нравится гороховый суп? — Да так себе. — А почему ешь? — Другого не дадут. — Я росла в семье, где тоже не выбирают. Что мама приготовит, то и едим. Нас, детей, пятеро, а мама одна. Папа вечно на работе. А еще хозяйство. Кур два десятка, свинья с выводком и корова. Каждому корм задай, Буренку утром и вечером подои. Так что доярка я, Микуш. Самая настоящая доярка. — Вот это да! — краткая биография «богини» Микуша поразила. — А еще я птичница и… — Ева нахмурилась, вспомнив, как кричала князю, что не желает быть свиноматкой, — …и хлеб с чесноком очень даже люблю. — Но как же после этого с лордом целоваться? Удивление пажа было до того искренним, что Ева не выдержала, рассмеялась. — А с лордом мы сегодня целоваться не будем. Еще чего! Пока полдюжины подвигов не совершит, поцелуев пусть не ждет. — Это кто сюда со зверем пришел? — из двери, за которой гремели котлами и звякали стеклянной посудой кухарки, появилась дородная женщина в фартуке. Она медленно скручивала в жгут полотенце. Ева непонимающе огляделась. В голове еще плясало «свиноматка–свиноматка». Микуш выразительно втянул голову в плечи. Ева последовала его примеру. Отхватить леща богине было не с руки. «Что за день такой!» Вдруг ей на колени пригнула фретка с куриной лапой в зубах. Ева ойкнула от неожиданности и подняла виноватый взгляд на повариху. Та уже замахнулась. Хорек в ужасе запищал. — Тетушка Хейли, вас князь убьет, — паж, растопырив руки, загородил Еву. — Это же питомец его невесты. — Не потерплю в своем хозяйстве вороватых крыс. Так и передайте своему князю. И невесте его здесь делать нечего, — повариха смерила взглядом Еву и осталась недовольна. — Ей в малой зале накрыто. «Наверное, поварихе непривычно видеть девушку в штанах», — нашла оправдание Ева. Юбка и круто накрахмаленный фартук Хейли напоминали абажур и являли полную противоположность туго сидящим джинсам. — Спасибо, но я уже сыта. Было очень вкусно, — пролепетала Ева и, прижав пищащую фретку к животу, метнулась из столовой для низших чинов прочь. * * * — Так и сказала, что я должен полдюжины подвигов совершить? — князь стоял на балконе. За его спиной служанки перестилали постель, которая вновь вернулась хозяину. Еву он отправил в выделенные ей покои. Туда же унесли отстиранный после забега по полю с репейниками халат и ночную сорочку с кружевным жабо. Столь нехитрый гардероб невесты заставил Лериса отложить вылет. В скалах Старосвета холодно, и Еве потребуется добротная одежда. А купить ее следует в Соломоже — последнем крупном городе на долгом пути до горного кряжа. — Ага, — Микуш достал платочек и вытер им нос. Мамка убьет, если он опять испачкает красивую пажескую форму. — А сколько это — полдюжины? — Да кто его знает, — князь задумчиво постучал пальцами по перилам. — Придется наугад действовать. Микуш помялся, и это не скрылось от взора Лериса. — Что еще? — Нас тетка Хейли прогнала с кухни, стеганув на прощание полотенцем, — паж почесал плечо. — Ударила Еву? — князь повернул голову. В его глазах светилось беспокойство. — Нет, я закрыл собой, — шмыгнул мальчишка и вновь приложил к носу платок. — За что она рассердилась? — Я голодную фретку под курточкой притащил, а она выбралась. Ну и устроила погром на кухне. — Я бы тоже от разгневанной Хейли бежал. На Рубе все знали, что единственный человек, кто не согнет перед князем спину — повариха. Она сразу, как попала на флагман, объявила, что с ней лучше дружить. Готовила вкусно, за что и терпели суровый характер. — Почему у тебя из носа течет? — князь заметил, что мальчишка натер его до красноты. — Мы с Евой в пруду возились. Лерис открыл рот. — Вода ледяная, бр–р–р–р, — передернул плечами паж. — Зачем вас туда понесло? — Мы на лягушек охотились. Я Еве сказал, что фретку лучше ими кормить. Ну или мышами. Но полевок ваша невеста боится. — Вы жаб руками ловили? — Зачем? Я за луком сбегал. Еве идея понравилась, — Микуш шумно высморкался. — На кухню она теперь и под угрозой смерти не пойдет. А фретку кормить надо. — И как охота? — Ева почти всех птеродактилей распугала. Маз–з–зила. Князь поднял бровь. — Кого? — Птеродактилей. Она так лягушек называет. Натянет тетиву, прошепчет: «Чертов птеродактиль» и мимо. Все стрелы угробила. Пришлось сачком орудовать. — И много лягушек вы наловили? — Полведра. Я их в стазис вогнал, чтобы не разбежались. Кровожадность Евы, не пожалевшей птеродактилей, князя впечатлила. Только магия стигмы почему–то упорно давала иной перевод сложному слову. Оно звучало как «древний летающий ящер». А он, Лерис, таким себя и чувствовал рядом с юной Евой. Древним летающим ящером. — Что еще произошло? Микуш вздохнул. — Она спросила, не знаю ли я, что обозначают стигмы на ее руке и ноге. — Ты видел ее раздетой? — Ну да. Не в штанах же по пруду бродить. Говорю же, она лягушек всех распугала, и нам пришлось поглубже зайти. Я тоже разделся. Потом упал и сачок утопил. А вода бр–р–р–р какая холодная. Но было весело. Знаете, какая Ева красивая, когда смеется? — Что ты ей ответил, когда она спросила о рисунках? — князь свернул к прежней теме. Стигмы волновали его больше. — Что такая же паутина для отвода беды на плече моей бабушки. Про знак на руке только пожал плечами. Никогда прежде такого не видел. — И как она отреагировала? — Фыркнула. Сказала, что мы все дремучие язычники. Князь тяжело вздохнул.