Опыт и наблюдения показывали, что не каждый владыка влюблялся в свою истинную. Уж по какому принципу колодец устраивал браки, понять было сложно, но то, что лорду Птородею повезло с невестой, капитан посчитал за великое счастье. По убеждению старого небохода, нет ничего хуже, когда в семье один любит, а второй вынужден подчиняться. Насчет Евы у тира Пикарта сомнений изначально не появилось. Не такой князь человек, чтобы женщины от него добровольно отказывались. Знавал капитан молодок, что вздыхали по Птородею и пошли бы к нему в постель по первому зову, только тот считался разборчивым. Правда, с Инхой не угадал. Дурочка попалась в сети к врагам и плясала под их дудку, сама того не замечая. А все из–за желания закрепиться рядом с князем, если не на всегда, то надолго. Вот и Ева кочевряжилась поначалу, однако со стороны было заметно, что неприятие судьбы происходило лишь по вредности характера и незнанию, какое счастье ей выпало. Теперь, вон, осознала. Светится вся. — Вы уже приглядели, за какой кусок скалы возьметесь? — вернула обоих к делу Ева. — Обсудили, — кивнул капитан. — Начнем? — князь достал из корзины, стоящей у его ног, один из камней величиной с кулак. Тир Пикарт подал Лерису кинжал. Тот резанул ладонь по линии жизни и густо окропил мохогол кровью. Капитан любил смотреть, как призывает магию князь. Каждому обитателю на Себатре отмерена своя доля способностей. Кому–то отсыпано щедро, а кому–то всего лишь крупица. Старухе его дан дар породить искру, которой она разжигает печь: на большее ее не хватает. Ему самому досталась темная магия. Он применял ее неохотно, поскольку Тьма разрушала не только то, на что ее направляли, но и тело старого небохода. Любое зло не проходит бесследно. Лерису повезло родиться светлым магом. Дар созидания проявился в нем рано и мощно. Пруд на Рубе его рук дело. До того никто не мог заставить своенравную реку течь в нужном направлении. Копали, преграждали путь воде, а она упорно текла так, как ей было предназначено природой. А княжеский сынок только захотел, чтобы на Рубе цвели такие же лилии, как на целительском острове Бондо — и на тебе: и пруд, и цветы, и поющие лягушки. Тир Пикарт где–то даже завидовал ему. Считал, что светлые способности дарованы всему роду Птородеев самими мовилами. Не зря же княжеские жены ходят рожать в пещеру? Ева напряженно следила за склоном горы, на которую выходила смотровая площадка. И как ни готовилась в магическому действу, все равно вздрогнула, когда посыпались мелкие камни, а ели на склоне взмахнули густыми лапами. Взмыл в небо потревоженный орел. Он охотился на горного барана, но тот, вспугнутый толчком тверди, кинулся прочь во всю прыть. Клекотом разрушила тишину мощная птица. Ей вторили возгласы наблюдателей, столпившихся у рубки: не удержались и явились сразу три смены небоходов. Простые обитатели острова смотрели, как их князь творит чудо, с нижнего яруса, находящегося сразу под смотровой площадкой. Ева не замечала каких–либо признаков волшбы. Как не увидела их при возведении куполов над садами и замком. Ни тебе зловещего шепота, ни яростных выкриков, ни пасов руками. Даже волшебная палочка, что указала бы направление действия магии, отсутствовала. Кровь, мохогол и устремленный в одну точку взгляд князя — вот и весь ритуал. — Силой мысли командует, — пояснил то ли Еве, то ли себе капитан. Ели тряслись, цеплялись корнями за склон, но вскоре и он сам сдвинулся места. Огромный кусок горы начал медленно сползать, и всем вокруг сделалось ясно, что пройдет совсем немного времени как он, неудержимо набирая скорость, сорвется в пропасть. Та, разверзнув пасть, приготовилась заглатывать неожиданную добычу. — Нет, не выйдет удержать, — тир Пикарт удрученно покачал головой, понимая, что треть пласта уже висит над пропастью, и достаточно небольшого толчка, чтобы он полетел вниз. Ева зажала рот рукой, боясь закричать. Она вся напряглась, точно ее желания помочь хватило бы удержать скалу на весу. Качнулась крайняя ель и, утратив равновесие, рухнула, обнажив обломанные корни, а потом и вовсе, оторвавшись от насиженного места, крутанулась в воздухе и полетела вниз. Ева перегнулась через перила и проводила взглядом зеленую красавицу, машущую лапами так, будто они могли превратиться в крылья и вернуть ее назад. Воли князя не хватило, чтобы кусок тверди взметнулся ввысь. Грохоча камнями, тот все же сделался добычей бездонного ущелья. Лерис досадливо цыкнул и бросил на пол дымящийся мохогол. Оставшись без магии, тот тут же рассыпался. — Нужен раза в три больше, — произнес Лерис, выискивая глазами в корзине подходящий камень. Выбрав парочку, положил их сверху. — Даже если сумеете поднять кусок скалы, что предпримете дальше? Его придется постоянно подпитывать магией, иначе рухнет, — к лорду Птородею присоединился капитан острова Кирд. Рядом семенила его жена. Глава кумушек мило улыбнулась переживающей неудачу эксперимента Еве. Тир Пикат, обернувшись на рубку, махнул рукой — отдал небоходам какую–то беззвучную команду. Руб дрогнул и поплыл дальше — к неприступным горам, изборожденным глубокими ущельями. — Я уже думал над этим, — Лерис мыл руки в принесенном слугами тазу. Вода окрасилась красным. — Соорудим шурф для хранения мохоголов. Набьем его камнями, которые по мере потери магии будут расходоваться последовательно. Для этого потребуются расчеты массы острова и силы магии, способной удерживать его на лету длительное время. — По моему разумению, чтобы удержать тот пласт, что рухнул вниз, недостаточно будет всех этих камней, — капитан Кирда кивнул на корзину. — Начните с малого размера. — Хотелось всего и сразу, — улыбнулся лорд Птородей, оправдывая желание испробовать силы на большом куске скалы. — Но вы правы. Начнем с малого. Заодно накопим сведения для последующих выводов. — А мне кажется, рухнувшая скала легко подчинилась бы мохоголу, если бы ее неудержимо не влекло вниз, — Ева мило покраснела, заметив, как на нее обернулись мужчины. Капитан Кирда смотрел снисходительно. Его жена покачала головой, осуждая неуместное вмешательство в дела мужчин. — Сдернутый пласт получил ускорение, и уже ничто не могло ему помешать. Это все равно, что встать на пути поезда и вытянуть руки, чтобы попытаться его остановить. Лучше взять статичную почву, лежащую ровно, а не ту, что обрушится вниз при первом же толчке. — В этом что–то есть, — встал на защиту молодой госпожи тир Пикард. — Одно дело бороться только с силой притяжения, — он взял для примера камень и подкинул его на ладони, — и совсем другое остановить несущийся поток. Любого раздавит. — А давайте попробуем, — глаза князя горели азартом и гордостью за невесту. Ева ликовала. С первого же раза удалось срезать кусок ущелья. Медленно, но верно рукотворный остров поднимался вверх и вскоре завис вровень со смотровой площадкой. Никто не ожидал, что смеющийся Лерис возьмет да перепрыгнет на влажные камни, по которым совсем недавно текла река. Князь, торжествуя, задрал руки, с зажатыми в них мохоголами и громко закричал. Народ Руба ему вторил. Лишь избранные понимали, что пришла новая эра в развитии летающих островов — время независимости людей от мовилов, а мовилов от людей. Истинные хозяева вскоре смогут свободно покинуть свои коконы. Теперь, после удачного опыта, у князя появилась возможность поднять сразу несколько островов, на которых разместились бы все жители княжества. Пусть плохо обустроенные, но острова послужат запасным вариантом на случай, если мовилы начнут пробуждаться внезапно. — Знать бы сколько у нас времени, — капитаны Руба и Кирда переживали за своих людей. Их тревога передалась и остальным. — Сколько бы ни было, начало положено, — Лерис вновь вернулся на смотровую площадку, оставив пару мохоголов но новом острове. — Если наш первенец не упадет до завтра, начнем поднимать еще и еще. — А где же мы будем жить? — глава кумушек с подозрением оглядывала висящий рядом остров. — Та же одни камни. — Для начала построим рубку, — князь не мог скрыть улыбку. У него получилось задуманное! Пусть сейчас Первенец неуправляем, но у небоходов хватит опыта приручить его. — Потом соорудим временные жилища. Чтобы было где женщинам и детям укрыться от стужи. Купола поднимем. Заживем! — он расцеловал в обе щеки раскрасневшуюся жену капитана. Обернувшись к Еве, Лерис взял ее за руку и повел в сторону замка. Видел, как она замерзла, и точно знал, как ее можно согреть. Глава кумушек, вздохнув, проводила молодых понимающим взглядом. Весь последующий месяц Лерис с воодушевлением поднимал в воздух все новые и новые острова. Вместе с опытом приходило и понимание, что мохогол по своей сути бездонная бочка. Если раньше князь думал, что, исчерпав магию до конца, камень делается бесполезным, то теперь точно знал — артефакт не иссякаем, просто с ним нужно правильно обращаться. Чрезмерное усилие, накладываемое на него за раз, способствовало разрушению. Перегреву. Камень начинал дымиться и осыпался песком. Жаль, что Птородей понял простую истину, только угробив первую корзину редкого материала. Одним словом, мохогол требовал нежности. Нельзя ничего делать рывком, пытаясь выжать из него все «соки». — Ну правильно! — одетый князь расхаживал перед кроватью, на которой в недоумении хлопала глазами Ева. Она только проснулась и не понимала, что так взволновало Лериса. — Колодцу в храме сколько тысяч лет? А он продолжает творить магию. Да что ни возьми, каждый артефакт авулонов сделан с умом и навечно. А я разбрасывался таким драгоценным даром! Пилил, точно глупец, на мелкие куски. — Век живи, век учись, — философски заметила Ева, запуская пальцы в спутанные волосы. Улыбнулась, вспомнив, что ночью творил Лерис. — Пока ты спала, я поднял уже три острова. И каждому, представляешь, каждому хватит мохогола величиной с яйцо, чтобы вечно парить в небе! Сталко уже с утра носится на Первенце туда сюда, и он его слушается! — Что, рубку уже доделали? — Ева села. Рубашка сползла с одного плеча. С того самого, на котором когда–то отпечаталась стигма. Князь прекратил свой бег. Кто сказал, что печать колодца влияет на чувства? Стигма исчезла, а горящий в их душах огонь разгорался все сильнее и сильнее. Любовь сама по себе магия, и ей искусственная подпитка не нужна. — Хранилище для мохогола сделали там же, у магописца. В ларце, — Лерис с трудом вспомнил, о чем они говорили. — В ларце заяц, в зайце утка, в ней яйцо, — Ева зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Не опасно? А вдруг заведется предатель и выбросит камень? Остров же сразу рухнет? — Тьма! Хорошо, что подсказала. Надо поставить защиту. — Раз мохогол вечный, не лучше ли спрятать его в том месте, о котором будет знать только главное лицо? Это как с мовилом, в пещеру которого могут зайти лишь Птородеи или капитан. — Люблю тебя, — Лерис сел на кровать и притянул к себе теплую со сна Еву. — Вроде ничего не понимаешь, и вдруг дельная мысль. — Я была отличницей и в школе, и в универе, — Ева надула губы, — а это о многом говорит. — Книжку свою пишешь? Ева бросила кислый взгляд на бюро, где лежал ворох измятой бумаги. — Пишу. Невесте князя было бы интереснее находиться рядом с островитянами, с воодушевлением работающими на новых островах, а ей разрешили смотреть на них издалека. — Опасно, — качал головой тир Пикарт, когда она пыталась получить разрешение у него. Мол, не хотела беспокоить по пустякам лорда. — Нужно родиться здесь, чтобы чувствовать грань, за которой поджидает смерть. Ограды еще нет. А ну как оступитесь? Вам, милая барышня, лучше бы заняться библиотекой. Ее первую хотят перенести на новые острова. Жаль, если пропадет. Ее собирали еще с тех пор, как Птородеи жили на суше. Она и занималась. Скорее мешала служанкам, укладывающим книги в ящики — вдруг замирала над фолиантом, найдя что–то интересное. Зачитывала вслух, устраивала дебаты, отвлекая от работы. — И как? Успешно пишется? Или так и застряла на ветряках и солнечных батареях? Ева кусала губу и отводила взгляд в сторону. Решала говорить Лерису или нет, что месячные так и не пришли. Уже во второй раз. Сначала она списывала все на нервы, потом на высоту и погоду, а теперь уже объяснений не находилось. Начался обратный отсчет. Семь, шесть, пять… — А давай справим свадьбу? Завтра же? Только не говори, что не время. Время, — и со значением посмотрела на будущего отца своего ребенка. Он сначала не понял, но когда Ева для верности прошептала: «Время не ждет», закричал, напугав всех вокруг. Повариха, до которой долетел торжествующий рык князя, от неожиданности утопила половник в кастрюле. — Веруш, сбегай наверх, узнай, что у них опять приключилось. Через полчаса кухарка вернулась в сопровождении Сталко, который принес важную новостью — через неделю будет свадьба. Приказано приготовить список продуктов, за которыми в ближайшее крупное поселение отправят Первенец. Самый маленький из всех созданных островов, он славился скоростью и высокой маневренностью. — Что светишься, словно начищенный котел? — тетушка Хейли не отличалась особой мягкостью. Вот и сейчас она вкладывала всю душу, лупцуя колотушкой кусок мяса. Сталко заулыбался еще шире. — Я буду капитаном Первенца. Князь пообещал. — Не слишком молод еще? — Так и остров небольшой! Считай, воздушную повозку сотворили. С клетью для продуктов, ледником для их хранения и с крепким домом на шесть коек, где можно будет переночевать, если дорога окажется дальней. — То есть угробить не жалко? — Зачем же гробить? Я его беречь буду, — Сталко произнес так искренне, что повариха поверила. Будет. Хороший мальчишка. Надо бы его с младшей дочерью познакомить. Та красавицей в неизвестно кого пошла. Уж точно не в никчемного муженька. Тетушка Хейли приосанилась, расправила крепкие плечи и кокетливо подвинула колотушкой съехавший на бок поварской колпак (руки–то в мясе). В нее, в мать, значит, девка удалась.