– Сингай да.87 – А может, шею шарфиком задрапировать? – предложила я. – У меня есть красивый шифоновый палантин. – Какого цвета? – Нежно-красного такого… – И где он лежит? – В гардеробе. Но я надеюсь, в мой шкаф ты не полезешь? – У меня нет к тебе доверия, – ответил на это Соби и направился в спальню. – Ты же сразу к зеркалу побежишь, а я не хочу, чтоб ты видела картину незаконченной. На какой полке искать? – Не помню. На второй или третьей. В этот раз у меня было больше времени, чтобы достать пудреницу. Однако я не стала этого делать. Ладно, пусть художник закончит свою «картину», уж не буду обижать его нетерпением. Соби вернулся с палантином и с моим атласным розовым халатом. – А зачем халат? – поинтересовалась я. – Попробую сделать из него кимоно. Переодевайся. Только с причёской аккуратнее. Пока я переодевалась, Соби с моего разрешения залез в тумбочку и извлёк из неё мой фотоаппарат, проверил его готовность к работе. В этот вечер я чувствовала себя настоящей моделью: сложный макияж, причёска, платье, теперь вот предстоит фотосессия. Стараниями Соби из моего халата перетянутого в талии широким палантином получилось вполне достойное кимоно. И вот наконец художник, оставшись довольным своим шедевром, позволил мне подойти к зеркалу. Я прошла к туалетному столику и взглянула на моё отражение. Из зазеркалья на меня глядела самая настоящая азиатская девушка с немного раскосыми глазами, с высокими скулами, с тёмными волосами, прибранными в затейливую причёску и украшенными распущенным алым бутоном розы. У лица бело-розовый оттенок, у губ – цвет клубники, на щеках лежал приятный румянец, в уголках глаз – хитрые стрелочки. Конечно, что-то общее со мной у этой девушки имелось, но это что-то было совсем незначительным. Сзади подошёл Соби и, не отрывая взгляд от моего отражения, раскрыл передо мной небольшой ярко-голубой бумажный веер. – Последний штрих, – сказал художник. Я молча взяла веер в руку и приложила его к груди. Моё превращение в японку поразило меня. Да и слова все куда-то растерялись. Я смотрела в зеркало и всё меньше и меньше себя узнавала. Под влиянием нового облика даже внутри что-то менялось: хотелось двигаться по иному, по-иному говорить. – Что скажешь, Милена-тян? – негромко спросил Соби. – Юмэмитаи88, – только и смогла выдохнуть я. Стоявший позади японский парень смотрел на меня ласково, будто на нежное сказочное существо, и голос его, пропитанный теплом, отогревал мою душу, словно светом летнего солнца. – «Има кими-но кокоро га угоита Котоба томэтэ ката о ёсэтэ. Боку-ва васуренаи коно хи во Кими во даре-ни мо ватасанаи».89 Вырывать любовь из сердца уже бесполезно. Она пустила огромные корни и взрастила дерево, которое теперь под нежную мелодию незнакомых слов набирало цвет. Несомненно, в стихах говорилось о любви, и перевода я не потребовала. Такие чувства понятны на любом языке. – Такой я тебе больше нравлюсь? – спросила я у отражения Соби. – Ты мне нравишься всякой. В любом наряде, в любом настроении. Я улыбнулась. До чего же приятно быть для кого-то самой лучшей. – Опять ты льстишь, – шутливо упрекнула я. – А ты опять не веришь, – вздохнув, покачал головой Соби. – Пойдём фотографироваться. Да, фотографироваться. Это я люблю. Соби устроил мне настоящую фотосессию на фоне моего прекрасного букета: с веером, с цветами, грустная, с улыбкой, в фас, в профиль. Фотографий получилось много. И рассматривая их на ноутбуке, я никак не могла выбрать лучшую – мне нравились все. Я даже устала от столь тяжкого труда. – О, у тебя здесь есть ещё фото, – заметил любопытный Соби. – Можно я посмотрю? – Смотри, – позволила я. – Это кто тебя снимал? – Анжела. Мы с ней летом в парке гуляли. – А, вот и она. Я заметила, что Соби рассматривает фото Анжелы столь же неспешно и внимательно, как и мои. И змея ревности вновь зашевелилась в сердце. – Анжела решила серьёзно взяться за изучение японского языка, – сказала я, наблюдая за тем, как парень разглядывает фотографии. – И вскоре начнёт работать в азиатском направлении. А конкретно в Японии. Поедет в Токио. – Соби никак не реагировал; казалось, он вообще меня не слушал. – А знаешь, почему она всё это делает? Помолчав ещё немного, Соби повернулся ко мне. – Как бы я был рад, если б вот это всё ты сказала о себе, – вполне серьёзно произнёс он. – Что ты учишь язык, чтобы поехать ко мне в Токио. И уж тем более был бы счастлив, если б у тебя на то имелась та же самая причина. Я невольно опустила глаза. Ну вот, он снова за своё, снова смущает меня намёками. Как бы узнать, насколько честны его чувства? Погадать что ли? – Можно я отошлю друзьям твоё фото? – вдруг спросил Соби. Это хорошо, что разговор ушёл в другую сторону. Я вновь взглянула на собеседника, который вернулся к просмотру фотографий. – А ты разве рассказывал про меня своим друзьям? – Китто.90И им хочется на тебя посмотреть. – Не сомневаюсь. И что же ты обо мне им наговорил? – Ничего особенного, – ответил Соби. – Просто сказал, что ты моя девушка. Я аж ахнула от негодования. – Очень интересно! А разве я тебе позволяла так меня называть? – Пока нет. – Смотри-ка, какой самонадеянный! А я вот возьму и вообще откажу тебе. Но на это Соби лишь послал мне добрую улыбку, да успокаивающе погладил меня по руке – будто с капризным ребёнком разговаривал. – Так я скопирую вот это фото и вот это? – ткнул он в экран ноутбука. – А ещё вот это из серии «гейша». И мне понравилось вот это… – Эй, эй! – остановила я. – Ты там выставку моих портретов решил устроить? И пары фото хватит. На это Соби недовольно скривился и нахмурился. – Для гейши ты слишком грубо разговариваешь, – сделал он замечание. – А ты хоть раз бывал в обществе гейши? – Ни разу. Но знаю, что она всегда мило улыбается и говорит: «Как пожелаете, господин». Она ублажает слух приятной беседой и песнями, взгляд – красотой танца, а тело – нежными ласками… – Так и думала, что ты скажешь нечто подобное. – Но ты же доставишь мне минуты удовольствия, правда? – Нет. Приятных разговоров я не знаю, пою фальшиво, танцевать японские танцы не умею. – Значит, остаются ласки. Соби скоренько убрал ноутбук со своих колен и развернулся ко мне всем телом. – Даже не думай, – предупредила я его и отодвинулась. – Разве шедевр откажет в поцелуе своему создателю? – Соби придвинулся ко мне почти вплотную. Я снова отодвинулась – Соби упрямо следовал за мной. Кажется, он был настроен решительно. Я не боялась парня, однако напористость его приводила в смятение. Дальше отступать уже некуда, мешал подлокотник дивана. И тогда коварный соблазнитель положил руку мне на талию, а его лицо уверенно приближалось к моему. Поцелуя не избежать, и не было гарантии, что он окажется скромным. Нет-нет-нет! Буквально в последний момент я успела раскрыть перед Соби веер и укрыться за ним. Губы парня угодили в препятствие, а после за веером раздался очень тяжёлый вздох. – Плохая из тебя гейша, – прозвучал вывод, и мужская рука соскользнула с моей талии. Я робко выглянула из-за веера. Отсев от меня, Соби вернулся к общению с ноутбуком. Казалось, ко мне он потерял всякий интерес. Подумаешь. А на что он рассчитывал? Что после пылких признаний я тут же брошусь в его объятия? – Что ж, раз настолько плохо играю роль, то, пожалуй, мне пора выйти из образа, – высказала я. – Пойду умоюсь, расчешусь и переоденусь. – Постой, – вдруг подал голос мой дружок. – Я сам тебя умою. Ишь чего придумал! Может, он и переодеть меня вызовется? Я с шумом сложила веер. – Ну уж с макияжем я как-нибудь справлюсь сама.