– Да, – уклонился я. – Но мне иногда нравится, как все складывается. Она повернулась ко мне. – Ты должен написать мне, когда вернешься домой. Я хочу дружить. Дружить. – Да. Пожалуйста. Она обхватила мое запястье правой рукой, а лицо – левой. Смотрела на меня долго, то ли три секунды, то ли сорок лет, не знаю. Она улыбнулась, пододвинулась ближе и одарила легчайшим поцелуем в губы. А потом еще одним. Потом: на этом я закончу. Это все, что я вам скажу. Остальное принадлежит только нам. Позже она встала и взяла меня за руку. Мы вместе вернулись в лагерь. Она обняла меня и вернулась в свой домик. Она уехала неделю спустя. В последний раз, когда я проверял ее страничку на Фейсбук, она жила в Филадельфии, работала над какой-то политической кампанией. У нее есть парень и собака, ей нравятся The Eagles. Я рад, что она счастлива. Она написала мне несколько лет назад, сообщив, что слышала о моем переезде в Джорджию и как это круто по ее мнению. Я поблагодарил ее, заметив, как хорошо, что она счастлива. Я думаю о ней каждый день, и подозреваю, что так будет всегда. 37. Я слышу Трэвиса, ввалившегося сквозь входную дверь. Он останавливается сделать вещь, которую очень сложно заставить сделать мужчин: он снимает ботинки и несет их в руках, идя по ковру. – Чувак, там новая срань по всему твоему крыльцу, – говорит он. – Это тот полицейский вчера разнес грязь? Он, наверное, потопал ногами, когда входил или выходил, или еще что. Там полный бардак. Я подкатываюсь к двери, и Трэвис прав. Грязь, отпечатки ботинок и месиво – по всем ступенькам, возле кресла-качалки, которое мама в прошлом году купила для декорации, и целая куча грязи прямо под окном моей гостиной. Дождило ли перед приходом Андерсона? Я знаю, что дождь шел прошлой ночью. – Мерзость, – говорит Трэвис, выковыривая куски грязи из подошвы своего ботинка одним из лучших разделочных ножей Марджани. – Люди такие грубые. – Он ставит свой ботинок, который теперь ненамного чище, чем был, когда он его снял, прямо посреди моей кухни. – Ну что… день матча!!!! День матча. До прихода Трэвиса я внес последние штрихи в мой ответ Джонатану, прежде чем наш день начнется. Все-таки нужно быть добрым. Я думаю, что смогу помочь Джонатану. Позволить кому-то помочь тебе, это самое приятное, что ты можешь для него сделать. джон, вот это ты мрачный. все не так плохо чувак! люди бывают хорошими. здесь люди сильно отличаются от тех что в моем родном городе. в хорошем смысле. половина этих ребят приехали из китая или индии или японии. я никогда не встречал никого похожего там где я вырос. там только занудные белые люди вроде меня хахахахахахаха. приятно быть в окружении разных людей. я просто сижу и наблюдаю за ними. они никогда меня не замечают прямо как ты. можно многому научиться во время наблюдения. ты звучишь будто тоже редко выходишь из дома. я понимаю чувак. поверь мне я правда правда понимаю. но ты не можешь позволить этому так сильно тебя обозлить. быть одному не так плохо. я знаю каково это быть одному. но ты не совсем один. мы сможем с этим справиться. мы же сможем с этим справиться? я здесь чувак. Дэниел. Я решил не подпитывать фантазию об Ай-Чин. Андерсон был и без того суров с ним. Он может поговорить со мной. Но он может поговорить со мной после игры. 38. Трэвис одел меня в мой костюм для игровых дней. Я не уверен, насколько он сохраняет мне достоинство, но я не могу отрицать его природную популярность. Меня никогда так не любят, как в субботы, когда в Джорджии проводятся матчи. Он взбежал по ступенькам крыльца, словно совсем ничего не случилось в последние два дня, словно я не был близок к смерти, словно мы не общались с полицией всю неделю подряд, словно это просто совершенно нормальное утро. Это один из лучших его талантов: способность заставить все неприятности и беспокойство исчезнуть, просто не обращая на это внимание. Он как золотая рыбка с травмой головы. В левой руке он держит вейп, на голове у него кепка «Сент-Луис Кардиналс» задом наперед, темные солнцезащитные очки, хоть сейчас девять утра, и от него так сильно несет травой, что мы как будто на… что ж, я хотел сказать, на Коачелле, но в наши дни это с таким же успехом может быть очередь мамочек в машинах на школьной парковке. У него на спине огромная спортивная сумка, с которой он всегда приходит по игровым субботам, это здоровенный красный монстр с логотипом Джорджии сбоку и словами «Трансформационный набор Дэниела в полузащитника», написанными черным маркером сверху. Он театрально распаковывает ее передо мной, словно парень на YouTube, пытающийся показать кому-то, как отремонтировать протекающую раковину, Вот какие инструменты вам понадобятся. Содержимое сумки: • Две упаковки пива. Terrapin Golden Ale. Люди со среднего запада ненавидят хмель. Трэвис постоянно треплется о том, как южане неправильно делают свое дорогое пиво. • Фляга, полная Maker’s Mark. • Три фрисби. • Запасные трусы Трэвиса. «На всякий случай, понимаешь?» • Потом мой костюм. Сначала: футбольная толстовка Джорджии. Она красная с круглым логотипом G на воротнике. Вместо имени на ней написано «Не стой на дороге». Номер – 69, если вы еще не догадались. • Подплечники. Нынче мои плечи все больше напоминают логотип МакДоналдса, поэтому Трэвис взял самые маленькие из существующих подплечников, детского размера. • Шлем Джорджии. Это не обычный шлем. Это просто огромная пластиковая штука, которая придает моей голове сходство с центром вертушки. • Я думаю, на дне катается еще несколько завалявшихся бутылок пива. Трэвис кропотливо раскладывает все на крыльце, открывает пиво и говорит: – Пора за дело. Ой, подожди… хочешь пыхнуть? – я с улыбкой киваю, и он подносит воображаемый косяк к моим губам, а я притворно затягиваюсь. Одна настоящая затяжка меня бы убила, но черт, как же я люблю его за то, что он всегда спрашивает. И теперь я в полном обмундировании. Трэвис поднимает меня на Шерстистого мамонта и пристегивает меня. Он запрыгивает в кузов грузовика, наклоняется так, что его лицо оказывается прямо перед моим шлемом, и берет вейп в зубы, пародируя Хантера С. Томпсона. Трэвис обожает Хантера С. Томпсона, хотя это все благодаря тому фильму с Джонни Деппом; я уверен, что он не прочел ни одного написанного им слова. – Быстрее, быстрее, быстрее, Дэнно, – говорит он, комично вращая глазами за стеклами очков. – Пока кайф от скорости не пересилит страх смерти. СМЕРТЬ СВЕРХУ!!!! Ты псих. Тебе это нравится. Это безумное путешествие в самое сердце американской мечты! Я не знаю, сколько у меня на сегодня запала. Это была долгая неделя. Ты в порядке? Ты готов к этому? Да. Это всегда лучший день недели. Я просто устал. Я очень устал. Не будем перенапрягаться. Просто маякни мне. Или, если меня не будет рядом, позови Дженнифер. Она придет? Это ничего? Да. Она хорошая. Хорошо. Она классная. Я рад, что она тоже будет. Я тоже, чувак. Но ты уверен, что ты в норме? Позавчера было дерьмово. Я бы ни за что это не пропустил. Мамммммммоннттттттт!!!!! Это очень серьезные приготовления для человека, не учившегося в университете Джорджии и даже не особо любящего футбол. Но нельзя просто так провести футбольную субботу вполсилы. После излишне долгой, но живописной поездки по кампусу, во время которой мне ободряюще кричат все проезжающие люди – поразительно, сколько людей уже выбрались в 9:30 утра на игру, которая начнется в 3:30 дня – мы приезжаем на нашу парковку у Стегеман Колизея, где соревнуются баскетбольная, волейбольная и гимнастическая команды Джорджии. Мне нравится это место, потому что здесь очень людно, поэтому можно просто сидеть и наблюдать за всеми этими чудаками, и это достаточно близко к моему дому, чтобы я мог уехать в любой момент, если мне захочется. У меня есть свой лимит. В конце концов ты понимаешь, что всем этим людям ну уж слишком нравится футбол. Но перед этими людьми невозможно устоять. У Юга целая куча проблем – флаг Конфедератов, систематическое подавление голосующих, ни одного приличного суши ресторана – но это не одна из них. Народ попивает свой бурбон, рассиживается на стульях и наблюдает за проезжающими машинами, с радостью напиваясь, вместе, как один, пока день проходит. В конце их ждет игра и она важна, но это скорее напиток на сон грядущий, чем основное блюдо. Большинство фанатов даже не идут на матч. Они просто выделяют семь дней в году на то, чтобы приехать посидеть со своими друзьями, которых они уже встретили или встретят, и насладиться днем, когда все лениво стекаются в одном направлении. Я просто сижу и смотрю, как и все они. Как всегда, я не совсем являюсь участником этого. Но на какое-то время, в этом дурацком шлеме, я также и причастен ко всему. Дженнифер незаметно подходит ко мне и кладет руку мне на ногу. Она очень тактильная. Всегда распускает руки. Я не против. – Дэниел, как дела, чувак? – говорит она так, что это кажется немного вымученным и явно сделанным ради Трэвиса, который стоит рядом и делает вид, что не обращает внимания, но против этого я тоже ничего не имею. – У тебя позавчера был тот еще вечер. Дженнифер, очевидно, еще не научилась общаться со мной без слов, как Марджани и Трэвис, но она улавливает общую суть из моих кивков и качаний головой, что я в порядке, спасибо, не о чем беспокоиться.