Некоторое время Галя обдумывала услышанное, потом пошла к брату с вопросом: – Знаешь, что у дедушки есть сейф? – Да, – сухо ответил Веня. Сестра сообщила ему то, что узнала, брат поморщился. – Про жилье он не соврал. Его дали тем, кто в органах служил. – В каких? – спросила Галя. – В милиции, – решил попроще объяснить брат, – а ювелирные изделия… Вот тут вранье! Он их с приятелями украли! Они убили хозяев драгоценностей, а золото-камни поделили. – Ой, – съежилась Галя. – Дома есть кто? – крикнула из прихожей Виктория Павловна. – Мама пришла, – шепнул Вениамин, – завершаем разговор. Вечером брат зашел в спальню Гали и сообщил ей страшную историю о том, как Павел Николаевич с друзьями приехали в дом к богатым людям. Начальник отдал сотрудникам приказ доставить в его кабинет главу семьи. С ним надо было обращаться уважительно, с ним просто хотели поговорить. Оружие разрешалось применить лишь в случае угрозы жизни сотрудников НКВД, если они попросят человека поехать с ними, а тот окажет вооруженное сопротивление, схватится за револьвер. Когда члены группы прибыли в Подмосковье и вошли в роскошный дом, им стало понятно, что здесь готовят праздник. Жена, дочь хозяина, еще одна дама сверкали ожерельями, кольцами, у мужчин были запонки, держатели для галстуков, часы – все из золота с камнями. – Мы отмечаем день рождения мой дочери, – сказал владелец особняка. – Разрешите мне поехать с вами завтра? Павел Николаевич выхватил оружие и приказал товарищам: – Стреляйте на поражение, он сопротивляется. Незваные гости убили всех, потом увидели, что один мужчина забился под стол и жив. Он закричал: – Я с вами! Всегда помогаю большевикам, давайте покажу, где спрятано огромное богатство. Потом уеду с вами и скажу начальству, что хозяин с сыновьями напал на сотрудников НКВД, применил оружие. У меня при себе есть ключи от всех сейфов. Павел Николаевич кивнул: – Согласен. Салкин с товарищами забрали все ювелирные изделия, которые показал им парень. Потом погрузили трупы на телегу, отвезли в лес и закопали в овраге, не забыв снять с тел все украшения, часы, запонки, нательные кресты. Галя пришла в ужас. После той ночной беседы с Вениамином девочка стала проходить мимо комнаты деда, зажмурившись. После смерти Павла Николаевича она больше туда не заглядывала. Веня тоже не входил в ту спальню, в ней все осталось так, как при покойном старике. Ни мать, ни дети не навели в помещении свой порядок. Брат с сестрой никогда не вспоминали ту страшную историю, не говорили о деде. А вот мать, похоже, начала продавать ювелирные изделия, она стала ездить на курорты, покупать шубы. Прошло время, Виктория умерла. Веня женился и привел в квартиру Ларису. У них сразу начались скандалы из-за денег. Жена постоянно упрекала Веню в неумении заработать, в том, что его не зовут на съемки. Галине невестка не нравилась. Лариса вспыхивала гневом, как спичка огнем, и потом долго не успокаивалась. Веня воспринимал ее упреки молча, что еще больше бесило его жену. Лариса налетала на Веню, надеясь довести его до агрессии, но он только вздыхал. Гале надоело постоянно находиться в центре урагана, она уехала в деревню, в дом, который ей достался от покойной матери отца, нашла в селе свою любовь и осталась там жить. В квартиру, где прошло ее детство, Рыжова заглядывала редко, ее туда вообще не тянуло. В конце концов Галя выписалась из Москвы, зарегистрировалась в селе и жила счастливо. Мобильных телефонов тогда не было, Галя не знала, как идут дела у брата. Спустя некоторое время она решила навестить Веню и приехала в Москву. Но Галю не пустили в квартиру, где прошло ее детство. Лариса приоткрыла дверь и гаркнула: «Запомни адрес, мой бывший теперь там живет». Галя никогда не упрекала Вениамина, но, узнав, что он теперь живет в коммуналке, при встрече не удержалась от замечания: – Как ты мог совершить такую глупость? – Устал очень от скандалов, – признался Вениамин, – Лариса условие мне поставила: на развод она согласится, только если ей наша квартира достанется. И добавила: «Не выполнишь мое требование, такую жизнь тебе устрою, что подохнешь, и у меня тогда все останется». Галюша, пойми, не хотел я драться за недвижимость. Я те апартаменты ненавижу, пока мы не разбежались, меня трясло, когда мимо спальни деда проходил. – А то, что в сейфе хранилось? – осторожно осведомилась сестра. – Оно где? – Жене отдал, – признался брат, – только не ругайся. Я же предлагал тебе все продать, а деньги поделить. А ты… – Я сказала, что украшения эти кровью запачканы, – перебила его Галя, – они прокляты. Спасибо, не надо. – Вот и я не имел желания на них даже смотреть, не доставал из сейфа, – объяснил брат, – да жена затеяла ремонт, сняла картину, пришлось показать ей все. Эх, надо было сразу после смерти деда чемоданчик в реке утопить. Да мама безгранично обрадовалась, даже помолодела, сказала: «Вениамин, в этом сейфе наши семейные ценности от моей прабабки, поэтому они только мои! Отец отнял у меня то, что мне полагалось, не отдавал. Вот умру, они тебе достанутся. А пока я могу делать с ними что хочу! Все мое!» И начала свои мечты исполнять. Купила штук пять шуб. Раньше она тряслась, что ее с работы попрут, возраст пенсионный. А тут сама ушла. По курортам каталась, вещей себе накупила! Деньгами сорила направо и налево. Ну да ты сама все видела. Мать думала, что мы правду про то, что в сейфе хранилось, не знаем. – Мать понятия не имела, что дед сначала тебе, а потом мне правду рассказал. Не было у нас семьи. Каждый сам по себе жил. Собраться бы да поговорить вместе. Объяснить матери: не трогай цацки, они кровавые, беда с тобой случится. Вот и произошло несчастье, умерла мать раньше времени, – занервничала Галина. – Ты права, на ювелирке точно лежит проклятие. Любил я Лару очень, молчал, когда она кричать начинала. И сейчас никак не могу ее из сердца выкинуть. Но жить с ней нельзя, – признался брат. – И вместе тошно, и врозь тоскливо, – поняла сестра. – Привык я к ее характеру, – разоткровенничался Вениамин, – знал: чем громче она орет, чем больше злится, тем слаще потом в постели. Ну такой Лариса человек, в гневе просто огнемет! Не стой на пути, сожжет. Слова «нет» вообще слышать не может, никаких возражений не принимает, дерется почище мужиков. Глаза у нее темнеют, и вперед понеслась бомба. На моих глазах чуть одну бабу в магазине не убила. Тетка ей заявила: «Понаехали всякие…» Лара как даст бабе кулаком в лицо. Кровь брызнула фонтаном! Я жену схватил и деру. Когда отбежали подальше, сказал ей: «Не распускай руки, в милицию загребут». Она кулаки сжала и давай орать на меня: «Никто не имеет права брать то, что мне нравится! Раз я это хочу, это мое. И точка!» Лариса увидела, что в сейфе лежит, минут пять молча стояла, потом схватила украшения: «Не отдам». Я ей сказал: «Забирай. Мужчины это не носят». А потом рассказал историю побрякушек. Думал, жена испугается, заявит: «Нет-нет, убери вещи со страшной историей». Но она иначе отреагировала: «Молодец твой дед! Правильно они с товарищами поступили. Я бы тоже не сдала такое богатство государству. Оно и так богатое, а мне не на что шубу купить». Вот тогда я и понял: конец моей любви к Ларисе, жить с ней не могу. Галина прервала рассказ. – Можно водички? И тут Дегтярев второй раз удивил меня, он отправился к чайнику со словами: – Давайте угощу вас фруктовой заваркой? – Хорошо, – согласилась на этот раз Рыжова. – Лариса стала хозяйкой огромной квартиры и раритетных украшений. И что было дальше? – с неподдельным интересом осведомился Сеня. Глава тридцать первая – Мы с Веней после того разговора долго не виделись, – ответила Галина, – а потом он приехал больной, еле живой, и лег умирать. Когда в себя пришел… ну, тут и поведал все как есть. Я в начале нашего разговора чуток слукавила. Сказала вам, что брату стало плохо сразу после того, как он от следователя вышел. А теперь честно все расскажу. Когда следователь назвал имена и фамилии жертв, которых нашли, Веня понял: их убила Лариса. – Почему ему это в голову пришло? – спросил Сеня. – Так мы в одном дворе когда-то жили, – объяснила Галина, – все погибшие родня товарищей деда, тех, кто к нему в гости приходил постоянно. Я вам уже рассказала, как они убили людей в богатом особняке, сняли с трупов украшения, обшарили дом, забрали другие драгоценности, вернулись в Москву и сообщили, что вежливо попросили хозяев поехать с ними, а те за оружие схватились. И погибли все в перестрелке. В тридцатые годы уже перестали на месте всех неугодных жизни лишать, делали вид, что поступают по закону. Убийцы драгоценности меж собой поделили. У них дочки родились, все замуж вышли, фамилии сменили. Очень брат испугался, что проговорится следователю про Ларису и выяснится, что она убийца. Рассказывал, как старался спокойно сидеть, чуть в обморок от напряжения не рухнул, но удержался. После беседы ему на улице подурнело. Он в садике посидел и к бывшей жене поспешил. Та удивилась, но впустила его в прихожую и вопрос задала: – Чего приперся? Веня ей сообщил, о чем с ним в милиции говорили, и спросил: – Зачем ты меня в это впутала? Паспорт мой подбросила? Лариса залебезила: – Венечка, это не я! Как ты мог такое подумать? Я тебя люблю, просто гневливая очень. Женщин тех я не знала. Как я могла их найти? Зачем мне с ними встречаться? Но брат уже все понял. – После смерти матери я решил из спальни деда его вещи выбросить, тетради, в которых он свои воспоминания писал… – Воспоминания писал? – не удержалась я от вопроса. – Ага, – по-детски ответила Галина Петровна, – он их мне зачитывал, говорил: «Все помню. Ноги не работают, а голова ясная, память лучше, чем у тебя, глупой. Мои рассказы о геройской борьбе с врагами революции поучительны. Закончу труд, его издадут, детей в школах обяжут мою книгу читать». Галина Петровна допила чай. – Вот я до сих пор пребываю в сомнениях. Павел Николаевич на самом деле верил в то, что он герой? Или понимал, что является убийцей, вором, негодяем, и хотел убедить всех вокруг и себя в первую очередь, что ничего дурного никогда не совершал. Тетрадей у него было, наверное, штук десять. У деда был такой почерк, он как на машинке печатал. И хорошо рисовал, все, что они забрали себе после убийства семьи Сафоновых, цветными карандашами на страницах изобразил. – Похоже, тот день самое яркое воспоминание в жизни старика, – заметил Леня, который, как всегда, долгое время молчал при беседе, – сбылась его мечта разбогатеть. А что с его записями стало, где они? – Перед тем как оформить брак, Веня с Ларой жили без регистрации, – объяснила Галина Петровна, – потом она решила устроить свадьбу на зависть всем. Веня одолжил денег и решил до бракосочетания выбросить на помойку все вещи деда, а тетради сжечь. Брат вошел в комнату, куда долгое время не заходил, и открыл тумбочку у кровати. Там Павел Николаевич хранил записи, туда же Вениамин после смерти Виктории Павловны положил ключи от сейфа. Но рукописей не было. Брат спросил у Ларисы: – Ты рылась в вещах деда? Та закатила скандал с припевом: «Считаешь меня воровкой?» На последней встрече с бывшей супругой Веня выложил ей правду в лицо, сказал: – Ты в свое время шарила в комнате покойного Павла Николаевича, нашла и прочитала его записи, узнала, у кого хранятся другие украденные изделия, и убила тех женщин. А чтобы преступника перестали искать, подбросила мой паспорт. Дед немало потратил из запасов, велел дочери покупать ему черную икру, шелковые пижамы. Пока окончательно не слег, пять-шесть раз в году катался по курортам, да не по профсоюзной путевке, жил в дорогих домах, которые сдавали обеспеченным людям. Когда я женился, запас драгоценностей сильно поредел, а ты распродала остатки и решила отнять украшения у потомков убийц. Имена и фамилии долго искать не пришлось, дед их назвал, упомянул, что все живут в одном доме. Лариса почему-то не закатила ему истерику, она захныкала: «Как ты можешь так обо мне думать?» Заварила чай, вынула из холодильника всякие вкусности. Брат в тот день с утра не поел, поэтому от угощения не отказался и… дальше ничего не помнил. Открыл глаза, понять не может, как попал на скамейку в парке. Рядом сидела Лариса, она засмеялась: – Жив пока? Скоро умрешь прямо тут! Ты прав, я их всех убила! Паспорт твой себе забрала и подкинула его. И какой дурак тебя отпустил? Девки те сами виноваты! Мне мало что от тебя досталось, быстро ювелирка закончилась. А они из дома выходили, одна браслет, кольцо нацепит, другая нитку жемчуга, серьги, третья вообще сбрендила, в колье на улицу поперлась. С каждой я дружить начинала, во дворе здоровалась, потом в гости приглашала. Ну и в конце концов звала на вечеринку с переодеванием. Объясняла: я буду в роли кавалера в мужском обличье, а ты моей дамой. Все в стиле кинозвезд немого кино, много украшений. Говорила: навесь на себя самое лучшее, там будет толпа народа, познакомимся с влиятельными людьми. Сначала я разобралась с теми, кто в нашем доме жил, потом еще кое с кем познакомилась. Они квартиры имели в разных районах. Не только глупые дамы были, девчонка одна попалась, идиотка! Хотела замуж выйти по любви, а мать ей приводила женихов по своему вкусу! Кстати, дурочка была твоей клиенткой. Она мне один раз предложила: «Я нашла мастера, Веню Салкина, шикарно красит и стрижет. Хочешь познакомлю?» Да я отказалась. Ну и все! Молчишь? Ничего сказать не можешь? Правильно, подействовало на тебя хитрое лекарство. На бабах оно тоже сработало, выпивали и вскоре как пьяные становились, я по башке им вламывала, чтобы удовольствие получить. У меня при себе зонтик был мужской в чехле. Только там была палка. Здорово, да? Но тебя лупить не хочу, с бывшим иначе поступлю. Лариса вынула из сумки бутылку водки и вылила ее Вене за шиворот со словами: – Еще один пьяница нажрался и помер. По башке тебя бить опасно. Вдруг кто-то поймет, что тех дур и тебя, безмозглого, один человек наказал? Видишь, какая я умная, а ты меня не любил, не уважал, не ценил, вот и сдохни тут!