– Я все поняла, Сашечка. …Разумеется, домой она не пойдет, останется с Сашей Шумаковой и мертвой старой княгиней ждать участкового! – Ну что? – с тревогой спросила Саша. – Что нам делать? Тонечка вздохнула: – Велено ждать. – Я так испугалась, – призналась Саша. – Я вообще-то не пугливая, а тут прямо… испугалась. – Я понимаю. – Главное, только приехала!.. Пока весь офис на карантин выпроводила, пока то, пока се… Люди боятся, у всех истерика, что дальше – никто не знает! Вот уехала, и тут!.. Тонечка опять вздохнула. Они топтались в лопухах и одуванчиках, говорили приглушенно, на мертвую старуху не смотрели, и обе чувствовали неловкость от того, что в присутствии смерти говорят о пустяках. Внезапно в высокой траве показались собачьи уши, и крохотная собака радостно помчалась к ним. – Буся, стой! – перепугалась Тонечка. – Буська, кому я сказала! Родион, не ходи сюда! Забери собаку! – Зачем? – И мальчишка вынырнул из-за кустов сирени. – А почему ты ушла? – У тебя же уроки! – Интернет повис! – И Родион изобразил руками победный жест. – Все выключилось! И света нету! Ура!.. Тонечка ринулась ему навстречу. – Вернись домой, – приказала она. – Я сейчас приду. – Да чего такое-то, Тонь?.. Вдруг маленькая собака заскулила, а потом зарычала, тихо, но грозно. Тонечка ни разу не слышала, чтоб пражский крысарик скулил, да и тявкал он редко! – Буська, ты чего? – поразился Родион. – Ты на кого?.. – Родион, иди домой сейчас же! Но куда там!.. Мальчишка помчался за собакой, подхватил ее на руки, прижал к себе и вдруг замер. – Родион!.. – Она умерла, что ли? – Да. Уходи отсюда. – Да нет, не может быть. Я ей обещал рисунки показать. Он подошел и наклонился над старой княгиней. Собака опять тихонько заскулила. Тонечка взяла его за руку и повернула спиной. Он вырвался и присел перед старухой на корточки. – Так не бывает, – сказал он совершенно спокойно, разглядывая лицо старой княгини. – Меня зовут Саша Шумакова, – сказала соседка и взяла его за плечо. – А тебя? – Родион Герман, – сообщил мальчишка. На Сашу он даже не взглянул, продолжал рассматривать старуху. – Почему она умерла? – строго спросил он у Тонечки. – Мы не знаем. Может быть, с сердцем плохо стало. – Или просто от старости, – предположила Саша. – А вдруг она еще жива? – Нет, Родион. Тонечка не знала, как его отвлечь. И не знала, понимает ли он, что такое смерть. – Ты вот что, – наконец придумала она. – Ты сбегай, пожалуйста, в поликлинику, скажи дежурной, что у нас соседка умерла, пусть они бригаду пришлют. Сможешь?.. Пойдем, я тебя провожу. – Только я не знаю, где поликлиника. – На той же улице, где наш магазин, чуть подальше. Такой зеленый длинный барак. Написано: «Поликлиника». Если они такими вопросами не занимаются, попроси дежурную позвонить в больницу или в «Скорую». Ты понял? – Понял, понял. – Наденешь перчатки и маску, – продолжала Тонечка. – И не снимай! И ничего там не трогай! И глаза не три! – Тонь, а разве так бывает? Вчера человек был жив, а сегодня уже умер? – Только так и бывает. – Странно, – сказал Родион задумчиво. – Очень странно. И непонятно. – Никто не понимает, – отозвалась Тонечка. – Вот ты Толстого не стал читать, а у него там про это много! Он тоже не понимал, как это. Саша, я сейчас вернусь. Она заставила Родиона напялить маску и перчатки – и он послушно надел все, как видно, думал о другом, – нацепила на собаку ошейник, всучила мальчишке поводок и проводила до калитки. – Бегите. …День получился странным и трудным. Вначале пришел коренастый парнишка в форме, отрекомендовался участковым, поцокал языком над старой княгиней и стал спрашивать какую-то ерунду – кто нашел, когда, что сделал, куда пошел. Ерунду он старательно записывал, время от времени вздыхал и качал головой. Потом прибежал Родион с собакой на руках, а следом за ними запыхавшаяся полная молодая женщина в дождевике, накинутом поверх белого халата. Женщина оказалась врачом из поликлиники, пользовавшая Лидию Ивановну. Потом приковыляла видавшая виды «Газель» с красными крестами на боках. Из нее вышли санитары, вытащили жуткие серые носилки – как похоронные дроги. С водительского места выбрался тот самый Коля, который вчера гарцевал вокруг Тонечки на велосипеде. Вместе с санитарами он зашел на участок, посмотрел на старую княгиню, закурил и изрек что-то вроде: – Вот жизнь… – Главное, и больна-то не была ничем особенно, – с досадой сказала врачиха. – И болезней себе не выдумывала! Старики любят себе хвори сочинять, а Лидия Ивановна никогда!.. – Почему она умерла? – спросил Родион в который раз. Врачиха развела руками: – Мало ли. Может, инсульт. Или тромб оторвался. – Родственники у нее есть? – спросила Тонечка. – Да кто ж их знает, – отозвался участковый. – Жила одна, это точно могу сказать, иногда вроде племянник к ней наезжал, а там… не в курсе мы. – Нужно родственников известить. – Их еще сначала найти бы неплохо! – залихватски ответил участковый, которому нравились Тонечкины формы и кудри, хоть она и была старовата, лет тридцать пять, не меньше!.. А может, и все сорок, кто их знает, столичных! Вторая, у которой на дворе старуха преставилась, была еще краше – высокая, джинсы в обтяг, грудь уверенная, сама быстрая, порывистая, э-эх!.. Но таких цац участковый побаивался и как будто не до конца верил в их существование. Таких по выходным показывали на НТВ в программе «Звезды взошли», у них то и дело крали бриллианты и детей, мужики их избивали, зато потом платили миллионные отступные, они были блогершами и актрисами. И еще певицами!.. Участковый считал себя человеком здравомыслящим и на такой дешевый развод не велся – ну, так люди не живут, это все специально выдумано, чтоб народ отвлечь!.. Ну, чтоб народ не очень по пенсиям грустил, за детскими пособиями не ломился, за коммуналку исправно вносил и штрафы платил, а ему за все это по телику кралей показывают – груди, попы, бриллианты и как мужики их метелят! Когда старую княгиню санитары принялись взволакивать на носилки, Тонечка почти насильно утащила Родиона домой. Саша Шумакова проводила их до крыльца – она тоже не хотела смотреть. – У меня хлеб свежий есть, – проинформировала она и отвела глаза. – Московский! Масло сливочное и банка икры. Большая. Мне партнеры на Новый год привезли в подарок. А я так и не попробовала. – Вот и прекрасно, – бодро откликнулась Тонечка. – Родион нам самовар поставит, как вчера. Сейчас все уедут, и станем… пировать. На улице зафырчала «Газель», они прислушались. – Должно быть, все, – заметила Тонечка. – Забрали.