– Неа, – сказал он уверенно. – Не было никого. – И «Скорая» не приезжала? – Это легко узнать, – вмешалась Саша. – На местный станции скорой помощи спросить, и все дела. Федор Петрович кивнул. – Тетя не любила лечиться, – сказал он. – Никогда. Врача вызывала только в случае крайней необходимости, чтоб не разболеться всерьез и не быть никому… в тягость. – Никому, значит, вам? Он опять кивнул. Саша поколебалась немного, но все же спросила: – За что ваша мать не любила Лидию Ивановну?.. Федор покосился на нее. – Насколько я понял, вы видели мою мать? – О да. – На ваш взгляд, она способна кого-нибудь любить? – Значит, я неправильно спросила, – быстро сказала Саша. – Почему она считает себя обделенной? Федор хотел что-то сказать, но на террасе показалась Тонечка с горячим чайником в руках. – Кому еще налить чаю? – Мне, – тут же откликнулся Родион. – Я же тебе говорил, давай самовар поставим! – Вечером поставим. – Да уже и так вечер. Ну, почти. – Да, – сказала Тонечка, усаживаясь и запахивая «позорного волка», – почему ваша мама считает, что ее обделили? Саш, как она говорила? Из Джона Б. Пристли? – Ей не достанется ни крошки от семейного пирога, по-моему. – Да нет никакого семейного пирога! – возмутился Федор Петрович. – Дядя и тетя всю жизнь работали. Дядя в МИДе, а тетя в Пушкинском музее. Потом уехали за границу и там тоже работали. – Но она же могла этот пирог придумать, – задумчиво сказала Тонечка. – Ваша мама – человек с фантазией!.. И потом! Лидия Ивановна переводила ей деньги. Каждый месяц пятнадцать тысяч рублей. Федор Петрович уставился на нее. – Какие… пятнадцать тысяч?! Зачем?! Саша с Тонечкой переглянулись. – Мы не знаем, – призналась Саша. – Я содержу Наталью Сергеевну вполне сносно, – продолжал Федор и вдруг сдернул очки. – Я никогда не запаздываю с платежами! – Видимо, ваша тетя считала, что тоже должна ей помогать. Федор Петрович вскочил и принялся расхаживать по террасе. – Какая глупость, – выговорил он с досадой. – И мне не призналась, никогда, ни разу!.. Наталья Сергеевна довольно… специфический человек. – Мы заметили, – согласилась Тонечка. Он не слушал. – Ей всегда мало всего – денег, внимания. Обожания! Если бы она была владычицей морскою, ей непременно нужно было бы заделаться царицею небесной!.. И она душу бы вытрясла из всех, кто мог назначить ее царицей! Ей можно служить годами и ничего не заслужить! Ей все все всегда должны!.. Тонечка нащупала в кармане «позорного волка» серебряную пудреницу, сжала и стала смотреть в сад – чтобы не смотреть на своего гостя, который все расхаживал и говорил, говорил. Все понятно – матери он мешал, она определила его в интернат, считай, в детдом, потом в какую-то тюрьму, из которой он вырвался и таскался по улицам, страшно себе представить! Сколько ему было лет тогда? Девять? Десять? В двенадцать он уже был на приеме в Ватикане, где его дяде вручали подарок за службу!.. Должно быть, тетя и дядя для него не просто самые родные и близкие люди, а некие волшебные существа с божественной сущностью! Они пришли на помощь в самый страшный момент, забрали к себе в райские кущи, под жаркое синее итальянское небо, в сверкающие сады, где цветет магнолия и кричат разноцветные попугаи, в край пологих холмов, поросших пиниями, в дивные залы старинных вилл и палаццо, сложенных из пылающих красных плит вулканического туфа! …Парк Адриана и Замок Святого Ангела! И мальчишка – вчерашний беспризорник!.. Тонечка спросила себя, что сделала бы, если бы узнала, что единственного близкого человека… убили, а он вовсе не собирался умирать! А его убили – просто так, за безделушку, за брошку! …Только честно!.. – Убила бы, – сказала Тонечка вслух и раздула ноздри. – Если бы была уверена, что не попадусь! – Тонь, ты чего?! Она очнулась. Родион смотрел на нее и, кажется, собирался засмеяться. У Саши, напротив, было серьезное лицо. – Это из сценария, – моментально соврала Тонечка. – Я же сценаристка! Федор Петрович, с кем дружила ваша тетя? Кто мог к ней запросто прийти? – Со мной, – ответил Федор Петрович сердито. – Я мог прийти к ней запросто. И еще сапожник Арсен Давыдович, вы же знаете!.. – К врачам она почти не обращалась, – вставила Саша. – Но в «Скорой» все же лучше спросить, не было ли вызова. – Я спрошу, – пообещал Федор Петрович. – Я не могу понять, – заговорила Тонечка после паузы, – зачем к ней в дом забрались воры. Допустим, охотились за камеей и забрали ее, когда Лидия Ивановна… умерла. Простите меня, Федор! Но кто и зачем полез в ее дом снова?.. Если даже в тайнике она ничего не держала! Федор вдруг улыбнулся: – Держала! Мы специально сооружали тайник для другого дядиного подарка. А сейчас тайник пуст. – Что там было? – жадно спросила Тонечка. – Книга, – сказал Федор так торжественно, словно признавался, что его тетя держала у себя в тайнике шапку Мономаха. – Старинная рукописная книга. Подлинные записки купца и путешественника Афанасия Никитина. – В смысле? – изумилась Тонечка. – В самом прямом, – все так же торжественно провозгласил Федор. – «Хождение за три моря»?! – Именно. Рукопись была странным образом утрачена, когда началась перестройка. Об этом не очень принято говорить до сих пор. – Ее украли, что ли? – спросила Саша. Федор кивнул. – Когда стали поднимать архивы, нашли только первую и последнюю страницы, а самой рукописи как не бывало, пропала. Копии остались, конечно, но подлинная считается утраченной. – Я совсем запуталась, – пожаловалась Саша. – Ватиканские камеи, средневековые рукописи!.. И все это в доме вашей тети на Заречной улице!.. – «Хождение за три моря» вывезли из СССР в Германию и пытались переправить в Штаты, какому-то тамошнему коллекционеру. Подробностей я никаких не знаю, но апостольский нунций в Баварии Франческо делла Дженга как-то сумел ее перехватить и перекупить. С разрешения Святого Престола, разумеется. И привез ее в Рим. – Книгу? – уточнила Тонечка. Теперь ей казалось, что она сама сию минуту спятила здесь, на террасе. – Афанасия Никитина? Русского путешественника? Федор Петрович кивал в ответ на каждый вопрос. – По разным данным, он был не столько купцом и путешественником, сколько разведчиком. Поход в Индию стал просто предлогом для сбора материала о государствах, через которые он шел. В пятнадцатом веке разведки тоже работали. – Подите вы с вашими разведками! – перебила Тонечка. – Теперь уже и я запуталась! Нунций из Баварии вручил подлинник «Хождения за три моря» вашей тете, что ли?! – Ну да, – сказал Федор Петрович, словно говорил, что тетин приятель подарил ей на день рождения шляпку. – Только не ей, а дяде. Папа и Франческо решили, что дядя лучше распорядится рукописью, чем тогдашнее советское правительство. А дядя передал книгу тете. Она была страшно возмущена и считала, что ее необходимо немедленно вернуть на родину, отдать в музей, но дядя сказал, что из музея ее опять украдут. Раз на нее есть заказ!.. И тетя смирилась. Он вдруг засмеялся тоскливым смехом: – Они спорили на террасе! Как я это помню!.. Тетя кричала, что рукопись нужно исследовать, изучать, а не держать у себя в шкафу! Что это мировое достояние! Ей нет цены! А дядя говорил, что она вполне может приняться за исследование сама. А тетя так возмущалась: «Филипп, я специалист по западному искусству, я даже не умею читать полуустав!»