— Так-то! Решено, Ванюша, будешь у нас состоять в сопровождающей делегации вместе с Петровыми и Михеевыми. — Есть, Прохор Петрович! — засиял Кузьмин. — Коля, Саша, — это он повернулся в сторону столовой, — где вы там? Долго еще? — А когда братья появились в гостиной, буркнул: — Вас только за смертью посылать… И почему бутылка только одна? — На кухне это вино закончилось, мы в погребок ходили… А что, надо было еще прихватить? — Ой, молодежь, — вздохнул Колдун, — пошлешь их за бутылкой, они одну и принесут… *** — Получила целых три сладких заказа на ближайшие два месяца, Лешка! — Алексия прижималась ко мне. — Буду выступать со всей группой, как на полноценном концерте. А все благодаря тебе! — она чмокнула меня в щечку. — Прежде всего, благодаря себе, Лесенька, а уж потом… Что хоть за заказы? — Юбилеи всякие у главных родов. — Понятно. Как там бабушка моя с тобой себя вела, не обижала? — Что ты, нет! Но намекнула, что медленные танцы с тобой были лишними. — Мне она уже тоже успела об этом сказать, зато теперь к тебе, как ты тогда выразилась, никто не полезет с сальными предложениями. — А если полезет? — она провела коготками по моей груди. — Ты же защитишь бедную девушку? — На британский флаг наглеца порву! — прорычал я. — А если ко мне воспылает чувствами особа женского пола? — хихикнула она. — В творческой среде и у богемы это не считается чем-то из ряда вон… — Попрошу у бабушки пару валькирий, они этой… особе женского пола быстро за правильную ориентацию пояснят. Кстати, к бабушке можно не обращаться, а сразу переговорить с твоими сестрами. Уверен, они подобную акцию проведут с большим удовольствием и на пару порядков эффективнее, чем валькирии. Хотя показательность процесса, опять же, пропадет. — Сестренки могут! — опять хихикнула она. — Главное, чтобы папа не узнал, а то случится с воспылавшей несчастный случай, а она ведь просто хотела любить и быть любимой… — Похоть она хотела свою противоестественную удовлетворить, вот и все. А Виталий Борисович, тут ты права, вполне может решить вопрос столь радикальным способом… — я практически повторил слова Алексии и решил сменить тему. — Что тебе из Монако привезти? — Себя, Лешенька, остальное — мелочи. Ну и духов французских каких-нибудь на твой вкус и вина, чтобы мы с тобой возвращение отметили. — Сумочки, шмотье, модные аксессуары? — Буду не против, — девушка опять провела коготками по моей груди. — Только из актуальных коллекций, Лешенька. — Я это вопрос Маше с Варей поручу, они в этих актуальных коллекциях явно лучше меня разбираются. Будешь потом окружающим таинственно говорить, что эта шмотка есть только у тебя и великих княжон. — Понимающие люди и без слов это поймут, Лешка. Может, уже будем спать? А то тебе завтра рано вставать. — В самолете досплю… *** В самолете поспать не удалось… …С самого утра в особняке царила суета, организованная детьми Михеевых и Кузьминых, которые изо всех своих небольших сил пытались помочь взрослым с переноской чемоданов в гостиную. Не отставали и Петровы, вернее, в предыстеричном состоянии находилась Ангелина Ивановна, до которой только сейчас полностью дошло, с кем именно и куда именно она с семьей собралась на отдых. Сам Владимир Александрович был абсолютно спокоен, поглядывал на суетящуюся супругу с привычной улыбкой, но комментариев не давал. — Кристина уже два раза мне звонила, — признался Сашка, — волнуется… — А я тебе что говорил, Шурка? — хмыкнул я. — Как малой? — Малой мне и родителям все уши прожужжал морской прогулкой на яхте, — он покосился на младшего брата. — С маской понырять хочет. — Наныряется, — заверил я. — Ты приблуды свои для рисования не забыл? — В первую очередь сложил. — Вот и молодец… Прохору собираться помогала Екатерина, так и жившая у моего воспитателя в покоях, Ивану помогала его матушка Наталья, еще раз проверившая чемоданы супруга в гостиной. Николай с Александром справлялись своими силами, меня же опекала многоопытная Алексия, для которой подобные поездки были привычным делом, одни Пафнутьевы, сидя на диване, наблюдали за нашими телодвижениями со стоическим спокойствием. — И чего суетятся? — громко обратился к супруге Виталий Борисович. — Я бы на их месте взял только самое необходимое, а все остальное приобрел на месте. Чай, Романовы не захудалый род, выделенный бюджет на представительские расходы позволяет и не такое. — Заодно бы и гардеробчик обновили… — поддержала его Елизавета Прокопьевна. Краем глаза я заметил, как Михеева остро глянула на супруга, то же самое сделала и Кузьмина. — Да и последним веяньям европейского аутфита надо бы соответствовать, — продолжил Пафнутьев. — Конечно же, с приставкой Luxury. Так что, бойцы, слушай мою команду! — он поднялся с дивана и обозначил улыбку. — Отставить блеклый вид внешности перед лицом вероятного противника! Проверить вещмешки на предмет бесполезных шмоток гардероба, могущих демаскировать вас по явному признаку национальной принадлежности! Время пошло! Мы переглянулись, дружно вздохнули и потянулись к чемоданам. — Вас это тоже касается, — Пафнутьев смотрел на Петровых, точно думавших, что это указание на них не распространяется. — Чего застыли? У меня в отношении вашей семьи прямое указание государыни, извольте подчиняться. — Но… — попытался возразить Владимир Александрович. — Время, — Виталий Борисович сказал это таким тоном, что Петровы тут же дружно кинулись к чемоданам. …В порту, когда мы прибыли, малый свет с провожающими лицами уже наличествовал в полном составе, а погрузка «вещмешков» в самолет шла полным ходом. — Прохор, я только сейчас подумал, что никаких документов с собой не взял, — обратился я к воспитателю. — Проблем не будет? — Лапы и хвост — вот и все твои документы, Лешка! — улыбнулся он. — Ты у нас персона царских кровей, твоя физия, личный самолет и наличие многочисленной охраны гарантирует допуск в любую страну, главное, правящий род этой страны в известность поставить о твоем визите. Это же касается и твоих сестер с братьями, а вот остальные, — он глянул в сторону молодежи, находившейся в приподнятом настроении, — летят хоть и с паспортами, но никто у них ничего в порту прилета проверять не будет — они же с тобой. А необходимые сведенья полиция и спецслужбы спокойно соберут в гостиницах, куда эта молодежь благополучно заселится. — А у тебя, валькирий и дворцовых какие документы? — Дипломатические. Вернее, специальные дипломатические, с правом на ношение оружия. Если честно, Лешка, — Прохор улыбался, — первый раз мне справили ксиву с моими настоящими данными, я даже волнуюсь как-то. — Как в первый раз? — Так раньше постоянно левые данные указывали, которые, понятно, при проверке должны были подтвердиться. — А как же паспорт с военником, с которыми ты последние семнадцать лет со мной жил? Ты же там собой числился? — С отметкой о принадлежности к роду Пожарских, а настоящие паспорт с военником хранились у твоего отца в сейфе. Теперь начинаешь ценить свой статус особо охраняемой персоны? — Ага, хоть с аусвайсами путаницы нет, правда, старый паспорт на фамилию Пожарский у меня до сих пор валяется в качестве сувенира, в остальном же… Удовольствие такое себе. — Выше нос, Лешка! Отдых от праведных дел уже начинается! О, а вот и твои сестры пожаловали… У Марии с Варварой вид был такой счастливый, что я даже как-то устыдился того, что целые сутки «мариновал» их с этой поездкой. После обмена приветствиями старшая сестра протянула мне конверт: — Леша, отец тебе просил передать. Там банковская карточка с неограниченным лимитом для нас всех и документы Ивана Олеговича Кузьмина. — Я тут же передал конверт Прохору, а Мария продолжила: — Леша, на словах отец просил передать, чтобы ты контролировал наши с Варей расходы, но не забывал, что мы с ней все-таки девочки… — они смущенно похлопали ресницами. — Это же касается расходов Коли с Сашей, за ними отец просил приглядывать и нас. — Ясно, — улыбнулся я. — Бабушка с дедушкой вас карманными деньгами снабдили? — Сестры засмущались и опустили глаза. — Не переживайте, претендовать не собираюсь. Главное, чтобы на обратном пути у самолета перегруза не было, а то вас таких вон сколько, — и мотнул головой в сторону ожидавшей нас молодежи. — А мы покупки дипломатической почтой домой отправим! — быстро нашлась Варвара. — Я знаю, так можно. — Варенька, — продолжал улыбаться я, — зачем нам дипломатических работников напрягать? Не забывай, у меня есть парочка личных самолетов, если потребуется, вывозить будем целыми бутиками. — Правда? — округлила она глаза. — Варька, — хмыкнула Мария, — старший брат так шутить изволит. Хотя… — она задумалась, а потом сделала хитрое лицо, — идея не так уж и плоха, Лешенька, за язык тебя никто не тянул. Надо будет обязательно о твоих самолетах Демидовой рассказать, вот эта уральская принцесска от зависти лопнет! — Алексей Александрович, — стоящий рядом Прохор еле сдерживал смех, — вас действительно никто за язык не тянул. Мария Александровна, Варвара Александровна, прошу проследовать к трапу, ваш багаж уже на борту. — Благодарим, Прохор Петрович, — важно кивнули сестры. — Алексей Александрович, не отставайте… Через полчаса мы взлетели под дружный визг девушек, а еще минут через двадцать стюардессы уже разносили бокалы для шампанского, бутылок с которым в ручной клади малого света оказалось великое множество. — Царевич, а я тебя предупреждал… — ухмыляющийся Кузьмин указывал мне на обнимающихся с курсантами в центре салона Николая и Александра, которые бокалы проигнорировали и под одобряющие крики окружающих хлестали «газировку» прямо из горла. — Вздрогнет Монако от визита молодых представителей русской аристократии, и Лазурный берег вздрогнет. — А Лазурный берег пусть вздрогнет, — равнодушно буркнул Прохор, взиравший на происходящее в салоне с олимпийским спокойствием. — Лягушатникам вредно забывать, как наши предки в ихнем Париже повеселились во время войны двенадцатого года, да и остальная Европа должна много чего помнить.