— Молчать, я сказал! — продолжал орать дед. — Нашелся самый умный! Езжай уже на свой пляж, загорай и коктейль из трубочки потягивай! Скоро к тебе эти четверо сами пожалуют с нижайшими извинениями! — Четверо? — А тебе хозяина дворца за такое гостеприимство кончить разве не хочется? — Ну… — А мне очень хочется, аж зубы сводит, но он, сука такая, нам нужен живой и здоровый, чтобы закорючки на бумажках нужных мог поставить! Короче, Лешка, сидишь в отеле и ждешь дальнейших инструкций. Отбой связи! Убрав телефон, я сначала посмотрел на Прохора, а потом на Владимира Ивановича: — Все слышали? — И, дождавшись кивков, продолжил: — У меня только один вопрос, господа: где мне сидеть, на пляже или в отеле? Господа переглянулись и одновременно выдали: — В отеле. — Так тому и быть… *** — Какого… вы не убрали машины? — брызгая слюной, орал принц Георг на свою охрану. — Какого… я спрашиваю? — он в очередной раз осмотрел с крыльца свои Rolls-Royce. — Совсем в Лондоне расслабились? Что на это теперь его величество скажет? — он схватился за голову. — Я же полностью провалил знакомство с молодым Романовым! Бледный князь Монако переглянулся с герцогами Мальборо и Солсбери, лица которых имели уже землистый оттенок, и обратился к принцу: — Георг, я звоню Николя Романову, мне эти проблемы не нужны. С принцем Алексеем шутки плохи, и ты в этом сейчас имел возможность убедиться. — Князь демонстративно достал телефон. — Николя, у нас случилась неприятность, запись с камер вышлю чуть позже, а сейчас опишу произошедшее в двух словах… Ты уже в курсе?.. Но… Послушай, Николя… Да… Не отрицаю… Понял… Согласен… Да, мы приедем в отель… Убрав телефон в карман, князь тяжело вздохнул и обратился к ждавшему окончания разговора принцу: — Георг, беспечность наших с тобой людей нам дорого обойдется, но, по крайней мере, ничья кровь не прольется. Звони деду, я постараюсь тебя прикрыть. — И когда молодой человек уже достал свой телефон, Гримальди достаточно жестким тоном добавил: — За это ты мне пообещаешь, что с молодым Романовым будешь себя вести вежливо и культурно, даже если он на примирении позволит себе резкости. — Обещаю, дядя Альбер! — Виндзор в этой непростой ситуации пообещал бы и не такое… *** — Совсем уже в этих Европах народ с ума сходит! — не очень искренне возмущался «допущенный» к нашему столу Кузьмин. — Царевич, а ты в курсе, как посетители ночного клуба используют прилегающую береговую линию? — Ну? — и поднес ко рту ложку с вкуснейшим супом из морепродуктов. — Чпокаются они там! — колдун, наплевав на этикет и все эти звезды Мишлен, сделал вид, что сплевывает на мраморный пол. — И что тут такого? — хмыкнул Прохор. — И у нас это тоже практикуется: звезды светят, шум прибоя, мягкий песочек… Романтика! — Романтика? — поморщился Ванюша. — Половина из этих романтических парочек, сука, состоит только из напомаженных парнишек! Я чуть не подавился! А колдун продолжил: — И так они, содомиты дырявые, романтично друг другу под луной… — Стопэ! — воспитатель отбросил приборы и тяжелым взглядом уставился на Кузьмина. — Ванюша, ты к чему ведешь? — А к тому, что ни хрена я этой охране Гримальди не доверяю! Сами, небось, под хвост всем личным составом балуются… Иваныч, надо бы в следующий раз твоих бойцов и со стороны береговой линии поставить, а то попадется еще кто-нибудь из малого света… из не особо стойких в умело расставленную педоловушку, и все… разрастется зараза метастазами, пустит корни в самом сердце российского общества… Операцию предлагаю назвать просто и незатейливо: «Педозаслон», а в сам педопатруль отбирать только проверенных бойцов, зарекомендовавших себя как ярые приверженцы традиционных ценностей. — Ванюша, — улыбался Прохор, — а если я сейчас тебе скажу, что ты меня уже вконец задолбал, не получу в свой адрес обвинений в… педопропаганде? — Сложный вопрос… — задумался Кузьмин. — Тут ведь как посмотреть… Эта увлекательная беседа прервалась звонком моего телефона, и о стратегически важной операции «Педозаслон» все временно забыли. — Да, деда, — я специально не прижимал динамик плотно к уху, чтобы остальные все слышали. — Лешка, взрослые дяденьки все порешали ко взаимному удовольствию сторон, жди звонка Альбера, они к тебе скоро приедут с извинениями, а ты эти извинения благородно примешь и даже будешь изо всех сил улыбаться. Принца Георга попросишь остаться и введешь дорогого родственничка в вашу компанию. Не переживай, пистон от своего дедушки он уже получил, так что будет паинькой. Лешка, я же могу на тебя рассчитывать? — Если Георг будет паинькой, то можешь. — Чудненько! Теперь по нашему с тобой утреннему разговору насчет Мальборо и Солсбери. Они в этой сделке уже, как ты понимаешь, идут по остаточному принципу, так что просто соглашайся на предложенную виру и не выступай. — Понял. А что мне делать, если возникнет вопрос о вире с Виндзоров и Гримальди? — Не встанет этого вопроса, Лешка, повторяю, мы уже все меж собой порешали, а Виндзоры с Гримальди даже платежные поручения приготовили, но подпишут их только после того, как ты примешь извинения. — Деда, а о какой сумме вообще идет речь? — решил поинтересоваться я. — В общей сложности, если на круг и с учетом вклада Мальборо с Солсбени, то примерно пол-ярда, внучок. Прохор, Владимир Иванович и Ваня, услышав озвученную сумму, переглянулись и закатили глаза. Эх, была не была! — Деда, я тут просто Маше с Варей роскошные подарки обещал перед поездкой к Гримальди… — Никто тебя за язык не тянул, внучок! — рявкнул он. — Поделил шкуру неубитого медведя! Все эти средства уйдут в наше общее с тобой предприятие, ну, ты понял… А подарки сестрам сделаешь из тех средств, которые вам отец на поездку выделил. — Хорошо. — И это, Лешка… Молодец, что шушлайки английские не сжег, а сдержался… Взрослеешь, мужчиной становишься! Родичи в курсе твоих приключений и шлют огромные приветы! Все, будем закругляться. Как там все пройдет, позвони. — Обязательно. Отложив трубку, выдохнул и оглядел присутствующих: — Как-то так… — Царевич, — хмыкнул Кузьмин, — да ты у нас прямо машина по зарабатыванию денег! Ходячая фабрика Гознака, ни дать ни взять! Сначала на родине бабло лопатой греб, теперь вот в Европах! Может, прокатимся с гастролями по ближайшим королевствам? Там тоже есть чем поживиться. А я тебя за долю малую денно и нощно от ворогов, падких до твоего состояния, прикрывать буду, и за баблишком заодно присмотрю? Опыт имеется. — Присмотрит он! — поморщился Прохор. — Лешка, а Колдун-то прав, липнут к тебе деньги, сами в руки идут. Редкое это качество… — Главное, царевич, тебе не скурвиться, — Кузмин вальяжно развалился на стуле. — Про друзей не забывать, про близких, делиться с ними непосильно нажитым. — Он встрепенулся и уставился на ротмистра. — Иваныч, где мой «Гелик»? Сколько можно ждать? — Еще раз повторяю, Олегыч, вечером обещали пригнать, тонировку «пятерочку», как ты и заказывал, в два слоя доклеивают, — вздохнул тот. — Я не собираюсь царевичу его подарок по темноте показывать! Черт, придется завтра презентовать! — Сегодня, походу, мы уже ничего с этой поездкой в Ниццу не успеем, — отмахнулся я. — Еще и в церковь на службу идти. Владимир Иванович, ваши бойцы идут с нами. — Все предупреждены, и валькирии тоже. И опять наш разговор прервался звонком телефона: — Слушаю, ваша светлость… *** — Деда, все прошло нормально, — отчитался я, наблюдая, как тем же самым занимается Георг в противоположном конце зала ресторана. — Эксцессов не было? — Все были вежливыми до приторности. — Это хорошо. Что тебе там от Мальборо и Солсбери на ровном месте перепало? А то я только примерные цифры знал… — Апартаменты в Монако, только что спущенный на воду катер, который те два дружка-наркомана прилетели тестировать, поместье в Ницце, небольшая гостиница там же и двадцать миллионов франков. — Нормально, — отчетливо хмыкнул дед. — И заметь, Лешка, сколько имущества на Лазурном берегу тебе перепало, это точно Альбер постарался, чтобы нас еще крепче к себе привязать. — Думаешь? — протянул я.