— Подтверждаю, — буркнул Прохор. — Только непонятное благодушие генерала Пожарского и покровительство Саши Романова и спасло нашего Колдуна от пяти… нет, от семи гарантированных случаев военного трибунала. Так что забей, Иваныч, и разотри. И учти, что еще не было случая, чтобы Колдун выданный аванс с лихвой не отрабатывал. Ванюша, я ведь прав? — Прав, Проша, прав, — ухмылялся вовсю Кузьмин. — Только ты поведай нашему ротмистру и особенно царевичу, сколько раз я тебя после проведенных операций перед тем же самым генералом Пожарским и Сашей Романовым отмазывал за учиненные тобой зверства. Воспитатель сначала вскинулся, а потом как-то сразу поник и опустил глаза, колдун же весело продолжил: — Все мы здесь собрались с определенными отклонениями в психике, а что-то пытаемся строить друг перед другом! Более или менее честными являемся мы с царевичем. А вы двое? — Кузьмин неуловимо изменился и, не отрываясь от дороги, умудрился уставиться косым, тяжелым взглядом на Михеева. — Иваныч, а не хочешь ли рассказать царевичу, почему ты при таких-то родственных связях всего лишь ротмистр, а не полковник? — Ваня! — буркнул Прохор, а Михеев отвернулся и демонстративно уставился в окно. — А наш Владимир Алексеевич, будучи молоденьким офицером с опытом успешных операций, приказ евойного папаши-генерала по зачистке одной китайской деревушки отказался выполнить, — зло бросил Иван. — Вот старший Михеев и тормозит изо всех сил производство сына в чинах, считая его недостойным продолжателем славного рода. Теперь мне становилось понятным поведение генерала по отношению к сыну… — А ротмистр, несмотря на это, продолжает служить роду Романовых верой и правдой, — продолжил колдун, — и только благорасположение государя с государыней и их сыновей позволяют Владимиру Ивановичу выдерживать такое давление со стороны главы рода Михеевых. Да еще ты, царевич, так удачно оказал сопротивление самому генералу Михееву, чем вызвал понятный восторг и тайное одобрение в рядах дворцовой полиции. — Убью за отца!.. — дернулся было ротмистр по направлению к колдуну, но тут же обмяк на сиденье. — Ожидаемая реакция, — только пожал плечами Кузьмин, а Прохор неодобрительно вздохнул. — Я бы за подобную похабщину в отношении собственного покойного бати, пусть земля ему будет пухом, клиента мучил очень долго… И пусть он бы говорил чистую правду… Все равно обидно это звучит для достойного продолжателя рода… Короче, царевич, держись наших, прошедших всю эту дикую херню. Только среди них ты встретишь нормальное взаимопонимание… Это и Романовых касается, особенно отца твоего и дядьки Коли. Деда твоего царственного слушайся тоже, как и генерала Пожарского, и, конечно же, любимого Прошку. Все остальные, сука, нормальные! Они тебя не поймут. — Кузьмин тяжело вздохнул. — Но помни, именно ты ненормальный, а не обычные людишки, и решения принимай исходя именно из этой парадигмы. Договорились? — Договорились, — мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Прохор, а ты как оцениваешь данную философскую сентенцию? — Как правильную со всех сторон, — хмыкнул тот. — Колдун хоть и конченая сволочь, но в психологии контингента всегда разбирался на «отлично». Даже если контингент из высокорожденных. Разницы, если есть понятия о чести, по сути, и нет никакой. — Тогда полностью принимается, — глянул я в зеркало заднего вида. — Еще умные мысли будут, господин Кузьмин? — Было бы неплохо тебе вдумчиво ознакомиться с личными делами вверенных сотрудников, царевич, — лениво протянул колдун. — И привлечь к этому делу понимающих старших товарищей, умеющих читать между строк. — Принято. Дальше. — Еще открыть на мое имя швейцарский счет, перевести на него пару десятков миллионов рублей. А еще я хочу шамаханскую царицу! Если с ней у тебя не выгорит, согласен на что поплоше, но обязательно жопастое… — А как же матушка Наталья? Или она уже не тянет на твой тонкий эстетический вкус? — Царевич, мы же в отпуске! В отпуске все мужики по определению холостые! Но если ты настаиваешь, обойдусь счетом в швейцарском банке, с которого я супруге куплю достойный подарок. Так пойдет? — Наличку принимаешь? — Принимаю. — Но подарок выберут Маша с Варей. — Чистый змей-искуситель! Чтоб тебя черти взяли, царевич! А царевны смогут достойное что-нибудь подобрать? — Ваня! — решил, наконец, вмешаться возмущенный до глубины души Прохор. — Ты за помелом своим следи хоть иногда! Чтоб великие княжны да не смогли?! Еще и просить у них будешь, чтобы лично Наталье подарок вручили. — Такое возможно, царевич? — возбудился Кузьмин и отпихнул завалившегося в его сторону на очередном повороте Михеева. — Сначала благодарность за «Гелик», Ваня, — хмыкнул я, — потом ненавязчивая просьба насчет гербов, а затем и совет с подбором цацек для супруги… — Может, и выгорит… — с сомнением протянул колдун. А Прохор пихнул меня в бок: — Глянь, Лешка, на нашего Ваню-артиста! Уже и план прикинул, как к твоим сестрам в ноги с нижайшей благодарностью за «Гелик» упасть и как потом с нижайшей же просьбой о подборе и вручении цацек супруге пристать. Чтоб его, Немирович-Данченко. Чистый же Иннокентий Смоктуновский! Артист малых и больших академических театров! Кеша, ты ли это? — Харе прикалываться, Петрович! — отмахнулся тот. — Если великие княжны Наташке украшения вручат, у нее точно крышу снесет. А ты знаешь, как для баб такие знаки внимания важны… И устроит мне супруга тысячу и одну ночь, как в той восточной сказке, — мечтательно протянул колдун. — Но мечтам не суждено сбыться, царевич сестрам мою мечту осуществить не даст… — Это еще почему? — Я и так свой лимит, походу, исчерпал, — тяжело вздохнул колдун. — Ты-то не в курсе, Петрович, а меня сегодня на пляже царевич погасил до талого по беспределу… — Выеживается, — улыбнулся я Прохору, который понимающе кивнул. — На жалость давит. Чувствовал бы свою вину, не полез бы при Виндзоре в «Ройс» на место водителя. Ванюша, ладно, уломал, будут тебе и цацки, выбранные царевнами, и вручат их твоей Наталье мои сестренки. Доволен? — Премного благодарен, ваше императорское высочество! — гаркнул он. — Отработаю! — Это же касается и твоей Екатерины, Прохор, — продолжал я улыбаться. — И не смей возражать. — Как я могу, ваше императорское высочество! — воспитатель изобразил сидячий глубокий поклон. — Только цацки Екатерины должны быть всяко дороже цацек Натальи, иначе мне свадьбы не видать! — В жабу превращу! — машину ощутимо повело в сторону обочины, а потом дернуло в сторону встречки. — Не бывать такому! Царевич, требую справедливости! Я первый заказ разместил! — Молчи, упырь колдунский! Мне жениться, а тебе просто супругу задабривать за свои мутные похождения по воровским малинам! — Воровским малинам? А ты, кроме как резать людишек и сжигать их, так ничему и не научился! — Я сынку воспитал, тварь ты колдунская! А ты жену не можешь воспитать так, чтоб без роскошных подарков к ней из командировки вернуться! — Молчать! — не выдержал я. — Оба старые дебилы! Постыдились бы! Кто мне еще совсем недавно втирал насчет ненормального братства, опаленного войной? А кто активно поддакивал? Решение моего императорского высочества будет таково: Екатерине подберут яркие украшения, соответствующие ее возрасту, недавно перевалившему за отметку двадцать лет, а Наталье, как замужней даме, приобретут все то же самое, но чуть… не такое вызывающее. Так пойдет? — Да, — в один голос буркнули оба закадычных друга. — И не забывайте, господа, — продолжил я, — у нас еще есть Алексия, украшения которой тоже надо подобрать, и ты, Ванюша, в этом прямо заинтересован. — Помню, царевич, — кивнул он. — И тоже собирался обратиться за помощью к великим княжнам. — Вот и совместишь с моим обращением к сестрам. И возвращай уже ротмистра к жизни и извиняйся перед ним, мы скоро на место прибудем… *** Получение заказанных нашей молодежью байков в салоне Ducati затянулось — молодые люди долго подбирали себе привезенную мотоэкипировку. Не остались в стороне от «модных тенденций» и Мария с Варварой: — Лешенька, а можно и мы что-нибудь для себя подберем? — они указывали мне на Евгению Демидову и Тамару Хачатурян, с подчеркнуто равнодушным видом прохаживающихся между стоек с мотоциклетными аксессуарами в черных кожаных комбезах, которые выгодно подчеркивали фигуры девушек. Сестры, заметив мой насупленный взгляд, быстро продолжили: — Лешенька, просто чтобы эта форма у нас была на память о Монако и Ницце. А Варя добавила: — И для пары-тройки личных фоток только для себя… Одноклассники в лицее обзавидуются до полного обалдевания! — Панцулаю с собой прихватите, — вздохнул я, — а фоточки для личного пользования можете сделать потом на моем моте. — И, получив благодарные улыбки сестер, остановил их. — И выбирайте костюмы по возможности без лейблов и надписей, а то Джузеппе в целях рекламы ваши фотографии, снятые стрингерами, по всей Европе в модные журналы засунет, а бабушка вам потом эти журналы… Ну, вы поняли. — Поняли, — сестры кивнули. — Если что, через Кристинку отдадим портным Гримальди, а те все надписи закрасят, а лейблы спорют. Маневры великих княжон не остались незамеченными валькириями: — Алексей Александрович, — подошла ко мне Людмила Александровна, — только не говорите мне, что девочки побежали примеривать на себя элементы такой симпатичной итальянской мотоэкипировки из натуральной и хорошо выделанной кожи? — старшая валькирия хищным взглядом смотрела все на тех же Демидову с Хачатурян, к которым начали присоединяться и другие девушки из малого света, обряженные в подобные «обновки». — Хорошо, не скажу, — улыбнулся я. — Но скажу другое: карточка в вашем полном распоряжении, а при общении с государыней можете смело валить все на приказавшего вам приобрести всю эту вопиющую безвкусицу ничего не понимающего в достойном поведении меня. Если вам «безвкусицы» не хватит, только скажите, через принца Джузеппе дозакажем еще. — Спасибо, Алексей Александрович, — валькирия благодарно кивнула, сделала знак своим подчиненным, и они пошли вслед за моими сестрами. А я, кинув взгляд в сторону бурно обсуждавших у примерочных кабинок свой внешний вид двух арабских принцев, двух принцесс Монако, французской принцессы и одного русского дворянина по фамилии Петров, вернулся к братьям, добравшимся до Ниццы на мотоциклах уже в готовом «прикиде», двум немецким и одному английскому принцам. — Алексей, — улыбавшийся Вильгельм мотнул головой в сторону наших байкерш, — думаю, выражу общее мнение, если скажу, что красивее русских девушек нет никого в мире! — Полностью с тобой согласен, Вилли, — важно закивал я. — Приезжайте к нам за невестами, не пожалеете. А про себя усмехнулся: хоть породу улучшите! А вообще, чем черт не шутит? Лишние «агенты влияния» нам в королевских родах Европы не помешают. — Обязательно приедем, — кивнул он и без перехода уже с посерьезневшим лицом продолжил: — Алексей, у нас с братом есть к тебе огромная просьба… — Слушаю внимательно, Вилли, — слегка напрягся я. — Если в моих силах, то с огромным удовольствием… — Мы обеспечиваем байками и экипировкой BMW тебя, Николя с Алексом, Марию с Варварой, всех ваших друзей с охраной… Естественно, бесплатно и не сразу, а в кратчайшие сроки, но вы хотя бы иногда будете менять Ducati на BMW. Вот и у немцев национальная гордость за свои бренды взыграла, и они тоже понимают, что соответствующие фотографии в любом случае просочатся в прессу. А какая это рекламная компания минимальными средствами и, главное, с участием каких родовитых молодых людей! — Ну, Вилли… — протянул я, всем своим видом демонстрируя сомнения. — Алексей, оскорблять тебя пошлым предложением денег мы не будем, — немцы переглянулись, — а вот любые твои условия готовы принять. В рамках разумного, конечно же… — Вилли, Фриц, — тяжело вздохнул я, — думаю, что продолжать этот разговор правильнее будет в присутствии Джузеппе, а уж как он скажет, так и будет. Я повернулся к братьям, которые дружно кивнули. — Уверен, именно так бы и ответил настоящий дворянин, Алексей, — Вильгельм обозначил легкий поклон в мою сторону. — Что ж, дождемся Джузеппе… Кстати, Георг, — он посмотрел на англичанина, — тебе тоже надо подобрать себе Ducati, очень достойная марка спортивных байков. А еще один туристический BMW специально для Монако и Ниццы мы тебе с братом подарим.