— Буду в очередной раз благодарен, — кивнул тот. — И с Джузеппе насчет мота от Ducati обязательно поговорю. Итальянец, старавшийся на правах хозяина поприсутствовать во всех местах салона сразу: и при выдаче байков, и в отделе экипировки, и в баре, где наша молодежь дожидалась своей очереди, — появился около нашей компании только через десять минут. — Алексей, — сходу обратился он ко мне, — для Марии костюм нашелся практически сразу, а вот для Варвары и Елены ищут на складе. Сам понимаешь, фигуры у них нестандартные, а я не стал уточнять, что модельки для них подбирают мальчишеские. — Понимаю, — отмахнулся я. — Ничего страшного. Слушай, Джузеппе, у нас тут к тебе с Вилли и Фрицем вопрос один есть, — и повернулся к немцам. — Я или вы, дорогие родственники?.. — Я, Алекс, — Вилли сделал шаг вперед. — Джузеппе, дружище, я тут к Алексу с просьбой обратился, а он сказал, чтобы ты решал… — И он практически слово в слово повторил свое предложение. Было видно, что итальянец с трудом скрывал досаду, но самообладания улыбнуться ему все же хватило: — Конечно, Вилли, прекрасное предложение! Думаю, так будет действительно справедливо, тем более байки BMW очень хороши! И, чтобы никому не было обидно, я со своей стороны тоже обеспечу на безвозмездной основе всех уважаемых русских гостей княжества Монако байками Ducati и всеми советующими аксессуарами. — И только я собрался возразить, как он меня остановил: — Алексей, и не думай спорить! Отказа не приму! — Спасибо огромное, Джузеппе! — я обозначил поклон, а в голове уже крутились мысли, как лучше выйти из этой двусмысленной ситуации. — Мы с благодарностью примем твой подарок, но только при одном условии. — Внимательно слушаю, Алексей. — Ты сфотографируешься вместе со мной, Николаем, Александром, Марией и Варварой. Причем мы все должны быть в экипировке Ducati, сидеть мы будем на замечательных байках этой итальянской марки, а Романовы не будут иметь претензий, если эта фотография попадет в европейскую светскую хронику. Николай с Александром активно кивали, всем своим видом демонстрируя полное со мной единение в этом славном начинании, Вилли же с Фрицем расстроенно переглянулись, Георг наблюдал за происходящим с невозмутимостью истинного англичанина, а вот настроение Джузеппе резко скакнуло вверх: — Алексей, это королевский подарок! — выпалил итальянец. — Особенно что касается светской хроники… Сейчас же побегу закрывать кассу и прикажу бухгалтеру, чтобы она вернула все уплаченные деньги, — он внезапно осекся, с виноватым видом посмотрел на немцев, а потом опять на меня: — Алексей, а как же Вилли с Фрицем и их любимые байки BMW? Ну, слава богу! Похоже, обиженных не останется, один только я от царственного деда очередную «пару ласковых» услышу… — Дорогие родственники, дорогой Джузеппе, — я растянул рот в улыбке, — предлагаю одну общую фотографию, а бренды мне и моим родичам достанутся путем слепого жребия. Довольные немцы переглянулись с проявившим дипломатичность итальянцем, и все трое кивнули. — И меня к участию в жеребьевке требую допустить, — вмешался Георг. — Светская хроника и без Виндзоров? Кроме того, пора уже дать серьезный отпор байкам японских марок с их демпинговыми ценами. А если мы еще привлечем к фотосессии Диаба и Заида — одного на Ducati, а второго на BMW — весь арабский мир нам только спасибо скажет. — А как же Гримальди и Бурбон? — это был Николай. — Девушки точно обидятся, если мы их на фотосессию не пригласим. И взгляды всех молодых людей остановились почему-то на мне… — Буду разговаривать, но за результат не ручаюсь. Кто возьмет на себя разговор с Диабом и Заидом? Георг кивнул: — Мы с Джузеппе, Вилли и Фрицем. Не переживай, Алексей, они точно согласятся… Так и получилось — арабские принцы быстро дали свое согласие. А вот мои переговоры, начавшиеся с комплиментов роскошному внешнему виду всех трех принцесс, затянулись по причине согласования Стефании «фотосессии» со своими родичами, а когда она ответила согласием и пожелала участвовать в жеребьевке, условие выдвинули сестры Гримальди, тоже успевшие созвониться с отцом: — Алексей, наша общая фотография должна быть сделана на фоне казино «Монте-Карло», — хитро улыбалась мне Ева. — Это личная просьба нашего отца к тебе. Стеша, ты же не будешь возражать? — она глянула на подругу. — Отличная идея! — кивнула француженка. — Алексей, соглашайся! Ты и так уже делаешь одолжение итальянцам и немцам, так сделай приятное Монако и Франции. — Подгоняйте экипировку по фигурам, красавицы! — важно произнес я. — Вас мы с моими сестрами поставим на передний план! — Не вы нас поставите, а мы сами там встанем! — одновременно фыркнули все три девушки и со смехом начали принимать те позы, в которых они, по их мнению, должны были выглядеть наиболее… соблазнительно на этой фотоссесии. И, что характерно, всем трем принцессам это прекрасно удавалось! Как же кожа костюмов обтягивала их тела в нужных местах! А эти провокационно расстегнутые молнии на курточках! — А чем это вы тут занимаетесь? К нам подошла целая делегация, состоящая из моих сестер, Шереметьевой, Долгорукой, Юсуповой, Панцулаи и Демидовой с Хачатурян. — Демонстрируем Алексею новую европейскую моду, — быстро нашлась Стефания. — Кстати, девушки, вы тоже в тренде. Присоединяйтесь! — Можно еще банданы носить, а не шлемами пользоваться, — задумчиво протянула Хачатурян, критически разглядывая импортных законодательниц мод. — И шейные платки, чтобы молнию на курточке до конца не застегивать, — это предложила Демидова. — Или какие-нибудь шарфики… И обязательно перчатки на руки, девочки! Со стразиками! И обувь надо бы подобрать помассивней на высокой подошве… А я, так удачно «соскочивший» с объяснений, перед тем как удалиться, дабы не мешать обсуждению последних модных тенденций, тихонько сказал Маше с Варей: — Вздумаете на людях гнуться так же, как это делали только что Гримальди с Бурбон, тут же вылетите в Москву! Борт я вам обеспечу! — Лешка, ты сатрап! — только и фыркнули они, но тут же автоматически застегнули молнии на своих курточках повыше. Мои же приключения на этом не закончились — младший из Гогенцоллернов меня ждал и отвел в сторону: — Алекс, хотел попросить твоего разрешения сделать подарок твоей родственнице, Елене, в виде байка BMW лично от себя. — Конечно, Фриц, — кивнул я. И прикинул, что если в рамках приличий и достаточно публично, то моей «родственнице» подобное внимание со стороны немецкого принца, а также соответствующие слухи на родине, пойдут только на пользу. Да и от меня все и всякие подозрения происходящее отведет… И продолжил: — Я же понимаю, ни о каких официальных ухаживаниях речи не идет, и поэтому очень надеюсь, что в твоих романтических устремлениях, Фриц, все будет… красиво и невинно?! — Можешь не сомневаться, Алекс! — немец засмущался и даже слегка покраснел. — Именно что красиво и невинно. Спасибо, что подобрал правильные слова. — Обращайся, родственник, я всегда к твоим услугам, — и хлопнул его по плечу. — А сейчас пойдем к остальным молодым людям, поделимся с ними благими вестями… *** — Ой, царевич, не сносить тебе головы! — трагическим тоном вещал Кузьмин. — Ой не сносить! И нас с Петровичем и Иванычем вместе с собой под монастырь подвел! — колдун пихнул сидящего на пассажирском переднем сиденье и все еще «дующегося» Михеева в плечо. — Ротмистр, я бы на твоем месте на комфортабельную хату в Бутырке не рассчитывал, нас сразу в подвал определят. Там и станочки разные затейливые есть для увеличения роста организма, отдельные для отсечения конечностей без наркоза, и дыба наличествует, и другие занятные приспособы во всем ассортименте… Начальника моей охраны передернуло, а хмурый Прохор буркнул: — Ваня, не нагнетай… — А казнить нас знаешь, как будут, Иваныч? — как ни в чем не бывало продолжил колдун. — Руки привяжут к итальянскому самокату, ноги — к немецкому, а отмашку крутить ручки газа до упора даст лично государыня, которая перед этим еще раз взглянет на ту непотребную фотку, где ее любимые внучки обряжены не в красивые, нарядные платьишки, каковые девушкам их происхождения и положено таскать, а в похабные кожаные облегающие комбезы. — Ваня… — А царевича нашего, Иваныч, подержат на этот раз в Бутырке пару неделек, сделают очередное внушение, а потом вернут в лоно рода для дальнейшего несения им своих обязанностей будущего императора. Нам же с тобой прямо сейчас, пока мы еще дышим сладким воздухом свободы, следует упасть царевичу в ножки, чтобы он деток наших, будущих сиротинушек, не оставил заботой своей, проследил за воспитанием и в люди вывел… — Не слушайте его, Владимир Иванович, — я не выдержал и захохотал. — Ничего вам не будет. Я же говорил, ситуация с каждой минутой нагнеталась все сильнее, пришлось импровизировать. Зато сейчас все довольны, а мы еще, как выразился Иван Олегович, итальянские и немецкие самокаты на ровном месте прижили. — А кто в Кремль звонить будет? — буркнул воспитатель. — У меня желания нет, у Иваныча тем более, а Людмила Александровна так вообще прямо сказала, что ей еще пожить охота, и пусть государыня узнает о фотосессии с участием Маши и Вари от кого угодно, только не от нее. Так что доставай телефон, Лешка, и набирай отца. И постарайся быть очень убедительным, иначе мы точно по возвращении в Москву прямо из порта дружно заедем на вышеупомянутую, пользующуюся дурной репутацией в народе кичу. Отцу по телефону ситуацию описал в красках, как и советовал Прохор, особо упирая на то, что просто не нашел другого выхода и импровизировал. Родитель, что характерно, сначала меня похвалил за сообразительность, а потом чуть ли не повторил Ванюшины слова: — Ну, Лешка, держись! Бабушке фотосессия явно не придется по душе. Будь на телефоне. Трубка завибрировала буквально на стоянке у салона BMW, причем звонила именно бабуля: — Алексей, добрый вечер! — достаточно спокойным тоном начала она. — Мы с твоим дедом вне себя от этих ваших гламурных инициатив, но понимаем, что времена меняются, и не хотим выглядеть ретроградами. К чему веду, внучок, фотоссесию мы разрешаем, но сейчас я буду звонить Любе, старшей валькирии, пусть она проследит за девочками, чтобы те хотя бы выглядели прилично. — Спасибо, бабушка! — с облегчением поблагодарил я. — Это еще не все, внучок, — она отчетливо усмехнулась и явным глумливым тоном добавила, — передаю трубку деду. — Лешка, ты меня слышишь?! — от рева императора вздрогнули все находящиеся в машине. — Слышу, государь… — За проявленную… халатность объявляю Прошке, Вове и Ване пять суток кремлевской гауптвахты! А тебе за проявленную… дипломатичность десять суток там же, но с корпением над букварями! Наказание отбудете по возвращении на любимую родину! — Есть, ваше императорское величество! — вздохнул я. — И передай Прошке, чтобы лучше за тобой приглядывал! — Есть передать. — Благодари отца с бабушкой за мою доброту, Лешка! — дед начал успокаиваться. — И закажи у Гогенцоллернов десяток туристических мотоциклов для нашего загородного имения, раз уж ты там такими тяжеловесными знакомствами стал обрастать. Только закажи обязательно за деньги, Лешка, Романовым подачек не надо. Конец связи. Убрав телефон в карман, оглядел «подельников»: — Всего-то пять суток, господа! — По-божески… — кивнул воспитатель. — Согласен, ни о чем… — с явным пренебрежением махнул рукой колдун.