Папарацци, с которыми мы имели беседу по дороге, не только воспользовались предложением Стефании, но и согласились вести себя «прилично» до конца поездки, и уже утром за завтраком мы разглядывали наши фотографии очень приличного качества, размещенные чуть ли не всеми ведущими мировыми информационными агентствами. Отдельной «вишенкой на торте» шли повторяющиеся практически слово в слово статьи о нашем визите в Ниццу и вечерней прогулке по Каннам с отдельной ссылкой на то, что информация предоставлена пресс-секретарем русской делегации Анной Шереметьевой — большая фотография улыбающейся Анечки везде прилагалась, — а я начал подозревать, что старшие Романовы постарались и тут, уж слишком гладко все выглядело… Великий принц Алексей, если верить этой информации, учился на юриста и дальше собирался служить в органах военной прокуратуры, великие принцы Николай и Александр были курсантами военного училища и жизнь свою уже сейчас не могли представить без армии. Великая принцесса Мария планировала после лицея тоже пойти обучаться юриспруденции, но где в дальнейшем собиралась использовать полученные навыки, еще не решила, в отличие от великой принцессы Варвары, собиравшейся стать журналисткой! Может, я с сестрами мало общаюсь, и они мне не доверяют? Какая, к чертям, юриспруденция и журналистика? Кстати, надо будет действительно выяснить, кем они себя видят в ближайшем будущем… Так, что у нас там дальше… Увлечения! Оказалось, мы с братьями увлекаемся военно-прикладным спортом, как и все Романовы, а сестры еще и в лицее посещают кучу развивающих факультативов, в том числе и творческой направленности! Что за дичь? А где наше общее с братьями преданное и нежное увлечение алкоголем? Где ночные клубы с танцами до утра и регулярное посещение стриптиз-баров? Где шарахающиеся по выходным в моем особняке табуны проституток, я вас спрашиваю? И кем нас с Колей и Сашей после подобной инфы читатели будут воспринимать? Даже страшно представить! О-о-о, точно за полупокеров примут — дальше по тексту выяснилось, что мы с братьями не чужды и искусству! И оказываем покровительство молодому, но уже успевшему громко заявить о себе художнику-портретисту Алексу Петрову! Все, репутации точно конец! Даже если штабелями жмуров укладывать, ничего не исправишь, как в том анекдоте про настоящих боевых пид@расов… И последний гвоздь в гроб образа великих принцев — модное шмотье российских и зарубежных кутюрье, которое нам шьют индивидуально, как и изготавливают по спецзаказу аксессуары… Это фиаско, Алексей! Крупными, жирными мазками вырисовывался готовый портрет гламурного содомита! И Коля с Сашей не далеко ушли… Оторвав глаза от телефона, огляделся, настраиваясь на самое худшее, но даже намека на презрительные взгляды не заметил. Наоборот, молодежь веселилась, а Коля с Сашей так и вообще тыкали пальцами друг другу в телефоны и откровенно ржали! — Алексей, как тебе? — подошла довольная Аня Шереметьева. — Все в рамках общемировых стандартов официального освещения жизни членов правящих родов. Или я что-то упустила? — Анечка, а про искусство… не лишнее? — протянул я. — Мало еще, — отмахнулась она. — Сейчас я тебе ссылку кину на несколько ресурсов Испании, Англии, Германии и Польши, там мой комментарий от души разматывают, а вас с Колей и Сашей чуть ли не монстрами выставляют… Анна не соврала — комментарий девушки указанные ресурсы высмеивали, обозвав унылой пародией на правду, а нам с братьями припомнили все: и Афганистан с тем сожжением остатка рода Никпай, и Ибицу, и видяшку с моим участием, где я с особой жестокостью убиваю трех людей, а потом сжигаю их. Не забыли наши европейские «партнеры» намекнуть и на разгульный образ жизни, который ведет российская родовитая молодежь, и опять нас с братьями выставляли главными зачинщиками и участниками групповых непотребств, но про содомию, слава богу, ничего не говорилось… От сердца отлегло, а на душе потеплело! Жизнь не была кончена! — Вот-вот! — улыбалась продолжавшая стоять рядом Аня. — Привыкай, Алексей, ты у нас персона публичная, дерьма о себе в зарубежной прессе прочитаешь еще немало. И запомни, не бывает плохого пиара, пишут — значит, ты им интересен. — Анечка, спасибо тебе огромное за проделанную работу! — я поднялся и чмокнул девушку в щечку. — И дерьма я в этих статьях не увидел, там и половины всей правды про меня и Колю с Сашей не написано. Знали бы они… — и мечтательно помахал рукой. — Слышать ничего не хочу! — нахмурилась она. — Мне того раза хватило. — Прости! — опомнился я. — Еще раз спасибо… Когда страсти по поводу статей немного улеглись, мы всем малым светом, в «сопровождении» папарацци и толпы «поклонников», пешком выдвинулись в направлении храма Архангела Михаила. Протоиерей Владимир, предупрежденный о нашем визите, встретил нас на крыльце. Общение с батюшкой напоминало наши встречи с батюшкой Вадимом в Монако и больше касалось решения бытовых вопросов, чем веры. В конце концов, Прохор просто вручил протоиерею банковскую карточку и пояснил, что патриарх в курсе и против нашего пожертвования ничего не имеет. Выдержав службу и поставив свечки, мы покинули храм и направились к знаменитому Дворцу фестивалей и конгрессов, в котором проходит ежегодный Каннский фестиваль. Тут уж наши девушки оторвались по полной на Двадцати четырех «ступеньках славы», даже в это время года покрытых красной ковровой дорожкой, — у папарацци, допущенных охраной к подножью лестницы, наверное, пальцы устали нажимать на кнопки своих фотоаппаратов! Были и отдельные снимки, и наша общая сессия, а настроение наших гламурных красавиц выразила Евгения Демидова: — Все равно не то! Девочки, предлагаю на обратном пути из Сен-Тропе заскочить сюда еще раз и устроить уже нормальную фотосессию в приличных платьях, — дождавшись гула одобрения, Женя повернулась ко мне: — Алексей, ты же не откажешь нам в такой мелочи? Я же только привычно улыбался: — Любой каприз, красавицы! После обеда мы разместились на пляже нашего отеля и принялись разглядывать в телефонах очередные результаты творчества наших «карманных» репортеров. — Ой, какая я здесь страшная! Косынка мне явно не идет! — эти возгласы со всех сторон касались кадров нашего посещения церкви. — А вот на ковровой дорожке терпимо… — а это про фотосессию на ступеньках Дворца. Устав любоваться собой, девушки и некоторые из молодых людей в пятом часу вечера засобирались на шоппинг «за сувенирами для родных и друзей» по близлежащим торговым улочкам. По просьбе Прохора написал в чат сообщение, что группами меньше чем пять человек нигде не появляться во избежание возможных провокаций, а с Машей и Варей так и вообще отправил валькирий. Сами же мы направились в Старый порт проверить «Звезду»… Вечером Стефания утроила нам очередной «сюрприз» — сняла на всю ночь находящийся совсем недалеко от нашего отеля гламурный до невозможности клуб Baoli, а за пульт «выписала» нашего отечественного диджея Vini. Судя по довольному виду Марии и Варвары, именно с ними советовалась француженка, когда выбирала «главного по музыке». Сам клуб, окруженный пальмовой рощей и прочей растительностью, хоть и был не очень большим, но вместил с запасом всю нашу делегацию вместе с охраной, а вид на море и модный интерьер настраивали на романтику. — А я и не знала, что любовь может быть жестокой! — натуральным образом горланила наша подвыпившая молодежь, возвращаясь утром в отель. — А сердце таким одиноким! Я и не знала! Я и не знала… (автор музыки и слов Олег Попков) *** Устав разглядывать в окно пейзажи, открывающиеся с трассы Канны — Сен-Тропе, решил поинтересоваться у воспитателя: — Прохор, а чего Филипп-то насчет дуэли молчит? Переждать решил, подонок, а потом, когда все поутихнет, слиться? — Как я понял, Лешка, идут переговоры, в которых участие принимает куча заинтересованных сторон, и каждая из них в первую очередь отстаивает свои интересы. — И долго они будут договариваться? — Пока не договорятся, — воспитатель пожал плечами. — Ясно, — вздохнул я. Тут к беседе присоединился Кузьмин: — Царевич, запомни: кто понял жизнь, тот не спешит! — Это ты к чему? — А что тебя на родине любимой ждет? Торжественная встреча в заснеженном аэропорту, потом кремлевская губа и сессия, — ухмыльнулся он. — В Европах же теплое море, лучшие отели, ночные клубы, алкоголь и приключения! Расслабься и получай удовольствие, как вся остальная наша родовитая молодежь, которая только и мечтает, чтобы этот отдых не кончался. — Я по Лесе соскучился, а Прохор по Екатерине, — буркнул я. — Ваня, а ты по семье скучаешь? — Не без этого, — колдун посерьезнел. — А еще — по своей безбашенной молодости, когда мы с твоим воспитателем чуть ли не каждый день по краю ходили, а тут такая возможность снова почувствовать себя живым. — Ты себя-то не обманывай, Олегыч! — буркнул Прохор. — Острых ощущений тебе не хватает, наркоман ты хренов, вот и весь разговор. А где у нас все острые ощущения? Правильно, рядом с моим бедовым сынкой, который умудряется неприятности на ровном месте находить. — И что тут такого, Петрович? Я тоже в твоего сынку душу вложил!.. — Господа канцелярские! — повернулся к нам Михеев. — Прекращайте в очередной раз собачиться, сейчас зеленый сигнал загорится и мы уже заедем на окраину Сен-Тропе — нашему великому князю из машины надо выходить в хорошем настроении и с улыбкой на лице, демонстрируя… Подполковник продолжал говорить что-то еще, но я его не слышал: визжащая чуйка выкинула меня в темп! Колокол! И чудовищный по мощи удар по сознанию, смявший колокол, как картонный! И знакомая до ужаса темная бездна, в которую я падал, отчаянно цепляясь остатками подсознания за едва уловимые лучики света… *** Пан Западловский, выступавший главой образованного круга из пяти колдунов и имевший четкий приказ никого не убивать, уже успел убедиться, что все облики в русской колонне, остановившейся на красный сигнал правильного светофора, благополучно погашены, в том числе и ненавистный господин Иванов, и сейчас Ян с мстительным удовлетворением наблюдал за агонией умудрявшегося сопротивляться кругу великого князя Алексея Александровича. К следующему же этапу операции — аккуратному, но серьезному повреждению ментальной оболочки молодого Романова — офицер польской разведки решил пока не переходить, а сознательно растянуть удовольствие на подольше. — Родичи, значит, отвечать будут? — зашептал Западловский пересохшими губами и неосознанно прижал к себе сломанную руку. — Террористом меня сделаешь, ублюдок? А если так?.. Облик великого князя под воздействием круга стал угасать интенсивнее, и Ян на секунду ослабил давление, боясь нарушить приказ и все-таки убить молодого Романова, и тут же почуял неладное… — Что за черт? Облик великого князя буквально за долю мгновения втянул в себя облик господина Иванова… Романов резко вспыхнул в чувственной сфере белым, ослепляющим светом и обратил свое пристальное внимание на Западловского… — Круг! Как он смог?.. — пронеслось в голове поляка. — Курва! И Ян обрушил всю мощь объединенных ментальных сил пятерых колдунов на молодого человека, уже совершенно не заботясь о выполнении приказа никого не убивать — вопрос стоял об элементарном выживании самого поляка… *** Возвращение в себя было резким и крайне неприятным, но прислушиваться к своим болезненным ощущениям не давала продолжавшая верещать чуйка — в радиусе чувствительности она фиксировала наличие крайне опасного светящегося скопления обликов. И опять мощный удар по сознанию, который меня полностью дезориентировал до состояния слепого котенка, но в сознании все же оставил… Глубже в темп… Мысли побоку… Снова ментальный удар, которому послушное подсознание не стало сопротивляться, а пропустило сквозь себя… Глубже в темп… До зубовного скрежета, до судорог во всем теле… Новый ментальный удар запредельной силы…