Наша компания намек поняла, за Александра все выпили, и мы вернулись к нашему обычному трепу. Аня Шереметьева так в ресторане и не появилась. Учитывая моё очередное новоселье, домой мы с братьями и Сашкой Петровым собрались в первом часу ночи. — Надо завтра перед родичами предстать бодрыми и трезвыми. — прокомментировал мне Николай их с братом решение ехать вместе со мной. — Сам понимаешь, на кону поездка на границу. — Похвально. — улыбнулся я. — Даже не сомневаюсь, что Дворцовые доложат о вашем приличном поведении, а родичи его по достоинству оценят. — На это и расчет, Леха! — подмигнул мне Николай. — Мы с Сашкой этим финтом крайне редко пользуемся, и он нас еще ни разу не подводил. — Надо взять на заметку. — кивнул я. — Ну, до завтра! А я Петрова еще к Пожарским заброшу. Уже в машине Сашка громко выдохнул: — Слушай, Алексей, это что же получается с этими великосветскими тусовками? Четыре часа, а то и больше, тратятся на пустые разговоры? — А как же Кристина, с которой вы так мило проболтали больше двух часов, не замечая никого вокруг? — парировал я. — Я-то да. — кивнул он. — Но я тебя имел ввиду. Я же тебя с детства знаю, и вижу, что особого интереса у тебя к этим тусовкам нет от слова совсем! — Это моя работа, дружище. — усмехнулся я. — Вот и привыкаю потихоньку. И тебе тоже придётся привыкнуть. И постарайся, Сашка, внимание уделять не только Кристине, но и участвовать в общих разговорах. Одним словом, ты должен вращаться… — Да понял я уже… — погрустнел он. — Кристина мне это же сегодня сказала, только другими словами. — он встрепенулся. — Лёшка, слушай, пока не забыл! Отец мой хотел с тобой и Прохором встретиться до отъезда. Просил назначить ему аудиенцию, твоё Императорское Высочество. — Аудиенцию, говоришь?.. — с гордым видом выпрямился я, насколько позволяло сидение. — Хорошо, Александр Владимирович. Завтра точно никак, да и у вас в Кремле экскурсия, а вот в воскресенье мы с тобой созвонимся, и я официально приглашу твоих родителей и брата в гости. Такой вариант тебя устроит? — Более чем. — кивнул Сашка. * * * — Саша, как сын? — Нормально, как ты и говорил. — Цесаревич откинул голову с прижатым новым телефоном на подушку рабочего кресла. — Поведение вполне адекватное. Только вот Прохор тревогу поднял… — Не может такого быть. — в голосе Колдуна не было ни капли сомнений. — Я уверен, что пришёл и ушёл чисто. — Не совсем, Ваня, не совсем… Девушки сквозь сон слышали, как Алексей вставал, а потом ворочался. Грешат на то, что сын тяжело переживает тройное убийство этих Никпаев. И доложили об этом Прохору. Ты что, не мог девушек сильнее погасить? Или дочку пожалел? — в голосе Цесаревича прорезался металл. — Да… Накладка на ровном месте получилась… — протянул Колдун. — Нельзя мне было Леську сильнее гасить, сам понимаешь, а эта Валькирия бывшая не так проста оказалась… Я ж последнее время с обычным человеческим материалом дела имею, со спецурой не связываюсь, вот чутка навыки и подрастерял, Саша. — Ты, Ваня, активней в форму приходи. — металл из голоса Цесаревича никуда не делся. — А то отец недоволен твоей… накладкой. Что у нас по следующему мероприятию? — В процессе. К возвращению Алексея с границы будет всё готово. Глава 4 Утро субботы у меня началось с пиликнувшего телефона — Анька Шереметьева прислала какую-то ссылку. Кое-как продрав глаза, я ткнул на эту ссылку, и слегка обалдел — название статьи «Собакам — собачья смерть» жирным черным шрифтом вылезло на весь экран! Пролистнув ниже, начал читать… Так… После небольшого вступления, как я Аньке и говорил, шло краткое упоминание про захват заложников в школе № 135 членами Рода Никпай. Дальше было интервью с Великими княжнами Марией Александровной и Варварой Александровной, которые стали объектами нападения со стороны трех членов Рода Никпай, находящихся на территории Российской Империи под прикрытием дипломатических паспортов. Тут я мысленно поаплодировал сотрудникам Тайной канцелярии, проводившим редактуру текста статьи — для «сохранения лица» родной конторы они колдуну оперативно «выдали» афганский дипломатический паспорт «задним числом»! Я даже нисколько не удивлюсь, если сейчас в списках афганского посольства в нашем МИДе обнаружится ещё одна лишняя фамилия. Мои сёстры в статье жертвами нисколько не выглядели — да, напали, да покорежили машины, да, нападавшие подло прикрылись парком, в котором могли находиться ни в чем не повинные подданные Империи, решившие прогуляться вечером по осенним аллеям этого самого парка. Именно по этой причине Дворцовые не ударили по нападавшим в ответ, и не дали ударить Великим княжнам, решив, что пока обстановка не прояснится, необходимо занять оборону, одновременно попытавшись вывести моих сестер подальше от парка и жилых домов за спиной. Но далеко они уйти не успели — вмешался Великий князь Алексей Александрович… Свое интервью я без улыбки читать уже не мог — Шереметьева практически слово в слово повторяла мои вчерашние слова! Вернее, слова моего отца! И про грохот, на который я среагировал, и про эту заботу о жизнях подданных, и про то, что в первую очередь я подумал о сестрах, которых и бросился спасать. А вот про то, что я цинично сжег трупы, в статье тактично умалчивалось. Заканчивалась статья совсем уж пафосно: Р: — Алексей Александрович, позвольте задать очень непростой вопрос. Скажите, вот сейчас, спустя какое-то время, если подобная ситуация повторится, вы поступите так же? А.А.: — Безусловно. И даже больше скажу. Защищая своих близких, так должен поступать каждый уважающий себя мужчина! Будь он дворянином или нет. Так меня воспитывали отец и оба моих деда. А что касается этих Никпаев… Собакам — собачья смерть! Тут уж я расхохотался, окончательно разбудив Лесю и Вику. Так меня воспитывали отец и два деда??? А ничего, что меня растил Прохор? Ладно, князь Пожарский тоже руку приложил. Но в каком месте другой дед вместе с отцом приняли участие в моем геройском воспитании? Правильно мне Император вчера сказал — это моя работа на благо Рода. Надо будет ему не забыть спасибо сказать за то, что князя Пожарского в статье оставили! — Лешка, чего там? — сонно спросила Вика. — Ловите. — я отправил девушкам ссылку на статью. Читали они ее около пяти минут. Первой высказалась Вяземская: — Пропаганда — страшная вещь! Читаешь, и прямо плакать от восторга хочется! Я, недостойная, лежу в одной постели с самым настоящим героем! — хмыкнула она. — Зная тебя, Романов, более чем уверена, что все было куда прозаичнее и страшнее — почуял, рванул, убил, сжег и спокойно пошел дальше по своим делам! А накрутили-то… — Вика! — осуждающе протянула Леся. — Ты совсем из Лешки тут какого-то монстра лепишь! — Романов, я права? — Вяземская пихнула меня локтем. — Права, Викуся. — улыбался я. — Всё прошло именно по твоему алгоритму. Особенно ты угадала со «спокойно пошел дальше по своим делам». Понятно, что тут начались привычные милые препирательства между мной и девушками, закончившиеся только за завтраком, где солировал уже присоединившийся к нам Прохор: — А вот и наш герой, воспитанный в лучших традициях двух славных Родов, Романовых и Пожарских! Лешка, я читал и плакал! Ты когда это все сочинить успел? Или сочинили за тебя? — он подмигнул мне. — Леся, вот видишь! — восторжествовала Вика. — Я тебе что говорила? А ты не верила! — Мне вчера отец обозначил, что говорить надо… — не обращая внимания на довольную Вяземскую, сказал я Прохору. — Ты не обижаешься, что вместо тебя в статье другие воспитатели указаны? — Я привыкший, Лешка! — отмахнулся он. — Мне широкая популярность ни к чему. Кому надо, за меня всё знают. Обсуждение статьи длилось ещё какое-то время, пока все вдоволь не насмеялись. Выйдя из столовой, я обратил внимание, что особняк напоминал потревоженный улей, все готовились к предстоящему торжеству с участием важных гостей — еще раз делалась уборка не только в доме, во дворе и перед воротами, но и, как мне доложился Трегубов, на близлежащих улицах и переулках, которые уже были взяты под охрану Дворцовой полицией. Зал на втором этаже преобразился тоже. Его, под чутким руководством и при непосредственном участии Службы протокола, условно разделили на четыре части — основная обеденная зона с поставленными буквой «П» столами, на которых наличествовали таблички с именами моих родичей и других приглашенных. Вторая зона — музыкальное оборудование с выделенным местом для танцулек, третья — стоявшие в углу квадратом несколько диванов и кресел со столиками на тот случай, если гости захотят отвлечься от шумного застолья и отдохнуть за приятной беседой. Четвёртая зона в противоположном углу, подальше от колонок, предназначалась для детей — невысокие стулья и столики с игрушками привезли с собой сотрудники Службы протокола. На мою кухню высадился целый десант кремлевских поваров, а то количество разнообразного алкоголя, которое они выгрузили из «Газели», обещало существенное пополнение коллекции оного в моем погребке, к вящей радости моего воспитателя, начальника охраны и управляющего. Пока я вчера «прожигал жизнь» в ресторане Нарышкиных, князь Пожарский выполнил обещание и прислал человечка со своим портретом и портретом Алексии, которые и были установлены в углу гостиной на специальных деревянных подставках со встроенной подсветкой. Как нам пояснил Трегубов, специалист, присланный моим дедом, настоял именно на таком варианте, якобы князь перед ним поставил задачу представить портреты в самом выгодном свете. И это ему удалось в полной мере. — И откуда у Сашки что взялось? — Прохор рассматривал портрет Главы Рода Пожарских. — Ведь недавно на моих глазах пацаненком бегал, штаны на лямках!.. — Михаил Николаевич получился у Сашки лучше, чем я. — высказала свое мнение Леся. — Здесь должен был стоять и мой портрет, Лёшка! — заявила мне Вика, сделав вид, что обиделась. — Одно радует бедную девушку, — вздохнула она, — что я тоже, как бы, приняла участие в организации этой импровизированной выставки нашего Рембрандта. Надеюсь, он не забудет меня, когда станет богатым и знаменитым… — Я более чем уверен, Вика, — хмыкнул Прохор, — что если Сашка «поймает звезду», именно ты первая и вернешь его с небес на землю. — Я такая! — гордо вскинула подбородок она. — Побить не побью, но соответствующие выражения по поводу этого безобразия подберу не стесняясь. — И почему я в этом нисколько не сомневаюсь? — Прохор смотрел на нас с Лесей. Мы с ней переглянулись и согласно кивнули, а Вика, заметив всё это, вскинула подбородок ещё выше: — Обращайтесь, мои дорогие! Вы же знаете, для вас — любой каприз! За Лесей же я наблюдал с самого утра, не замечая за ней никаких странностей и отклонений в поведении, и даже умудрился ее посмотреть — если и были в доспехе девушки какие-то существенные изменения по сравнению со вчерашним днем, то я их не увидел. Леся опять почувствовала мое прикосновение, но реакция ее была уже не такой, как в прошлый раз — она просто подошла и спокойно поинтересовалась: — Это опять твои фокусы, Лёшка? — Ага. — улыбнулся я. — Скоро и сама так сможешь. И никто, кроме других колдунов, этого прикосновения твоим внутренним взглядом не заметит. — она поежилась после этих моих слов. — Не переживай, Лесенька, под началом того самого Лебедева, о котором тебя отец предупреждал, таких колдунов много служит. И ничего, живут себе спокойно, и не жалуются. — попытался я ее успокоить. — Давай-ка, как раз, отцу твоему позвоним, пригласим на беседу, о которой мы вчера разговаривали. — Давай. — вздохнула Леся. Мой разговор с Пафнутьевым был краток — вопросов, типа: «А зачем?», «А почему?» и «Нельзя ли все порешать по телефону?» от Виталия Борисовича ожидаемо не последовало, и к двум часам дня он обещался быть. Алексия же, стоявшая рядом и всё слышавшая, опять вздохнула: — Одни проблемы от меня, Лешка. Раньше только отец со мной возился, а теперь еще и ты. — Не выдумывай! — отмахнулся я и ухмыльнулся. — Жить с двумя ведьмами?.. Да любой нормальный мужик о таком только мечтать может! — Любой нормальный мужик от нас сбежал бы давно! — заулыбалась Леся. — Я-то ещё до вчерашнего дня более или менее нормальной была, а вот Викуся свой ведьмячий характер с самого начала демонстрировала… А ты с нами всё равно продолжаешь возиться, Лешка. — Мы в ответе за тех, кого приручили! — гордо расправил плечи я. — И ты нормальная.