— То, что приручил, это точно. — улыбнулась она. — А насчет того, что в ответе… Очень бы хотелось надеяться… В свою нормальность девушка, похоже, уже не верила. Значит придется ее в этом переубеждать… Успел я пообщаться и со своим воспитателем на интересующую меня тему Решетовой. — Как вечер провел, Прохор? — именно с этого нейтрального вопроса я начал беседу. — Нормально. — кивнул он. — Посидели с Екатериной в небольшом рыбном ресторанчике, пообщались, вкусно поужинали. Потом в кино на ночной сеанс сходили и по ночной Москве покатались. — Как у вас в отношениях, есть прогресс? — я подмигнул воспитателю. — Скоро я на вашей свадьбе погуляю? — Какая свадьба, Лешка? — отмахнулся он. — Мы с Катей встречаемся-то совсем недавно. Пока приглядываемся к друг другу, принюхиваемся… Создание семьи — это серьезное мероприятие, к которому надо подходить со всей ответственностью и без всякой спешки. — Без спешки? — хмыкнул я. — Смотри, уведут у тебя твою Екатерину! — Уведут, так уведут. — пожал плечами он. — Значит, не судьба. Мы себе лучше купим! — Прохор ухмыльнулся. — Везет, тебе… — вздохнул я. — У тебя возможность выбора есть. А вот мне, похоже, жену действительно «купят», и мнения моего не спросят. Уже, вон, на Шереметьеву пальчиком указали и приказали тщательно приглядеться. — Когда это тебе приказали, Лешка? — удивился он. — Почему я не в курсе? — Так вчера и приказали. — этот мой вздох и опущенная голова просто обрекали Прохора на проявление сочувствия ко мне. — После извинений перед Петровыми. Вчера просто не успел тебе рассказать… — Интересно девки пляшут… — протянул он, но своё сочувствие ко мне проявил совершенно в иной форме, нежели в той, в которой я ожидал. — А что, Лёшка? — воспитатель с улыбкой хлопнул меня по плечу. — Очень даже для тебя неплохой вариант — красивая, умная, из очень знатного Рода! А фигурка у этой Шереметьевой какая? Есть за что подержаться! Не то что у ее тощих подружек, этих Юсуповой и Долгорукой! Бери, Лешка, пока предлагают, в следующий раз могут пальчиком указать на вариант поплоше, сам рад не будешь, что от Шереметьевой отказался! — И ты туда же? — отмахнулся я. — Как сговорились! Деда Миша тоже самое мне сказал… — А чего ты хотел? — Прохор продолжал улыбаться. — Продолжение Рода, все дела… Государь о таких вещах в первую очередь думает, а отец твой, ко всему прочему, и про простых смертных не забывает. — он замолчал. — Кого ты имеешь ввиду? — заинтересовался я. — Себя и имею. — хмыкнул он. — Мне прямым текстом после твоего объявления было заявлено, что пора бы и семью завести. Пока Цесаревич мне дал время на самостоятельный поиск потенциальной невесты, а если не найду, мне так же, как и тебе, укажут пальчиком на какой-нибудь перезрелый неликвид, но с нужными способностями в стихиях. И все это, Лешка, делается во благо Рода Романовых. Так что, мы с тобой фактически в одной лодке. — Ага, в одной лодке! — покривился я. — Тебе время дали на поиск, а мне сразу пальчиком указали! — Ну, ты сравнил! — хохотнул он. — Где я, и где твое Императорское Высочество? Привыкай, Лешка, к своей тяжёлой ноше будущего Наследника Императорского Рода. Тем более, что тебя жениться на этой Шереметьевой пока никто заставляет. А там… Жизнь очень интересная штука, такие, порой, неожиданные повороты выкидывает, что хоть стой, хоть падай. И не вздумай в открытую воле Государя нашего сопротивляться! — это было сказано воспитателем уже очень серьезно. — Будь умнее, Лешка, дипломатичнее. А жизнь сама все как-нибудь на свои места расставит… После обеда, ровно в два часа дня, прибыл Пафнутьев, а Алексия, под предлогом того, что к ней приехал отец, ускользнула от Вики и парикмахеров с визажистами. — Виталий Борисович, где мы можем поговорить без лишних ушей? — поинтересовался я у него, переглянувшись с Лесей. — Где угодно, Алексей Александрович. — Пафнутьев обозначил улыбку. — К вам в особняк сегодня ожидается визит августейшей семьи, вся аппаратура уже отключена. — Только не поймите меня превратно, Виталий Борисович, я уже вас в баню хотел вести. — хмыкнул я. — Вы будете смеяться, Алексей Александрович, — продолжил он, — но даже в парилке вы не застрахованы… от лишних ушей. Дворцовые мне не подчиняются, и я ничего вам гарантировать не могу. — Пафнутьев развел руками. — Но сегодня процентов девяносто девять на отсутствие прослушки я дам. Приказ всем службам поступил однозначный, и у разных там слишком ретивых энтузиастов радиодела, в случае обнаружения, слишком уж большой шанс переехать на длительное проживание в Бутырку. — Тогда пойдемте ко мне в покои. — предложил я. — Там нас побеспокоят только в случае крайней необходимости. — Как скажете, Алексей Александрович. — кивнул он. После того, как мы втроем расположились у меня в гостиной, я не стал делать длинные заходы, а спросил у Пафнутьева прямо: — Виталий Борисович, вы в курсе того, что Алексия колдунья? Ни один мускул не дрогнул на лице сотрудника Канцелярии, а что на меня произвело еще большее впечатление, так это то, что Пафнутьев на Лесю даже не покосился, продолжая смотреть прямо мне в глаза. — Это какая-то шутка, Алексей Александрович? — спросил, наконец, он. — Помните ту ночь, когда мы с вами Дашковым визит вежливости наносили? — Пафнутьев кивнул. — Так вот, когда пьяная Вяземская делилась с нами подробностями беседы с моей бабушкой, она имела неосторожность заявить Лесе, что та на очереди у бабули следующая. Разволновавшаяся Леся засветилась и на эмоциях погасила Вяземскую. — Вяземская поняла, что произошло? — подобрался Пафнутьев. — Нет. — помотал я головой. — Слишком она была пьяна. Виталий Борисович перевел взгляд на дочь: — Почему мне не доложилась? — ледяным тоном, от которого девушка поежилась, спросил он. — Испугалась, пап… — прошептала она. — Виталий Борисович, — решил вмешаться я, — это был мой приказ, Алексия здесь совершенно ни причём. — Кто бы сомневался. — обозначил он улыбку, переведя взгляд на меня. — Кто еще в курсе? — Только мы трое. Больше никто. — похоже, разговор начал переходить в конструктивное русло. И я не ошибся: — Я так понимаю, вы мне не просто так только сейчас об этих вещах решили рассказать? — Пафнутьев смотрел на меня вопросительно. — Вот и именно, Виталий Борисович. — кивнул я. — Дело в том, что способности Леси начали просыпаться. Я это вижу. – Бл@дь! — Пафнутьев вскочил, растеряв всю свою невозмутимость, и начал мерить шагами мою гостиную. — Не было печали, да черти накачали! Алексия, не отрываясь, следила за отцом глазами, а я подумал: «Не черти, а черт!» — Слушай, Алексей, — он остановился передо мной, — может это ты Леську как-то нечаянно разбудил? — Точно нет, Виталий Борисович. — помотал головой я. — Мне кажется, это после той ночи как раз и началось. Стресс-то у Леси тогда серьезный случился… — на ходу придумывал я. — Может… — протянул он и посмотрел на дочь. — И так сколько лет особых проявлений не было, боженька миловал… Но когда-то это все же должно было случиться. Лесенька, не переживай, мы с Алексеем что-нибудь обязательно придумаем. — он повернулся ко мне. — Да ведь, Алексей? — Да, Виталий Борисович. — кивнул я. — Обязательно. — Ладно… — он, наконец, уселся в кресло. — Эмоции оставим в стороне. Теперь подробности, Алексей. — буквально потребовал он. Понятно, что ни о каком ночном визите Ивана-Колдуна в мой особняк я никому сообщать не планировал, и это в первую очередь касалось Пафнутьева, которого я мог контролировать только через Алексию, но делать этого не собирался ни в коем случае. Мой рассказ был краток — проснувшись вчера, почуял со стороны Алексии слабенькое давление и глянул девушку, которая светилась. При ближайшем рассмотрении заметил небольшие позитивные изменения в ее доспехе, которые к вечеру продолжили по чуть-чуть, но усиливаться. Как и сегодня. Рассказал и про наш вчерашний разговор с Лесей, состоявшийся после того, как она умудрилась почуять мое к ней внимание. Мой рассказ внимательно слушал не только Виталий Борисович, но и сама Алексия. — Лесенька, — обратился он к дочери голосом, в котором чувствовалась теплота, — теперь, для полноты картины, поделись с нами своими ощущениями. — на что она с готовностью кивнула. Ничего нового я для себя не услышал. Единственное, за что я переживал, это за то, что Леся начнет описывать свои ощущения от вчерашней ночи и невольно натолкнет Пафнутьева на подозрения об истинной причине, разбудившей в девушке дремавшие способности. Но, слава богу, ничего такого она не сказала. Когда Алексия закончила, Виталий Борисович задумался. Мы с девушкой молчали тоже. Я вообще в этой ситуации не собирался проявлять какую-либо инициативу — Пафнутьев опытнейший сотрудник Тайной канцелярии, умудрявшийся столько лет скрывать от своего ведомства способности приемной дочери, и не мне его учить, как дела делать. Наконец, Виталий Борисович выдохнул, поднял на меня глаза и спросил: — Алексей, ты сможешь снова сделать Лесю… обычной? — Боюсь, что нет. — я развел руками. — Могу только наоборот… И то, не сильно в этом уверен. Сами понимаете, особая специфика. — Вы сейчас вообще про что? — срывающимся голосом спросила Леся, сидевшая совсем уж с несчастным видом. — Какая специфика? Почему наоборот? Лешка, ты что, можешь мне как-то помочь, или я не так вас двоих поняла? Я хочу обратно стать нормальной! За меня ответил ее отец: — Лесенька, успокойся! Это были просто мысли вслух. Просто Алексей лучше меня разбирается в данной проблематике, вот я и уточнял у него разные варианты, которые мы обязаны рассмотреть. Сама понимаешь, у Лебедева я проконсультироваться не могу… Вообще ни у кого не могу… — Поняла, пап… — Леся чуть не плакала. — Мне хоть из дома-то позволено будет выходить? А как теперь с гастролями быть? И с карьерой? — она закрыла лицо руками и всхлипнула. Пафнутьев ничего ей не ответил, а в ожидании уставился на меня глазами, в которых без труда читалась надежда. Я же кивнул ему, пересел к Лесе поближе и приобнял ее. — Лесенька, все будет хорошо, вот увидишь! — начал я ее успокаивать. — А сейчас нам с Виталием Борисовичем надо переговорить с глазу на глаз. Побудь, пожалуйста, пока в спальне. — Нет! — дернулась она. — Говорите при мне! Меня это все в первую очередь касается! Я посмотрел на Пафнутьева, который кивнул, давая понять, что не против присутствия дочери. — Хорошо, Леся, оставайся. — я погладил девушку по голове. — Времени у нас не так много, так что сиди тихо и просто слушай. Вопросы нам потом будешь задавать. Договорились? — Да. — Вот и славно. — я снова отсел, чтобы Леся отнеслась к услышанному более серьезно. — Виталий Борисович, давайте я опишу вам ситуацию, как я ее вижу, а вы посоветуете, как нам дальше с этим жить? Вы не возражаете? — Не возражаю и очень внимательно слушаю. — кивнул он. — В первую очередь, хочу отметить, что ничего страшного не случилось, Лесенька, и ты вполне себе нормальная. — с улыбкой начал я. — Кроме того, уверен, что твои просыпающиеся способности на твоем душевном здоровье никак не скажутся, а, даже наоборот, откроют для тебя новую реальность и добавят жизни новый вкус. — я не боялся переборщить с пафосом, тем более что это была чистая правда. — Да ведь, Виталий Борисович?