Колдун удовлетворенно кивнул: — Тогда этот вечер можешь провести без меня, я не обижусь. — Он отвернулся, уселся нормально и обратился к водителю. — Не гони, Димарик, мы уже практически приехали и, что характерно, опять раньше всех. А великому князю невместно кого-то там ждать, тем более каких-то там Долгоруких, Юсуповых и Шереметьевых, тем более на вшивой стоянке, позволяющей вполне успешно совершить покушение на означенного выше великого князя… А я поймал в зеркале одобрительный взгляд Дмитрия, вздохнул и сказал: — Иван Олегович, намек понял. Против изменения времени выезда из особняка на более позднее ничего не имею. — Так-то лучше, ваше императорское высочество. И опять одобрительный взгляд Дмитрия в зеркале… * * * Занятия в университете прошли более или менее нормально: благодаря присланным Ингой Юсуповой конспектам и домашним заданиям я был готов к семинарским занятиям, да и на лекциях не чувствовал никакого отставания. Со мной молодые люди вели себя как обычно, даже со стороны Анны Шереметьевой не чувствовалось особого раздражения: по крайней мере, она его никак не показывала по дороге со стоянки и не старалась задеть меня по любому поводу. Девушка даже нормально прореагировала на напоминание Натальи Долгорукой о сегодняшней вечеринке. Неугомонная Инга Юсупова попыталась выяснить у меня, приедут ли в ресторан к Нарышкиным мои сестры, мол, они никакого однозначного ответа до сих пор так и не дали, на что я только развёл руками и ничего не сказал про вчерашний разговор с Марией. В Ясенево мы с Прохором и Иваном долго слушали восторги генерала Орлова по поводу возросших возможностей бойцов подразделения, прошедших правило. — Алексей, я очень доволен! — Мы с генералом шли по лесу на полигон. — Сотрудники стали явно быстрее, сильнее и лучше держат удар! Понятно, что им ещё надо приспосабливаться к своим новым возможностям, но даже сейчас видно, что общий уровень подготовки волкодавов существенно вырастет! А это, как ты сам понимаешь, не только повлечёт за собой успешное выполнение самых разных задач, но и позволит существенно сократить наши потери, если не исключить их полностью. — Обращайтесь, Иван Васильевич, — скромно потупился я. — Для вас все что угодно! Любой каприз! — Очень бы мне хотелось поскорее увидеть все подразделение после правила… — Генерал мечтательное уставился вдаль. — И провести учения, максимально приближенные к боевым. — Он покосился в сторону Прохора, который с улыбкой кивнул. — Алексей, мне сегодня Вяземская доложила об интересе твоего деда, князя Пожарского, к деятельности моего подразделения… — Орлов начал мяться. — Позволено ли мне будет узнать, чем конкретно вызван интерес его высокопревосходительства? Или?.. — Иван Васильевич, — мне тоже стало как-то неудобно, — все дело в том, что по приказу государя князь Пожарский на сегодняшний день фактически является для меня непосредственным командиром, для Прохора, кстати, тоже. Так сложились обстоятельства. — Я развел руками. — Тем более князь Пожарский прекрасно осведомлен о… правиле. Иван Васильевич, может, вы деду сами позвоните? А то, как вчера правильно выразилась Вяземская, мне эти межведомственные терки никуда не упираются… Генерал хмыкнул и покачал головой: — Да я-то тебя прекрасно понимаю, Алексей, а разговор этот, если честно, завел только потому, что не хочу превращать подразделение в опытную базу Тайной канцелярии. Надеюсь, у государя нашего подобных планов нет? — Орлов остро смотрел мне прямо в глаза. — Не давите авторитетом, Иван Васильевич. — Я и не подумал отвести взгляд. — И можете успокоиться, подобных планов у государя нет. По крайней мере, я ничего такого не слышал. Скажу больше… — я попытался сформулировать мысль. — Во всем этом повышенном внимании к нашему подразделению со стороны рода Романовых виноват ваш покорный слуга, который по собственной инициативе, фактически против воли родичей, решил, как вы правильно выразились, повысить уровень подготовки волкодавов. Думаю, что после успешных показательных учений, максимально приближенных к боевым, от подразделения отстанут. — Спасибо, что успокоил, Алексей. — Генерал шумно выдохнул. — Слава богу, а то я уж тут себе напридумывал, дурак старый! Кстати, слухи ходят, что завтра в Кремле награждать будут участников афганской кампании. Тебя можно заранее поздравить? — Наверное, можно, — кивнул я. — По крайней мере, приглашение на церемонию я получил. — Жаль только, Алексей, что тебе в нашей самой красивой лазоревой парадной форме пойти нельзя, — усмехнулся он. — Но ничего, может, как-нибудь и сподобишься… …В этот раз, как и вчера, я поправил только трёх волкодавов, последним из которых был подполковник Смолов. После чего генерал Орлов подозвал к себе ротмистра Пасека и приказал: — Василь, принимаешь командование подразделением на себя, Вяземская помогает. А ты, Витя, — Орлов посмотрел на осоловевшего Смолова, — до конца восстановления будешь исполнять все их приказы. Ясно? — Ясно, — глупо улыбнулся тот и нетвердыми шагами направился к двум другим волкодавом, прошедшим сегодня «процедуру». Уже на стоянке Орлов еще раз поздравил меня с награждением, не забыл отметить и моего воспитателя: — Прохор, ты китель свой скоро без силы не поднимешь! А если воспитанник и дальше так же служить будет под твоим чутким руководством, придется вообще китель удлинять, чтобы все ордена поместились! — Дай-то бог, Василич! — отмахнулся тот. А в машине я передал Прохору и Ивану разговор с генералом. — Василича можно понять, — кивнул воспитатель. — Я бы тоже на говно исходил, если бы в моей вотчине посторонние свои левые делишки крутили. Но ты молодец, Лешка, что генерала успокоил, у меня тоже все эти поездки в Ясенево вот где стоят. — И Прохор характерным жестом доходчиво показал свое отношение к корпусу. * * * Когда мы вернулись в особняк, братья уже поджидали нас в гостиной в обществе князя Пожарского, ведя при этом светскую беседу об изучаемых в данный момент учебных предметах. Завидев меня, они, наплевав на приличия, совершенно перестали скрывали желание удалиться со мной в более уединенное место, коим гостиная не являлась. — Все после ужина! — сходу заявил им Прохор. При этом он подозрительно покосился на князя Пожарского, который после слов моего воспитателя утвердительно кивнул. Во время ужина мы общались на отвлечённые темы, а центром внимания, понятно, была Виктория — как единственная особа женского пола за столом. Комплименты на неё так и сыпались, девушка купалась в них с присущей ей естественностью представительницы высшего света. А после ужина, опять же со свойственным ей тактом, оставила нас в гостиной и, подхватив ничего не понимающего Петрова по ручку, удалилась с ним наверх. — Итак, господа курсанты. — Прохор оглядел великих князей и опять покосился на князя Пожарского. — Государь поручил мне провести с вами разъяснительную беседу, которая будет носить в том числе и воспитательный характер. — Николай с Александром поморщились, а Прохор, не обратив на гримасы братьев никакого внимания, спокойно продолжил: — Слушайте меня внимательно, вопросы, если таковые будут, зададите потом. Ясно? Голос Прохора постепенно становился строгим, а в интонациях появился хорошо знакомый мне металл, который заставил Николая с Александром выпрямить спины. — Начну с неких событий, которые произошли в ночь с воскресенья на понедельник. Присутствующему здесь Алексею на телефон с неизвестного номера поступило сообщение якобы от небезызвестного вам Пафнутьева Виталия Борисовича с предложением срочной встречи. Алексей, не ставя никого в известность, наплевав на все предосторожности и полностью отключив мозги, — последние три слова Прохор выделил интонацией отдельно, — погасил охрану, покинул особняк, поймал такси и мелкий рысью устремился на назначенное место встречи, которое находилось совсем недалеко от особняка князей Дашковых, являющихся, как вам прекрасно известно, близкими родственниками нашего Алексея… Дальше Прохор кратко поведал замершим Николаю и Александру историю наших непростых взаимоотношений с родом Дашковых, упомянув про лютую подставу с пожаром в их особняке и моё дальнейшее заключение в Бутырской тюрьме. После этого воспитатель напомнил братьям про нападение на меня колдуна в Афганистане, после чего перешел на встречу с батюшкой Мефодием Тагильцевым. А уж после краткого исторического экскурса, касающегося взаимоотношений рода Романовых с церковными колдунами, а также того, что творилось в Москве всю эту неделю, глаза у моих братьев стали совсем круглыми, а челюсти отвисли, как и у деда Михаила позавчера вечером в Кремле после рассказа императора. История нападения колдуна после моего выхода из Бутырки заставила братьев вскочить с кресел со сжатыми кулаками. Однако это проявление их праведного гнева было Прохором резко пресечено: — Сели на место, вояки! — рявкнул он и продолжил уже спокойнее: — Колдунами плотно занимаются специально обученные люди, а вам я это рассказываю только для того, молодые люди, чтобы вы наконец повзрослели, поняли, что в окружающем вас мире всё не так просто, и сделали соответствующие выводы. А теперь успокойтесь, хорошо подумаете и только после этого попробуйте задать нужные вопросы. Ясно? — Ясно, — кивнули они, переглянулись и замерли в креслах. Первым через минуту очнулся Александр: — Прохор, чем мы можем помочь? — Правильный вопрос, Саша, — удовлетворённо произнёс воспитатель. — Ваша самая главная задача на сегодняшний день не создавать лишних проблемы роду. Надеюсь, пояснений не требуется? — Братья помотали головами. — Вот и отлично. А про ваше поведение в эти выходные лишний раз напоминать не надо? — Не надо. — Парадки к завтрашнему награждению готовы? — Готовы. Привезены и уже висят в шкафах. Прохор повернулся князю Пожарскому. Тот обозначил легкий кивок, видимо, обозначавший одобрение, встал, улыбнулся и сказал: — Приятного вечера, молодые люди! И не забывайте по завтрашнее торжественное мероприятие. Вместе с дедом гостиную покинули и Прохор с Иваном, а Николай с Александром, мигом растеряв всю свою серьезность, уставились на меня: — Лёха, быстро рассказывай подробности! Особенно про Бутырку! — А как же ресторан Нарышкиных? — хмыкнул я. — Опоздаем же… — Да пёс с ним, с этим рестораном, когда тут такие дела без нас творятся! И что вообще за хрен с горы этот мутный Иван Олегович? * * * В ресторан к Нарышкиным мы действительно опоздали, хоть и не критично. Наша компания была уже полностью в сборе, большинство молодежи малого света тоже, но мелькали и новые лица: Евгения Демидова с Тамарой Хачатурян в сопровождении преданных поклонников из числа уже знакомых мне курсантов военного училища. — Ну, Лёшка, держись! — ухмыльнулся Александр. — И постарайся быть к Демидовой более снисходительным, нам с ней еще учиться. Перед самым выездом из особняка братья предупредили меня о попытках Хачатурян выяснить подробности моей личной жизни и расспросить о поклонницах из числа света, а также о её намёках, касающихся нежных чувств, испытываемых в отношении меня ее подружкой. Я, в свою очередь, в двух словах рассказал братьям о сообщениях княжны, которые она мне слала всю эту неделю. Николай с Александром посмеялись, отметив при этом, что Евгения взялась за меня очень серьезно, и заявили, что мне ещё повезло, что девушка находится фактически на казарменном положение и заперта в стенах училища. «Порадовал» своей реакцией на всю эту ситуацию и Сашка Петров, который присутствовал при этой части нашей беседы: — Всегда мечтал, чтобы девушки за меня сражались, — улыбался он. — А когда попал в такую ситуацию, — он слегка нахмурился, — ничего хорошего для себя не увидел… И вообще, Алексей, веди себя с этой Демидовой как хочешь, но вот Аню Шереметьеву постарайся не обижать. Она хорошая девочка. — И ты туда же… — только и вздохнул я. …Наше опоздание привело к тому, что пришлось обходить весь ресторан и здороваться с присутствующими молодыми аристо. Помня пожелания царственного деда, я расточал улыбки направо и налево, прямо-таки излучая пресловутую «уверенность в завтрашнем дне». Братья и друг от меня не отставали. И вновь, в который уже раз, я почувствовал даже не напряженность, а некий повышенный интерес к моей скромной персоне и к не менее скромным персонам Николая и Александра, списанный мной на все те непонятки, которые творились в Москве всю эту неделю. Некоторые особенно смелые девушки даже умудрились пожалеть об отсутствии великих княжон Марии Александровны и Варвары Александровны, пришлось и мне жалеть об этом печальном факте вместе с ними, натянув улыбку во все тридцать два зуба. Понятно, что никаких комментариев с моей стороны по поводу отсутствия сестер «провокаторши» так и не дождались. Эту так называемую проходку я специально начал так, чтобы компания курсантов у меня оказалась как раз последней, дальше располагались уже только наши университетские друзья. У меня с самого начала, как только вошел в ресторан, возникло стойкое подозрение, что Демидова с Хачатурян совершенно осознанно расположились именно так, чтобы быть поближе ко мне. И ведь все правильно сделали! Явно в своем училище по всяким там тактикам и стратегиям «отлично» в зачетках имели, раз уже в жизнь свои знания воплощают! И деваться мне некуда! Сука! Бедная Анечка Шереметьева! Как бы какого скандала не вышло… Приблизившись к компании курсантов, я не мог не отметить для себя, что в красном, зауженном, облегающем тело девушки как перчатка платье Демидова была просто великолепна! Да она, похоже, еще и нижним бельем решила пренебречь! А этот яркий макияж в стиле женщина-вамп! В груди образовался комок, а меня посетила подлая мыслишка, что будет очень неплохо, если этот комок не спустится на полметра ниже… Попытка взять себя в руки довольно быстро привела к нужным результатам — напряжение исчезло, а пульс замедлился. Сначала все было хорошо: мы поздоровались с девушками, поручкались с молодыми людьми, высказав при этом свою радость от того, что видим их здесь, а вот потом… — Алексей, — капризным тоном начала Демидова, — почему ты не отвечаешь на мои сообщения? Это очень невежливо с твоей стороны. Но я тебя прощаю… — Она игривым жестом хлопнула меня по руке.