— Алексей Александрович, от вас опять исходил этот непонятный ужас, — пролепетала она. — Вы уже успокоились? Что и требовалось доказать… Сколько же еще будет повторяться это заколебавшая херня с гневом?.. — Господа медики, — я проигнорировал вопрос Шереметьевой, — С девушкой все в порядке? Старший по возрасту из парочки активно закивал и заявил: — Вполне, ваше императорское высочество! — медик явно пытался как можно быстрее избавиться от «проблемной пациентки», и связанных с ней дальнейших жизненных сложностей. — Анечка, может быть, ты выйдешь ко мне? — натянул я улыбку. — Видишь, и доктор уже не возражает. Шереметьева посмотрела на врача, который кивнул теперь уже девушке, чуть замешкалась, встала и осторожно, обходя все эти медицинские приблуды, напиханные в «скорую», с опаской двинулась в мою сторону. Протянутую мной руку она всё-таки взяла и спрыгнула из машины на дорожное полотно. — Анечка, сейчас я тебя передам Прохору. Ты же помнишь Прохора, моего воспитателя? — Да, я помню Прохора Петровича, — покорно кивнул она. — Вот ему все и расскажешь, как дело было. Договорились? — Да, — так же послушно согласилась она. Я, продолжая держать девушку за руку, подвёл её к Прохору с Иваном, в глазах которых читалась общая настороженность. — Прохор Петрович, — обратился я к воспитателю. — Поговорите с княжной. Только давить на неё не надо, учитывайте её состояние. — Да, Алексей Александрович, — кивнул воспитатель и аккуратно взял Анну под локоток. — Княжна, сейчас мы с вами просто побеседуем, — он повел ее в сторону, — вы только не волнуйтесь! — Хорошо, Прохор Петрович… Я же повернулся к Кузьмину: — Князю Шереметьеву позвонили? — С ним должен был связаться Пафнутьев. — А где самого Пафнутьева носит? — Кузьмин на это только беспомощно развел руками. — Ладно. И вот еще что. Пока не приехал князь Шереметьев, надо из княжны вытянуть как можно больше информации. Намек понял? — Я показал колдуну глазами в сторону Анны. — Займись. Кузьмин понял меня правильно, кивнул, и я сразу же почувствовал, как он начал аккуратно настраиваться на девушку. Импровизированный «допрос» прошел с соблюдением всех писаных и неписаных правил приличий: Прохор, как я и просил, на Анну совершенно не давил, а просто подробно ее расспрашивал о тех последних событиях, которые она помнит, а Иван, в свою очередь, аккуратно воздействовал на девушку так, что она буквально через минуту после начала «допроса» порозовела лицом, заметно успокоилась и вполне адекватно начала делиться тем, что помнит. Из рассказа девушки выходило следующее: после обеда княжна встретилась с подружками, Ингой Юсуповой и Натальей Долгорукой, с которыми они «прошвырнулись» по модным столичным бутикам, а потом девушки поехали к Долгоруким в клуб «Метрополия», где посетили spa-салон. Оттуда они вышли примерно в семь часов вечера и решили поужинать в ресторане на территории клуба. После этого, около половины девятого, девушки разъехались по домам. Дорогу Анна помнила лишь частично и очнулась уже здесь, в машине «скорой помощи». Как ни расспрашивал её Прохор хоть о каких-то подробностях последних полутра часов, ничего внятного Анна сказать не смогла, а Иван всем своим видом лишь подтвердил, что девушка ничего не скрывает. Я же окончания этого «допроса», проходившего в неспешном ритме, дождался с огромным трудом: адреналин как поступал в кровь, так и продолжал поступать. — Анна, давайте вы всё-таки вернётесь в «скорую помощь» под присмотр врачей, — участливым тоном произнёс Прохор, — и там дождётесь вашего дедушку. Он уже едет. — Воспитатель снова аккуратно взял девушку под локоток и чуть развернул ее. — Хорошо, Прохор Петрович, — доверчиво кивнула она, развернулась и направилась в сторону машин «скорой помощи». Я же нетерпеливо уставился на Ивана. Тот пожал плечами: — Колдун или колдуны поймали машину Шереметьевой на каком-нибудь удобном перекрестке по дороге домой, загасили девушку и ее водителя, после чего спокойно приехали на этой же машине сюда, набрали сообщение, разбросали фотографии Алексии с Викторией по салону и благополучно растворились в вечернем зимнем сумраке. Чисто сработано. — Что с камерами видеонаблюдения? Прохор подманил к себе того канцелярского, который докладывал ему после нашего приезда. В результате непродолжительного перешептывания воспитатель жестом руки отослал канцелярского и повернулся к нам: — Камеры «Русской избы» засекли только одного человека в балаклаве. Это он был за рулем Шереметьевской «Волги». Перед тем как он ушел, машина простояла у ресторана около трех минут, видимо, неизвестный как раз набирал сообщение. Я отдал приказ проследить весь путь княжны от «Метрополии», может, где что и всплывет. — Всплывет? — ухмыльнулся я. — Как же! Эти твари постоянно опережают нас на несколько шагов, а мы только и делаем, что разбираемся с последствиями их действий! — Алексей, успокойся! — покривился Прохор. — Все равно эти колдуны где-нибудь да проколются. — Ты фотографии видел? — Меня опять начало потряхивать. — Я категорически не желаю, чтобы колдуны прокололись после того, как выполнили свои угрозы! Где, бл@дь, Пафнутьева носит? — Алексей, успокойся! — Прохор, а вместе с ним и Иван с опаской отошли от меня на несколько шагов. — Сейчас уточню… — воспитатель достал телефон. Позвонить он не успел — в конце улицы появились две черные «Волги» с гербами Романовых. Когда машины запарковались, из первой, с заднего сиденья, вышел Пафнутьев, а из второй начали вылезать одетые в строгие костюмы мужчины в возрасте. — Лучше следователи канцелярии. — Мотнул мне в сторону вновь прибывших Прохор. — Это бульдоги старой школы, Алексей, вцепятся, хрен отпустят… — Было бы во что вцепляться, — буркнул я и заставил себя улыбаться подошедшему Пафнутьеву. — Виталий Борисович, как же я рад, что вы наконец осчастливили нас своим присутствием! Снизошли и соизволили! Так какого лешего, Виталий Борисович, в самом центре Москвы проклятые колдуны творят все, что захотят? Кровь ударила мне в голову. Побледневший Пафнутьев, как и «бульдоги старой школы» за его спиной, вытянулся и с трудом ответил: — Виноват, ваше императорское высочество! — Алексей, прекращай! — повысил голос такой же бледный Прохор. — Успокойся! И убирай гнев, иначе ты тут всех поубиваешь! Я закрыл глаза и глубоко задышал. Сколько так простоял, я так и не понял, но сердце как будто биться стало гораздо медленнее. Открыв глаза, увидел так и застывшего напротив меня Пафнутьева. — Виталий Борисович, хоть что-то вам удалось нарыть? — Недостаточно много, — поморщился он. — Эффект, как всегда, даст планомерная и кропотливая работа. Ну… и ошибок со стороны господина Тагильцева с компанией никто не отменял. — Опять они про эти ошибки! — теперь уже морщился я. — Ладно, есть у меня пара мыслей насчет того, как вам помочь… Вы князю Шереметьеву сообщили о произошедшем? — Да, ваше императорское высочество! — кивнул он. — Он уже скоро должен быть здесь. В подтверждение этих слов фактического главы тайной канцелярии, в конце улицы появился кортеж из одной «Чайки» и трёх «Волг» с гербами рода Шереметьевых на бортах. — И вот как мне прикажете в глаза князю Шереметьеву смотреть, Виталий Борисович? — меня снова начала потряхивать. — Господи! Как же мне стыдно! Я готов сквозь землю провалиться! Пафнутьев ничего не ответил, а из остановившихся машин, хлопая дверьми, начали выходить Шереметьевы во главе с князем. Не успели они сделать и нескольких шагов, как дорогу им перегородили сотрудники тайной канцелярии. — Проходят только князь и наследник, — громко приказал Пафнутьев. — Все остальные возвращаются в машины. Я даже со своего места видел, как начали переглядываться между собой остановившиеся Шереметьевы, явно не спеша выполнять приказ «левого» канцелярского, пока сам князь не распорядился: — Встаньте около машин. И глаз с… этих не спускаете! — он мотнул головой в сторону перегородивших дорогу канцелярских. Дождавшись, пока его люди вернутся к «Волгам», князь удовлетворенно кивнул и в сопровождении старшего сына приблизился к нам. Лицо его, как и лицо сына, было злым и раздраженным. — Ну, господа, и где моя внучка? — буквально выплюнул он. — Князь, — сделал шаг вперёд Пафнутьев, — вы стоите перед лицом не самого последнего члена императорского рода. Поимеете уважение! Даже в этой ситуации. — Виталий Борисович, бросьте. — Я действительно готов был провалиться сквозь землю от стыда. — Князя можно понять. — И обратился к Шереметьеву: — Андрей Кириллович, Анна вон в той «скорой». С ней все в порядке. — Я очень на это надеюсь, Алексей Александрович, — покривился он и вслед за сыном быстрыми шагами пошел к «скорой». А мы с Виталием Борисовичем, Прохором и Иваном стали наблюдать за трогательной встречей родичей. Какие уж там князь с наследником говорили ласковые слова девушке, слышно не было, но Анна разрыдалась в голос и буквально повисла на отце. Через некоторое время девушка немного успокоилась, и наследник, обнимающий всхлипывающую Анну, провел её мимо меня. Сам же князь заглянул сначала в соседнюю «скорую помощь», где до сих пор находился водитель княжны, пробыл там некоторое время, а потом подошел к нам: — Виталий Борисович, я могу узнать кто, при каких обстоятельствах и с какой целью похитил мою внучку? Пафнутьев только развёл руками и покосился в мою сторону. — Алексей Александрович? — Шереметьев всем телом повернулся ко мне. — Вашу внучку похитили мои личные враги, Андрей Кириллович. Больше пока ничего сказать не могу. За всеми подробностями обращайтесь к государю. — Понятно, — кивнул князь и прищурился. — А это не те деятели, которые имеют самое непосредственное отношение к нашей православной церкви? — Повторяю, Андрей Кириллович, за всеми подробностями обращайтесь к его императорскому величеству, — опустил я глаза. — Хорошо, Алексей Александрович, можно вас на секундочку? — Да, конечно. Мы с князем остановились как раз у той «скорой», в которой продолжал находиться водитель Анны. — Алексей Александрович, — начал князь, — разрешите поговорить с вами как мужчина с мужчиной? — Попробуйте, Андрей Кириллович, — насторожился я. — Алексей Александрович, кривить душой я с вами не буду и скажу прямо: мне очень не нравится сложившаяся ситуация, закономерным итогом развития которой стало сегодняшнее похищение моей любимой внучки. — Он вздохнул. — С вашим появлением, Алексей Александрович, жизнь Аннушки перестала быть спокойной, размеренной и предсказуемой в той степени, в которой можно вообще говорить о жизни семнадцатилетней девушки! Сами посудите, боевые действия около этого ресторана в сентябре с вашим неподтвержденным участием, которые повлекли в дальнейшем демонстративное уничтожение рода Гагариных в Бутырке. Могла тогда Аннушка оказаться рядом с вами… здесь? — Могла, — вздохнул я.