– То самое состояние злюки, которым ты тогда напугала бабушку и сестёр. – И погладил её по голове. – А тебе эту злюку тренировать ещё рано, можешь напугать очень и очень многих людей. Помнишь, как ты в прошлый свой визит за шторой пряталась? – Помню, – закивала она. – А ночью было ещё страшнее. – Вот-вот, Лизонька, – начал я назидательно, – тебе этот прием пока тренировать не стоит, мы его с тобой начнём изучать, когда подрастёшь. Договорились? – Договорились, братик, – и тон Елизаветы изменился на заговорщицкий, – мне вчера Машка с Варей сказали, что едут сегодня на какой-то турнир по бильярду с твоим участием. Возьми меня с собой? – она подскочила и обняла меня. – Ну пожалуйста! – Этот вопрос решай с папой, – улыбнулся я и опять погладил сестренку по голове. – Он на этот турнир тоже собирается. – Папа! – Девочка потеряла ко мне всякий интерес и унеслась в сторону ванной комнаты. – Папа!.. Вздохнув с облегчением, решил отправиться в свои покои, в которых сходу нарвался на расхаживающую по гостиной в одном полотенце Викторию. – Почему дома не ночевал, Романов? – Она уставилась на меня прищуренными глазами. – Быстро говори, где шлялся, подлец? В этот момент из спальни в таком же полотенце выглянула улыбающаяся Алексия. – В бане переночевал, чтобы в очередной раз не нарушить ваш сон, красавицы. Чтобы вы у меня сегодня выглядели свежими, отдохнувшими и ослепительно прекрасными! А самое главное, чтобы никому и в голову не могло прийти, что великий князь Алексей Александрович слишком уж мучает вас по ночам. Виктория нахмурилась еще сильнее, а Алексия, наоборот, шире заулыбалась. – Романов, ты и так нас последнее время не балуешь своим присутствием, – продолжила Вяземская, – а теперь ещё и в баню решил переехать? – Ну простите меня, красавицы! – Я прижал руки груди. – О вас в первую очередь думал! Вот вам крест! – Как съездил-то? Поймал злодея? – Ушел злодей, – вздохнул я. – Как-то это не похоже на тебя, Романов, – Вика медленно стянула полотенце и модельной походкой, виляя попкой, направилась в сторону спальни. – Обычно у тебя таких проколов не бывает. Когда Вяземская, судя по звукам, полезла в шкаф, Алексия шагнула в гостиную и закрыла за собой дверь, после чего с заговорщицким видом мне зашептала: – Не обращай на неё внимания! Переживает она очень сильно за тебя, волнуется. – Я так и понял. Как ты? Все нормально? Девушка подошла и обняла меня: – Очень испугалась, но потом отошла. Не переживай, все будет хорошо, Лёшка… * * * На этот раз в университет меня сопровождал господин Кузьмин, который, против своего обыкновения, расположился рядом со мной на заднем сиденье «Волги». – Давай, царевич, делись всеми подробностями ночного происшествия, – фактически потребовал он, как только мы выехали из ворот особняка. – Ну, началось всё с того, что отец показал мне досье на батюшек… Поделился я с Кузьминым и своими мыслями об опасности неподготовленного поиска Бирюкова, который мог привести к самым печальным последствиям в виде серьезного количества жертв среди мирного гражданского населения. Когда я закончил, колдун продолжил сидеть с задумчивым видом, пока не выдал: – Да, царевич, как говорила та Алиса, все чудесатее и чудесатее. – И это всё, что ты мне хочешь сказать? – изумился я. – А что ты хочешь от меня услышать? – дёрнулся он. – Я так не умею и ни разу с таким не сталкивался. Помнишь, я тебе в Бутырке тогда рассказывал про фантомы и прочую лабуду? – Помню, – кивнул я. – Так это, похоже, оно и есть. Больше пока ничего тебе сказать не могу, надо думать. – И через пару секунд добавил: – Царевич, я тебя очень прошу, не надо так широко шагать, штаны порвешь. Смысл этого образного выражения доступен твоему пониманию? – Доступен, – кивнул я, – но оно как-то само получается, не специально… – Само получается… Не специально он… – передразнил Иван меня. – У тебя и так последнее время слишком много не специально получается, что пугает и настораживает даже меня. Может, эти батюшки, возглавляемые Владимиром и Василием, действительно сдаться собираются? Может, они что-нибудь нам с тобой подскажут по поводу твоих возросших возможностей? Тебе, кстати, отец чего по поводу встречи с ними сказал? – Ваня… – укоризненно протянул я, – вот сам у отца и спроси. Тот ухмыльнулся: – Да знаю, что к тебе Пафнутьева прикрепили, меня же интересует прежде всего вопрос моего присутствия на этой встрече. – Все вопросы к отцу, – улыбнулся я. – Да, хорошо тебя Прохор учил. Враг не пройдёт? – Так точно, господин Кузьмин… Когда мы подъехали к стоянке университета, Иван пихнул меня в бок: – Глянь, царевич, Юсупову-то нашу на учёбу отпустили. Действительно, через лобовое стекло я увидел Ингу Юсупову, спешащую к ждавшим её Шереметьевой и брату с сестрой Долгоруким. Появление моего кортежа тоже не осталось незамеченным – после того, как Инга к ним подошла, молодые люди остались на месте и дружно уставились в сторону моей машины. – А Шереметьева-то чудо как хороша, царевич… – протянул колдун. – Особенно вид сзади. – И вздохнул. – Где мои семнадцать лет?.. – Может, мне тебя все-таки царственной бабушке отдать? – улыбнулся я в ответ. – Там такой цветник у валькирий, закачаешься. И вообще, Ваня, когда ты нас с отцом и Прохором познакомишь с семьей? Надо же выполнять «поручение» императора и постараться сделать это так, чтобы реально не взять в заложники семью Кузьмина. – На Новый год собирался… – не очень уверенно сказал он. – Только… у нас в особняке с планами на праздники ничего не ясно, каждый день какая-нибудь ерунда случается. А тут еще Елизавета… – А что с ней? – С ней-то ничего, а вот с моими сыновьями… – колдун придвинулся ко мне и зашептал. – Вцепится в них государыня, будут они игрушками у твоей младшей сестренки… – Ты хочешь сказать?.. – Царевич, только намекни, и я на колени перед тобой упаду! Кузьмин от переизбытка чувств даже попытался схватить меня за плечо, но его рука соскальзывала с доспеха, а я, не обращая на это внимания, пытался себе представить всю картину целиком: оба сына Ивана, получается, унаследовали его возможности. Если не я, то тот же самый Лебедев или его подчиненные обязательно об этом доложат или Пафнутьеву, или сразу моему отцу, а уж когда об этом узнают мои царственные дед с бабкой, а узнают они обязательно… обоих младших Кузьминых тут же заберут в Кремль для развлечения и нужного развития великой княжны Елизаветы Александровны. – Ваше императорское высочество! – продолжил настойчиво шептать Иван. – Не погуби! Возьми двух малолеток под свою опеку, пусть в особняке живут! Не дай забрать их в Кремль! Я знаю, ты можешь! Все для тебя сделаю! – А кто недавно от подобного предложения нос воротил? – «нахмурился» я. – Дурной был, не видел всех перспектив… – А сейчас, значит, перспективы поражают новизной? Так получается? – Получается так… Виноват… – он на мгновенье опустил глаза, а потом опять посмотрел на меня просяще. – Царевич, по гроб жизни тебе обязан буду и сыновей клянусь в том же ключе воспитывать. – Обещаю подумать, – кивнул я и открыл дверь. – Решение приму после общения с Прохором, с которым советую на эту тему пока не разговаривать. – Будет исполнено, ваше императорское высочество… На самом деле я все для себя практически уже решил, но «помариновать» строптивого колдуна в воспитательных целях все же стоило, да и пора было отучать себя действовать под воздействием сиюминутных эмоций и брать подобного рода паузы «на подумать». Кроме того, стоило обязательно посоветоваться с воспитателем, тот будет явно доволен таким моим «взрослым» поведением, да и плохого не присоветует. Не знаю, сколько времени занял наш разговор с Кузьминым, но университетские друзья меня дождались, а Долгорукий, после того как мы поздоровались, даже решил пошутить: – Что так долго из машины не выходил? Совсем в универ не тянет? – Извините, вопрос срочный решал, – улыбнулся я. – А почему не удивляетесь, что я не в училище? – Алексей, Москва – большая деревня, – отмахнулся Андрей. – До Анны еще вчера вечером слухи из училища дошли, что ты обратно к нам возвращаешься. – Кто бы сомневался, – усмехнулся я. – Пойдемте уже, а по дороге новости из своей студенческой жизни расскажете… Рассказывал в основном Долгорукий, Наталья с Анной добавляли уж совсем несущественные мелочи, а Инга так и вообще молчала – я чуял, что ей, во-первых, до сих пор не по себе после всех этих событий в ее родном особняке, а во-вторых, она элементарно не знала, как себя вести в моем присутствии. Такое поведение подружки не осталось незамеченным Шереметьевой: – Инга, а ты чего это у нас такая хмурая? Настроения нет? – поинтересовалась она, когда мы заходили в фойе учебного корпуса. – Нездоровится, – натянула та улыбку. – Не обращайте внимания.