— А что не так? — я сделал вид, что не понял, решив услышать от бабки ответ на этот вопрос. — Алексей, — улыбалась императрица, — не разочаровывай меня! Твои Вика с Лесей прекрасно знают свое место и на подобное предложение никогда не ответят согласием. А теперь подумай почему? Действительно, если от меня подобную выходку воспримут как очередной закидон в стиле молодых Романовых, то вот девушек моих точно за это кончат. Без вариантов, чтоб другим неповадно было. И мне их не спасти. Бабка, видимо, прочитала что-то на моем лице: — Дошло, наконец? Вот и славно. Шереметьеву только не вздумай как-то обидеть, девка и так из-за тебя натерпелась. Я как раз сейчас занята тем, что готовлю очень выгодный заказ ее деду после событий недельной давности, чтоб хоть как-то сгладить вину нашего рода перед Шереметьевыми. — Я заинтересованно уставился на бабку. — А как ты хотел, внучок? — посерьезнела она. — Ты же у нас в основном по этим… по силовым акциям мастак: морду там кому набить, грудину насквозь проломить или напугать до мокрых штанов, а вот засранки свои Лешеньке убирать невместно, за него это старшие родичи должны делать. — Именно, — кивнул я. — Тагильцев всю эту бодягу начал, не я, вот глава рода пусть и разруливает… вместе с супругой главы рода. — Главу рода положено слушаться! — гордо выпрямилась бабка. — Как и его супругу! А не выкобениваться при каждом удобном случае! Подумай об этом, Алексей. — Обещаю, — ухмыльнулся я. Бабка высадила меня у ворот особняка и покатила дальше по своим делам, а я направился в дом, размышляя над ее очередной «пакостью»: императрица по дороге в Бутырку и обратно к вопросу своего правила так больше и не вернулась, а мое сказанное в особняке «конечно» можно было расценивать как угодно, ведь ни о каких конкретных сроках мы с ней так и не договорились. Или она готовит мне какой-то очередной «приятный» сюрприз? Этим же вопросом была озабочена и Вика, которая так и не уехала к своим родичам, хотя собиралась к ним сразу же после обеда: — Романов, когда мне уже снова возвращаться в рабство к государыне? Говори, я стойко приму очередные превратности судьбы! — Не знаю, — пожал плечами я. — Все сложно, да и не собирался я в ближайшее время бабушкой заниматься. И вообще, не вздумай пока тратить деньги с той карточки, которую она тебе в качестве аванса дала, а то знаю я тебя… На лице Вяземской появилось выражение облегчения: — Слава тебе, господи! А то государыня легко может сделать так, чтобы меня снова перевели к ней на службу под предлогом затянувшейся реабилитации. Вот там она и начнет усиленно инструктировать, как именно ее любимого внучка по ночам удовлетворять, чтоб он больше родичей любил! С нее станется. А уж про отчеты об этих жарких ночах и соответствующих разговорах я вообще молчу. — Вика, соглашайся, глупая! — ухмыльнулся я. — Только не продешеви! Озолотишься же! — Да ну тебя! — отмахнулась она и делано нахмурилась. — Я же серьезно, Романов! — И я тоже… — Короче, пыль в глаза пускаем? — хмыкнул я, разглядывая стоянку, окруженную достаточно плотным кольцом дворцовых. — Не без этого, — улыбнулся Виктор. — Мне даже Владимир Иванович приказал проводить вас с парой ребятишек непосредственно до бильярдной, а уж там вас примет старшой охраны государя. — Понял, — кивнул я и задал вопрос, который постоянно забывал задать Вике: — А почему валькирии всегда сопровождают охраняемых лиц буквально везде, даже внутри помещений? — Традиции и разумная осторожность, Алексей Александрович. А так все достаточно просто. Возьмем, к примеру, государыню, ведь она в девичестве Дашкова, не Романова, соответственно, и силой Романовых по крови не обладает, вот и охраняют ее с повышенным усердием. А ваши сестры уже Романовы по крови, и, помимо охраны, валькирии при них выполняют массу побочных функций, в том числе и… служат подружками. Да и вообще, валькирии у нас фактически подчиняются только государыне, вот и позволяется им очень и очень многое, как и при прошлой императрице. — Понял, Виктор. — И тут мне пришла в голову оригинальная идея. — А валькирии когда-нибудь охраняли Романовых мужского пола? Старший моей охраны задумался, а потом уверенно кивнул: — Не было такого, за исключением подростков в сопровождении матерей. — И тут до него дошло. — Алексей Александрович, вы же не хотите?.. — Ты только представь, как это будет выглядеть со стороны! — Я аж зажмурил глаза. — Великий князь Алексей Александрович в сопровождении двух… нет, четырех валькирий! Две впереди, две сзади! Да Свет слюной изойдет от зависти! Виктор опять задумался, улыбнулся и кивнул: — Идея не так уж и плоха… Только вот как к этому отнесутся государь с цесаревичем и… особенно государыня? — Сугубо отрицательно, — отмахнулся я. — Что только добавит мне удовольствия от процесса! Да и государыня, я уверен, особо возражать не станет… Как Виктор и говорил, он с парой своих ребят проводил всего пафосного меня до бильярдной, в которой, кроме хозяев, пока никого не было. — Доброе утро, Алексей Александрович! — встречающий князь Долгорукий прямо лучился довольством. — Хочу пожелать вам удачи в предстоящей встрече. — Спасибо, Анатолий Владимирович, — заулыбался я. — Она мне, несомненно, понадобится. Дальше я поручкался с наследником Долгоруких, а потом настала очередь Андрея, который и повел меня к столу. — Ты хоть вчера немного потренировался? — спросил он, убирая треугольник. — Часа полтора, — пожал плечами я, занимаясь скручиванием кия. — Больше времени не было. — Давай тогда начнем с прямых через весь стол. — Андрей катнул мне двумя руками пирамиду. «Поймать удар» у меня получилось только минут через пятнадцать, и мы перешли к «скатке» через весь стол. При выполнении этого упражнения я изо всех сил старался контролировать себя, чтобы при ударе «не подкручивать» шар, а «протыкать» его прямо. — Да, Алексей, — прокомментировал все увиденное университетский друг, — сразу видно, что у стола стоишь крайне мало… Вернее, совсем не стоишь. Может, разыграешься еще? — Будем надеяться, — вздохнул я, признавая правоту Долгорукого и уже не веря в возможность сегодняшней своей победы. Дальше мы занялись «упражнением на середину», смысл которого сводился к забиванию «чужого» с полным контролем «битка». Положить все восемь «чужих» в обе средние лузы у меня получилось только с третьего раза. Слава богу, что вообще получилось! А потом настало время «своих» с разной дистанции, с разными углами и винтами, и если на сильном ударе они у меня падали хорошо, то вот на «среднем размере» и «ползунки» получались через раз. А тут еще в двенадцатом часу стала подтягиваться «любопытствующая публика», и со всеми этими обязательными приветствиями и расшаркиваниями я потерял последнюю надежду на «разыграться». Первыми прибыли два брата-генерала Орловы, потом военный министр князь Воронцов с наследником, дальше князь Голицын с наследником и другие представители малознакомых мне родов. В числе последних явились князь Пожарский с дядьками Григорием и Константином: — Алексей, отрадно видеть тебя в цветах Пожарских. — Дед дождался, пока мы все пожмем друг другу руки. — Верю в твою победу. — Постараюсь оправдать надежды, ваше высокопревосходительство! — улыбнулся я. — Лешка, — наклонился ко мне дядька Григорий, — порви Сашку Романова, как тот Тузик грелку! — Как бы меня тут не порвали… — шепнул ему я. — Отставить панические настроения, курсант Романов, — буркнул дед Михаил, который все прекрасно слышал. — Мы на тебя кучу денег сегодня решили поставить. Не ставь в угрожающее положение бюджет рода, Алексей. — Будет исполнено, ваше высокопревосходительство! Сразу за Пожарскими в шаровню явился отец, одетый в черные брюки, белую рубашку и черный же жилет, в сопровождении младшего брата Николая. Обменявшись со мной и Андреем приветствиями, они встали за соседний стол и занялись примерно тем же, чем мы с Долгоруким занимались полчаса назад. Радовало только одно: если я уже успел более или менее размяться, то вот у отца это явно не получалось — все аристо, что приехали в клуб раньше, теперь потянулись здороваться уже с двумя великими князьями. — Алексей, не отвлекаемся, — строго сказал Долгорукий, взявший, походу, на себя роль моего тренера. — Наш род как бы на тебя собрался ставить, так что… — и Андрей решительным жестом указал мне на «накрытую поляну». — Будь добр, дружище, сделай все от тебя зависящее, чтобы оправдать наши в тебя предстоящие инвестиции. — Есть, тренер… — опять вздохнул я. И нагнулся над столом, краем глаза все же успевая отслеживать отца, который успел отделаться от все понимающих зрителей и наконец приступить к полноценной разминке. Надо было отдать должное папаше: такой легкости, даже некоторой изящности, во владении кием я давно не видел! В ту встречу с его участием, которую наблюдал чуть больше месяца назад, этой виртуозности я почему-то не заметил, а вот сейчас… Какое же удовольствие было за ним наблюдать, когда, казалось, шары были как привязанные и влетали в лузы с характерным треском послушных марионеток! В 11–45, как я понял, все зрители уже были на месте, ждали только моих царственных деда и бабку, которые и пожаловали в 11–55. На этот раз император с императрицей решили продемонстрировать демократизм и «удивили» всех «хождением в народ»: после общего поклона они поздоровались с хозяевами, князьями Долгорукими, а потом пошли просто по очереди. Добравшись до меня, царственный дед не удержался и повернулся к князю Долгорукому: — Наш Алексей Александрович ради твоего турнира из училища в самоход ушел. Цени, Анатолий! — Ценю, государь, — кивнул князь и быстро нашелся. — Сейчас же дам команду охране военные патрули и на пушечный выстрел к клубу не подпускать, а то примут великого князя в самый неудачный момент, а я денег на ставках не заработаю… Собравшиеся засмеялись, прекрасно зная, что все окрестности «Метрополии» перекрыты дворцовой полицией, а значит, никакой военный патруль и близко подойти не мог, да и не имела права охрана Долгоруких препятствовать военному патрулю в осуществлении их прямых обязанностей, разве что на территории развлекательного центра, являвшегося собственностью рода Долгоруких, да и то с большими оговорками. — Дорогой, — чуть капризно заявила императрица, — что ты атмосферу-то нагнетаешь? Подумаешь, самоход! Ты сам мало в эти самоходы бегал? Да и перед встречей не надо внука по пустякам накручивать… — Ты права, дорогая, — кивнул император. — Князь, мы с супругой здесь в качестве зрителей, так что не обращайте на нас внимания. — Слушаюсь, государь. — Долгорукий обозначил кивок. — Тогда для начала предлагаю всем присутствующим сделать несколько фото на память, а уж потом вернуться к регламенту турнира. — И от ярких вспышек зарябило в глазах. «Фото на память» заняло достаточно продолжительное время. Снялся и я, а потом даже вместе с царственной четой отщелкался. После этого были фото с отцом и дядькой Николаем, представителями рода Пожарских, а потом и со всеми Долгорукими. Отдельные фотографии я пожелал сделать с Андреем Долгоруким, братьями Орловыми и с Глебом Алексеевичем Голицыным, чем вызвал у последних законную гордость. — Переходим непосредственно к турниру, — объявил князь Долгорукий, когда вспышки наконец прекратились. — На роль судьи предстоящей встречи предлагаю всем вам известного знатока и ценителя русского бильярда Глеба Алексеевича Голицына. Возражения есть? Возражений нет. Глеб Алексеевич, судите честно и примите все атрибуты власти за столом. На серебряном подносе Голицыну вынесли белые перчатки, небольшой обрез игрового сукна и средство для чистки шаров от мела и жира, который попадал на поверхность при касании рук игроков. С большим достоинством натянув перчатки, Глеб Алексеевич кивнул и приступил к своим обязанностям, занявшись чисткой сукна и шаров, а Долгорукий продолжил: — Господа и дамы, — он поклонился в сторону императрицы, — прошу делать ваши ставки! — Князь, пусть ваш род будет первым, — разрешил император. — Мы за вами. — Семьсот тысяч на Алексея Александровича, — озвучил князь свою ставку. — Государь? — Один миллион на Александра Николаевича. — Принято. — Миллион триста на Алексея Александровича. — Императрица улыбалась. — Мы с супругом делаем, так сказать, диверсификацию вложений, все по науке. — Один миллион триста на Алексея Александровича принято! — озвучил князь Долгорукий. — Восемьсот тысяч на Александра Николаевича! — Принято! — Семьсот тысяч на Алексея Александровича! — Принято!