— Э-э-э… Не думаю, что это хорошая идея, Машенька, — осторожно сказал я. — Хорошо, Алексей, тебе должно быть виднее. Но тогда обещай, что не пригласишь на бал никого другого, особенно эту Демидову! — в слегка капризном голосе сестры появились властные нотки. — А то мне тут уже успели рассказать о вашем… слишком близком общении. — Машенька, так, может, мне вообще на этот бал не ходить? — довольно-таки жестко спросил я. — А ты с подружками и дружками ограничишься милым междусобойчиком? — Леша, ну чего ты начинаешь? — вот теперь была демонстративная обида. — Я же так, в качестве пожеланий, бал-то все-таки наш с Варькой. Леш, а ты не забыл, что вы с Колей и Сашей в форме должны прийти? Твою же!.. — Не забыл, Машенька, — вздохнул я. — Леш, и за внешним видом Саши Петрова проследи, а то, говорят, его Кристинка Гримальди в оборот взяла. Явится еще в чем-нибудь… европейском, под стать подружке. — Прослежу, — пообещал я. И когда закончился разговор, обратился к воспитателю: — Прохор, в субботу бал в Кремле, Петров идет тоже. У меня сестры переживают, что Гримальди нашего художника не понятно во что нарядит. — Я этот вопрос на Михеева повешу, — с готовностью отозвался он. — Иваныч в этих вопросах лучше меня разбирается, считай, с люльки при дворе. — И бабка к нему благоволит… — Заметил? А чего ты хотел-то, Лешка, если государыня его в этой люльке порой и качала, а рос он у нее на глазах вместе с великими князьями. Личная охрана, дело-то серьезное. — Понятно. На стоянку училища мы с воспитателем прибыли в восьмом часу вечера. Прохор из «Нивки» вышел вместе со мной: — Пройдусь, пожалуй, гляну на масштаб разрушений. Ничего интересного на хорошо освещенном входе в КПП не было: дверь другого цвета уже висела на петлях с темными следами сварки, а вот дверная коробка благополучно выдержала мой удар, даже штукатурка нигде не отвалилась. — Молодец, Лешка, — ухмыльнулся Прохор, — аккуратно вышел. Хвалю! Вот только как генералу Ушакову объяснить, что обычно ты более варварски к чужим дверям и воротам относишься? — Я решил не отвечать. — А на гауптвахте все насколько… масштабнее? — Только входная калитка повреждена, и все. А внутри даже стол каким-то чудом уцелел. — Воспитатель посмотрел на меня недоверчиво. — Ну и дверь в хозяйственную каморку еще пострадала, где мои вещи лежали… — По-божески… — он кивнул. — Можно сказать, легко отделались красноголовики. Все, шагай сдаваться, — он указал на новую дверь, — а я прослежу, чтоб ты опять глупостей не натворил. — Прохор… — поморщился я. — Что за детский сад? Ты меня еще до камеры за ручку проводи! — Шагай-шагай, Злобырь, должен же и я за свои потраченные нервы компенсацию получить в виде приятного сердцу зрелища твоего задержания. И я послушно поплелся в указанную сторону. — Чего ногами, как старик, по земле шоркаешь? — продолжал глумиться воспитатель. — Выпрями спину! В руки правосудия ты должен попасть с гордо поднятой головой, а удары судьбы принимать со стойкостью и спокойствием! А внутри КПП меня, понятно, ждал комитет по торжественной встрече: помимо вскочивших со своих мест дежурного с двумя помощниками, мне навстречу из-за стойки тут же выдвинулись четверо напряженных «мухоморов», лица которых мне были незнакомы. Кинув на стойку красный берет и повязку дежурного, я поднял руки «в гору» и изобразил улыбку: — Все, сдаюсь, начальнички, ваша взяла. Сопротивления оказывать не буду, но на провокации отвечу адекватно. — Опустил руки и завел их за спину. Полицейские окружили меня, и один из них скомандовал: — На выход, курсант Романов. А уже в дверях КПП услышал, как Прохор фальшиво затянул наш с отцом «хит» из Бутырки: — Голуби летят над нашей зоной! — Голубям нигде преграды нет!.. Глумление воспитателя грозным окриком попытался остановить дежурный: — Сейчас же прекратить исполнение неуставного песенного репертуара на территории режимного объекта! Попрошу на выход, мужчина! …Как бы мне хотелось с голубями На родную землю улететь!.. — Вынужден применить силу! — Все-все, начальничек, не надо резких движений, уже испаряюсь… Да знал бы дежурный, кого он выгонял, штаны бы до утра в тазике жулькал! Но если Прохор таким образом хотел меня поддержать, то у него это получилось в полной мере: настроение резко улучшилось, спина непроизвольно распрямилась, а желание «подоставать» провокационными разговорчиками сопровождавших полицейских пропало. Вот так молча мы и добрались до гауптвахты. Калитка со следами правки уже висела на своем законном месте, да и в дежурке был наведен порядок, правда, дверь в каморку вместе с куском стены все-таки отсутствовали. К моему немалому удивлению, новый дежурный общаться не пожелал, а сразу приказал сопровождающим лицам отвести меня в камеру. Развалившись на нарах, я не смог сдержать довольной улыбки: теперь отбывать наказание буду с максимально возможным комфортом, с телефоном и шнурками! Вопрос к вертухаям у меня был только один: где я этот самый телефон буду заряжать?.. * * * — Андрей, какой же ты молодец, что догадался тогда этого Алексея на турнир пригласить! — Князь Долгорукий даже не пытался скрывать своих эмоций. — Какой же молодец! — он остановился перед совершенно растерявшимся внуком. — Андрюша, проси что хочешь, заслужил! — Деда, да что случилось-то? — младший Долгорукий перевел взгляд на сидевшего рядом отца. — Романовы у нас случились! Вместе с Пожарскими! Вчерашнюю встречу цесаревича с сыном вовсю обсуждают в свете! А больше всего говорят про появление императорской четы у нас в клубе, их обещание посетить финал и гигантский размер вчерашних ставок! — Я рад за нас… — осторожно сказал Андрей, так и не уловивший причины восторгов деда и довольного вида отца. — Поговорят-поговорят и забудут… — Не забудут, Андрюшка! Со мной уже главы десяти не последних родов связались, просят приглашения на финал! — Князь сделал многозначительную паузу. — С твоим отцом еще столько же его однокашников намеками пообщались. И это я еще не говорю про «заходы», которые идут через твою мать и бабушку. Да у нас тут вообще получится что-то вроде императорского новогоднего бала, только чуть скромнее! Все наши старания стократ отбились, внук! Как в репутационном плане, так и в финансовом! Понял теперь? — Теперь понял, — заулыбался младший Долгорукий. — Про то, что тебе обязательно надо лично пригласить Юсуповых и Шереметьевых, надеюсь, говорить не надо? — Андрей кивнул. — Марию с Варварой Романовых, если лично не получится, постарайся вытащить к нам в клуб с помощью Алексея. И скажи ему, что он волен приглашать на финал кого угодно. Договорились? — Сделаю, дедушка. — И проси что хочешь! — Мне надо подумать. — Думай, Андрюшка, думай! — князь уселся в кресло. — Заслужил, внучок! * * * — Подъем! — Опять открылась с лязгом «кормушка». — На выход! — А пайку выдать? — не придумал я ничего нового и нарочито медленно потянулся на нарах. — Кофий будет? На крайняк какава? — На выход! — дверь распахнулась. — Разговорчики! — Иду-иду, начальничек… И опять я оказался перед дежурным по гауптвахте: — Курсант Романов, сейчас вас проводят на занятия к вашему курсу, нечего в камере прохлаждаться! Во время этих занятий вас, курсант, будут сопровождать два бойца военной полиции. Это личный приказ начальника училища, так что убедительно прошу отнестись к этому факту с пониманием и не устраивать разных там… инсинуаций. Как поняли, курсант? Это что, «мухоморы» так за вчерашнее «извиняются»? Или просто не хотят конфликтовать? В любом случае я за мир во всем мире… — Ситуация понятна, господин прапорщик! Но… инсинуации все же последуют, так что заранее прошу прощения. Дежурный кашлянул и переглянулся с коллегами. — Курсант, послушайте… — Он явно подбирал слова. — Самое главное, чтобы мое родное подразделение не выглядело посмешищем в глазах у командования училищем, остальное нас мало волнует. — Господин прапорщик, — вздохнул я, — сегодня после обеда мне надо будет покинуть расположение училища, так что… — и развел руками. — Вернусь ближе к ночи. — Это Виктор и Сергей, курсант, — дежурный кивнул в сторону двух «мухоморов». — Не надо их… обездвиживать, они вас отпустят и так, только сделают это в месте без камер и лишних свидетелей. Как вы покинете расположение училища, уже ваши проблемы. Договорились?