– Почту за честь, Алексей Александрович. Всенепременно буду. *** По приезду домой я, вместе с Белобородовым и Трегубовым, занялся подготовкой к завтрашнему празднику – посмотрел меню и отправил его «на утверждение» своей сестре Марии, от которой, вскоре, получил полное «одобрение» выбранных блюд, проверил готовность зала на втором этаже и поруководил размещением картин и фотографий своих славных предков на первом. Понятно, что Романовы были на самых видных местах, но и Пожарские не были забыты тоже. – Вот теперь все останутся довольными. – прокомментировал Прохор проделанную работу, фотография которого тоже была повешена в углу гостиной. – Не стыдно родичей и в гости пригласить. – он отвёл меня в сторонку. – Лёшка, надо бы для них всех отдельное новоселье устроить, иначе не поймут... Тут Прохор был абсолютно прав. – Вот по результатам Совета Рода и посмотрим... – тем не менее ответил я. – А то примут там какое-нибудь решение о моей изоляции от общества, а я их на новоселье после этого приглашай... – Не говори глупостей, Лёшка. – отмахнулся воспитатель. – Главное, чтобы у тебя с царственным дедом отношения были нормальными, он тебя от всего «отмажет»! – Прохор практически слово в слово повторил слова другого моего деда, князя Пожарского. – Тоже верно. – кивнул я. – А где Сашка? – У Пожарских. – сообщил Прохор. – Говорит, последние штрихи в портрет вносит, в начале следующей недели обещался закончить. – А ты в курсе, кто у нашего Петрова следующим заказчиком будет? – усмехнулся я. – Михаил Николаевич как-то обмолвился мне, что собирается с Сашкой насчёт сыновей своих договариваться. – ответил воспитатель. – Информация устарела? – заинтересовался он. – Ещё как устарела. – довольно протянул я. – Пока ты тут из себя обиженку в отпуске строил, много чего случилось. Это будет сам Император. – Ничего себе! – присвистнул Прохор. – А как так получилось? Рассказал. – Дела... Очень рад за Сашку. – улыбнулся воспитатель. – Даже не сомневаюсь, что Государя он изобразит в лучшем виде. А после портрета такого заказчика у нашего Рембрандта Смоленского вообще всё будет в шоколаде. Но... – посерьёзнел Прохор. – Лучше бы Сашке у нас и дальше жить. Понимаешь, Лёшка, о чём я? – Понимаю. С одной стороны, звёздная болезнь, с другой, масса желающих заполучить портрет кисти модного художника без всякой очереди. – Именно. – кивнул Прохор. – Близость к тебе гарантирует Сашке некое особое отношение со стороны этих самых желающих, а проживание здесь способствует отслеживанию его морального состояния. Творческие люди, тонкая душевная организация, всё такое… Короче, если что, с Сашкой будем разговаривать вместе. Договорились? – Договорились. – теперь уже кивал я. – И ещё, Прохор. Раз уж мы коснулись этой темы. Те две Валькирии, которые Сашку прессовали, остаются безнаказанными, а я этого им такого позволить никак не могу. Подожди. – мне пришлось останавливать уже готового что-то сказать вмиг посмурневшего воспитателя. – Я не собираюсь заниматься глупостями, а хочу наказать их только в том случае, если они действительно виноваты. Дай мне расклад и подскажи, как в этой ситуации поступить правильно. – Правильнее всего вообще тебе про этих Валькирий пока забыть. – заворчал он. – Итак уже накосячил выше крыши, аж на целый Совет Рода... Но раз ты, Лёшка, начал сначала думать, а потом делать, да ещё и советуешься со старшими товарищами, неглупыми и чуткими, отказать тебе не имею права. Да ещё и зная твою упёртость... – он вздохнул. – Пойдём-ка на свежий воздух, подальше от лишних ушей. – мы вышли через заднюю дверь в «лес», где Прохор продолжил. – Валькирии, как ты знаешь, фактически подчиняются Государыне. И эти две конкретно выполняли её приказ. Самое главное для тебя выяснить, говоря юридическим языком, не было ли факта так называемого эксцесса исполнителя. Говоря по-простому, не проявили ли эти две курицы излишнего рвения при выполнении приказа твоей бабушки. Понял, о чём я? – Да. – Так вот, Лёшка, если они действовали строго в рамках приказа, винить тебе их не в чем. Сам понимаешь, Государыню они ослушаться не могли, хоть и поступали таким образом против законов чести... Специфика службы, понимаешь ли, с её постоянными сделками с совестью... Деваться некуда, не хочешь подобным заниматься и чистеньким остаться, никто тебя не держит, а желающие попасть на твоё место, которые не будут задавать лишних вопросов, всегда найдутся. Уж поверь мне. Но могла быть и другая ситуация, Лёшка. – Прохор вздохнул. – У любого руководства спецслужб всегда есть надёжные отмороженные исполнители, которым поручают самую грязную работу. Вот уж там ни о какой совести речи вообще не идёт, эти товарищи моральное удовольствие получают от страданий жертв, а, значит, этот пресловутый эксцесс исполнителя вполне вероятен. Заигрался с жертвой, вовремя не сумел остановиться, и... приплыли… Но, как мне кажется, это не наш случай, Лёшка. Поверь, я на подобных ублюдков на войне насмотрелся, не укладывается поведение наших Валькирий в эту схему. – То есть, ты хочешь сказать, что эти две Валькирии просто выполняли приказ? И делать с ними ничего не надо? – возмутился я. – Успокойся, Лёшка. – хмыкнул Прохор. – Теперь поговорим о другом. Как ты собираешься выяснять подробности? Пойдёшь и просто у них спросишь? Так они тебя вежливо отправят тебя к Государыне, и будут правы, я бы на их месте именно так и поступил. Государыня на эту тему тоже с тобой общаться не будет. Замкнутый круг, Лёшка, вернее, круговая порука. Зная тебя, можно предположить, что твои ручонки чешутся с этими двумя Валькириями побеседовать в интимной обстановке. Я прав? – улыбался воспитатель. – Да. – а мне было не до смеха. – А нельзя, Лёшка. Другие Валькирии и остальные Дворцовые с их круговой порукой и корпоративной солидарностью тебя не поймут, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кто им в следующий раз даст гарантии, что они не попадут в подобную ситуацию? А про Романовых я так вообще молчу, они тебя первые, как выразился намедни Борисыч, тихо и удавят за подобный беспредел. Да... Об этих нюансах я не подумал – одно моё неосторожное действие в сторону Дворцовой полиции, которое будет воспринято ими как попрание основ службы, и про лояльность Дворцовых, на которой всё и держалось в деле охраны Рода Романовых, можно было смело забыть. – Прохор, так что делать? – вздохнул я. – Понял, наконец? – хмыкнул воспитатель. – Вот и молодец. А если хочешь выяснить правду, обращайся с этим вопросом к отцу. И прояви должную настойчивость. Думаю, он тебе не откажет. Смотришь, и появится у тебя шанс с этими дамочками откровенно побеседовать… – Спасибо, Прохор. Именно так и сделаю. – поблагодарил я его. Около семи часов вечера ко мне в особняк «пожаловали» Великие князья Николай и Александр Романовы. Первым делом мы осмотрели теперь уже их покои. Братья остались довольны, тем более что Дворцовые уже перевезли их вещи со старых квартир. – Лёха, как и договаривались, постараемся не шуметь. – хлопнул меня по плечу Александр. – Спасибо, что приютил, родители, вроде как, даже не особо возражали. – Не за что! – отмахнулся я. – Веселее будет. Места много, всем хватит. – Лёха, а что там за разговоры ходят по поводу Совета Рода? – спросил Николай. – Якобы, именно по твою душу его собирают? – Да, мои что-то такое тоже обсуждали. – кивнул Александр. – Набедокурил я тут сильно... Доспех Императора чуть гневом не снёс... Разозлился на деда сильно. Но потом исправил. Вот теперь и пожинаю плоды своей несдержанности. – признался я братьям. – А подробностями... можешь поделиться? – осторожно спросил Николай. – Помните мой звонок Государыне по поводу Сашки Петрова? – братья кивнули. – Вот с него-то всё и началось. Пойдемте, остальное расскажу за ужином. – я повёл их в столовую. Понятно, что Николаю с Александром я выдал версию «лайт», где моего друга Валькирии просто отвезли в имение Петровых и приказали сидеть до особого распоряжения, а дальновидный царственный дед, предполагая мою негативную реакцию, взял вину бабки на себя. Вот я на него и разозлился, да так, что дед чуть не помер. Это, естественно, испугало остальных наших родичей, кто был в курсе, вот они и решили разобрать моё «отвратительное» поведение на Совете Рода и как-то меня наказать. Про подробности конфликта с бабкой братьям говорить ничего не стал, как и про мои методы разрешения этой ситуации. Вот уж про это им точно знать было совсем необязательно, а то ещё «бояться» меня начнут и сбегут куда подальше. Как мне их потом убедить, что я, вообще-то, весь белый и пушистый? – Ну, Лёха, ты, конечно, дал! – именно таким восклицанием охарактеризовал Александр услышанное. – И чем тебе этот Совет Рода грозит? – Не знаю, Сашка... – притворно расстроился я. – Одна надежда на Государя нашего... Может, и обойдется каким-нибудь лёгким наказанием... – Так и будет! – отмахнулся Николай. – Судя по тому, что я слышал, никто толком среди родичей ничего не знает. А как Государь на Совете Рода всё подаст, так все остальные и порешают. Не переживай, Лёха, ты для Рода ценный колдунский ресурс, извини за цинизм, так что глупо таким ресурсом разбрасываться! – он довольно хмыкнул. – Да ещё и будущий Император. Мой тебе совет – забей! Как мы с Сашкой давно забили на воспитательные беседы с нами господ офицеров. Всё равно все эти беседы заканчиваются гауптвахтой, так чего себе нервы мотать? Главное, Лёшка, совсем уж жестко не косячить, держать по возможности себя в руках, видеть берега и за буйки не заплывать, а остальное – ерунда! – Спасибо, что поддержали... – поблагодарил я. – И просьба у меня к вам будет… – Всё, что угодно. – кивнули братья. – Надо бы Сашку Петрова каким-то образом в Малый Свет ввести. На постоянной основе. Сами понимаете, если инициатива будет исходить от меня, пойдут разговоры, смотреть на Петрова косо начнут... Посоветуйте, как всё это лучше провернуть? Братья переглянулись, и Николай улыбнулся: – Предлагаю всё это сделать через Юсупову, Долгорукую, Шереметьеву и Голицыных. А мы их, типа, поддержим. Можно прямо сегодня у Нарышкиных в «Трёх пескарях» с ними и переговорить. Да и особых проблем для Петрова я не вижу, Свет же наблюдал тогда у Долгоруких в «Метрополии», с кем именно близок художник и чей он лучший друг? – Николай подмигнул мне. – Да и мы его вначале опекать будем, так что не переживай, Лёха, решим вопрос. – Договорились. – кивнул я. – Только я наших девушек знаю, они опять под это дело начнут портреты с Сашки клянчить. – Тут уж сам разбирайся. – хмыкнул Николай. – И заранее тебе не завидую. Инга с Наташкой и Анькой из тебя всю душу вытрясут! Так что с нас начало разговора, а дальше ты уж как-нибудь сам, братец. – Спасибо и за это. – улыбнулся я. «Главное, провернуть всё это до того, как станет известно, что Сашка пишет портрет Императора, иначе девушки мне это точно не простят и помогать не будут». – подумал я. – А где, кстати, Петров? – поинтересовался Александр. – У Пожарских. – ответил я. – Портрет князя дописывает... *** – Саша, что у нас там с Афганистаном? – Ты же видел отчёты, батя, – откинулся на спинку кресла Цесаревич, – работа идёт. В том числе и в информационном поле. Никпаи, по данным разведки, иллюзий больше не строят и на Королька своего больше не надеются. Как мы и планировали, грызня внутри Афганистана уже началась. Ещё пара акций, и Никпаев начнут рвать другие местные Рода, а мы будем наблюдать за этим со стороны и подливать маслица в огонь. – Что с остальными странами? – Там, сам понимаешь, всё гораздо сложнее. – Цесаревич понял отца правильно. – Подготовка занимает очень много времени. У нас должна быть полная гарантия того, что кроме Никпаев никто не пострадает. Да и разрушений должно быть по минимуму. – Добро. Что со сводным отрядом? – Практически сформирован. Как мы и предполагали, запуская соответствующие слухи, гвардия взбодрилась и, если так можно выразится, бьёт копытом. – усмехнулся Цесаревич. – Предлагаю после первой командировки сформировать ещё один сводный отряд, куда войдут офицеры, не попавшие в первый. – Рано об этом ещё говорить. – заявил Император. – Но, как один из вариантов, принимается. У тебя всё, Саша? – Нет, батя. В Обществе наметились определённые шевеления по поводу женитьбы Алексея. – хмыкнул Цесаревич. – Шевеления, говоришь... – улыбнулся тот. – И в чём конкретно проявляются эти шевеления? – Заинтересованными Родами, и не только Главными, запускаются соответствующие слухи, формируются коалиции, ищутся выходы на наш Род через родственные и дружественные нам Рода. Родам Дашковых и Геловани даже поступили весьма щедрые финансовые предложения за посредничество в продвижении через маму соответствующих кандидатур в супруги будущему Императору. – Александр вовсю ухмылялся. – И что, Дашковы с Геловани согласились? – хмыкнул Император. – Дашковы... в свете последних событий, категорически отказались участвовать в сватовстве к Алексею, а княгиня Геловани пока взяла паузу, так и не дозвонившись до нашей матушки. Кроме того, начались активные заходы и к князю Пожарскому. – Да, Миша мне говорил. – кивнул Император. – Кто у нас там из Родов проявляет особенную настойчивость, Саша? – Юсуповы, Долгорукие, Шереметьевы и, особенно, Голицыны, которые ещё до объявления Алексея вовсю сватали Михаилу Николаевичу свою Ксению, а сейчас этим везде козыряют. Хотя, судя по отчётам Канцелярии, девушка у них выросла действительно хорошая, да ещё и на медика учится. – Беда... – протянул Император. – У Долгоруких тоже губа не дура. И на Машку нацелились, и на Алексея. Что по этой Наталье сказать можешь? – Ни рыба, ни мясо, батя. – махнул рукой Цесаревич. – Вечный номер два. Но как надёжный тыл вполне сгодится. – Понятно. Про Юсуповых мне мать в одной из последних бесед заикнулась, но, как мне показалось, чтоб только Лёшке насолить. – он усмехнулся. – Ты, Саша, подружек дочери лучше знаешь, скажи-ка мне, эта Инга в юсуповскую породу пошла? – Полностью. – кивнул с улыбкой Цесаревич. – Наглая и дерзкая до невозможности. Но в рамках всё же себя держать умеет. Если не брать тот случай с Куракиным. Я бы на месте мамы десять раз подумал, прежде чем к Юсуповой приглядываться, очень велики шансы на то, что они будут между собой как кошка с собакой. Инга в этом плане очень похожа на Алексея, терпеть будет, но до определённого предела.